Каллиас нахмурился ещё сильнее.

— Подожди, кто играл в азартные игры?..

—... и я ничего не знаю об этом королевстве, — продолжал Элиас, — но я знаю вот что: ты стоишь бесконечно больше для своего королевства как человек в нём, чем как принц отдельно от него. И если ты действительно любишь свой народ, ты будешь бороться за то, что им нужно, а не за то, что, по мнению твоей матери, им нужно.

Лицо Каллиаса вытянулось в раздумьях, а затем посуровело. Он оттолкнулся от решётки и отошёл, проводя рукой по волосам.

— Ты просто пытаешься удержать нас от союза с королевством, чьё оружие могло бы положить конец этой войне.

— Одна из наших принцесс была лично отдана в ученики артемисианскому оружейнику задолго до того, как вам пришла в голову идея союза. Мне всё равно, в каком королевстве живёт твоя жалкая задница. Слушай, я говорю тебе то, что вижу, и вижу принца, чьё сердце не сможет жить нигде, кроме как здесь. Я ошибаюсь?

Каллиас уставился на него. Таращился на него. И потом сглотнул, у него пересохло горло.

— Нет, — тихо признал он, опускаясь обратно на влажную поверхность, не обращая внимания на оставшийся ил и солёную воду.

На этот раз он всем своим весом прислонился к решётке, наклонив голову так, чтобы одним глазом смотреть на Элиаса, изнеможение, похожее на маскарадную маску, было вокруг глаз.

— Не ошибаешься. Но я ничего не могу сделать. Слишком поздно, чтобы остановить это сейчас.

Элиас приподнял одну бровь.

— Один очень мудрый пьяница однажды сказал мне, что набраться храбрости никогда не поздно. Ты уже мёртв, Каллиас?

Ухмылка принца была кривой, раздражённой.

— Только внутри.

— Забавно. Тогда я бы сказал, что у тебя есть три недели, чтобы набраться храбрости.

Каллиас долго молчал, так долго, что Элиас собирался сказать что-то ещё, задать другой вопрос, как вдруг громкий, раскатистый храп раздался от парня, прислонившегося спиной к тюремной решетке.

Элиас немного расслабился, позволив себе податься вперёд, цепи на его запястьях впились, когда он качнулся ещё немного вперёд.

Каллиас был прав. С его стороны было нечестно делать выбор Сорен за неё. Но произнести эти слова вслух... вдохнуть в них жизнь...

Может быть, она смогла бы вынести это, иметь это, а потом так быстро потерять. Но он не знал, сможет ли.

— Я хочу жениться на твоей сестре.

Слова обжигали его язык, когда он озвучивал их, обжигая невозможностью такого желания. Он никогда не осмеливался шептать эти слова вслух. Так что, чтобы это вышло сейчас, этому принцу Атласа, его врагу...

— Я так чертовски рад, что ты пьян, — пробормотал он.

Единственным ответом Каллиаса был очередной храп.