Она приподняла одну бровь, и его губы изогнулись.

— Хорошо, — сказал он. — Думаю, это справедливо.

— Ты простишь меня, если я расскажу тебе кое-что интересное? Бесплатно, — добавила она, когда он открыл рот, чтобы сказать ей, что в данный момент его карманы немного полегчали, чтобы платить ей высокие гонорары — и это исходило от принца королевства, богатого золотом.

— Я ненавижу, когда ты заканчиваешь мои предложения, — проворчал он.

— Тогда тебе не следовало заводить дружбу с провидицей, да?

Но беззаботный голос Луизы теперь звучал тяжело, между её бровями залегла морщинка, которой он никогда раньше не видел. Она выглядела искренне обеспокоенной, выражение, которого у неё никогда не было; по крайней мере, не в его компании.

На смену гневу пришло беспокойство.

— Что у тебя есть?

Она покачала головой.

— Не здесь. Стены нижнего города слушают.

Он, молча, проклинал себя; сегодня вечером он действительно был опасно не в себе.

— Конечно. Твой магазин?

— Нет.

Она оттолкнулась от стены и пошла — не приглашая его, потому что уже знала, что он последует за ней.

— Провидцы, — пробормотал он себе под нос, но кто он такой, чтобы спорить с будущим?

Он последовал за ней, шагая по выбеленным солнцем улицам, которые жутко светились в свете луны.

Вскоре он обнаружил, что смотрит вниз на эти улицы, черепица крыши, на которой они сели, неприятно впивалась ему в зад. Луиза, с другой стороны, выглядела совершенно комфортно, приподняв одно колено, её свободные льняные брюки мягко колыхались на ветру, дующем с моря, открывая изящные кольца татуировок вокруг лодыжек.

— Хорошо, — сказал он. — Не осталось ушей, кроме моих.

Тем не менее, прошла ещё целая минута, прежде чем она пробормотала голосом, от которого у него волосы на руках встали дыбом:

— Кто-нибудь во дворце упоминал о серии ограблений могил, произошедших пару месяцев назад?

— Да, ходили слухи.

Отвратительное преступление, но не обязательно необычное. В Атласе было принято хоронить вместе с ценностями. Известно, что люди выкапывали гробы из-за находящихся вещей внутри, которые можно было продать.

— Ну, кажется, там резвится подражатель, — Луиза сжала себя в объятиях. — Только... теперь они воруют что-то помимо золота.

Финн нахмурился.

— Драгоценности?

Луиза покачала головой.

— Тела.

Отвращение скривило его язык.

— Что?

— Тела. Мёртвые исчезают, и никто не знает почему.

Лишь её взгляд был скошен вбок. От нахмуренного взгляда на её щеке образовалась ямка. Её пальцы сжали свободную ткань брюк.

— У тебя есть теория, — подсказал он.

Луиза прикусила губу зубами, нервно почёсывая за ухом.

— Это не то, что ты хочешь услышать.

— Давай проверим.

Она уставилась на небо, звёзды освещали её взгляд жутким светом, и призрачные пальцы дурного предчувствия сжались вокруг его сердца.

— Кто бы ни был ответственен, они не нацелены на богатые могилы, — сказала она, наконец. — Они вообще не нацелены на конкретные могилы. Нет никакой закономерности ни в чём, кроме того, где были расположены могилы... ближе к краям, кладбищ, вдали от других. Могилы, за которыми явно не ухаживали в течение некоторого времени.

Они забирали мёртвых, у которых не осталось никого, кто мог бы их оплакать, не было вероятных свидетелей, способных поймать грабителей с поличным.

— И что?

— Я думаю, — сказала она медленно, неохотно, как будто озвучивание этого могло сделать это правдой, — что мы, возможно, лицезреем работу начинающего некроманта.

Финн моргнул. Один раз. Дважды.

— Гнилые зубы Темпеста.

Из поджатых губ Луизы, казалось, вот-вот извергнутся её собственные проклятья.

— Я уже посоветовалась со своим бывшим наставником. Он очень давно не видел некромантию в действии, но согласился, что признаки похожи. Изолированные могилы...

— Заросшие могилы Анимы.

— Случайное время краж, как будто они совершают их только тогда, когда их охватывает страстное желание...

— Грязь Оккассио...

— Прекрати это, — простонала Луиза, потирая уши. — Ради богов, ты принц. В вашем распоряжении были лучшие учёные в мире ещё до того, как вы научились говорить. Ты можешь придумать что-нибудь получше, чем проклинать меня.

Он просто пожал плечами, его сердце бешено колотилось, а разум лихорадочно работал, пытаясь опередить проблему.

Некроманты. Единственный вид магии, который был полностью запрещён в Атласе, причина, по которой поклонение Мортем также было запрещено. Магия, которая десятилетиями не поднимала свою уродливую голову.

Боги, он ненавидел сюрпризы.

— Есть какие-нибудь идеи, что могло это вызвать? — спросил он, наконец.

— К сожалению, Оккассио — богиня предвидения, а не ретроспективы. Я не могу сказать тебе наверняка, но поставлю деньги на никсианских шпионов, поклоняющихся смерти.

— Некромантия объявлена вне закона во всех королевствах. Включая Никс.

— Официально, конечно. Но если бы ты собирался проиграть войну, разве ты не начал бы мыслить нестандартно?

Вполне, но что-то в этом было не так. Никс было королевством суеверий. Занятия оккультизмом не обязательно было в их стиле, независимо от того, поклонялись они Богине Смерти или нет.

И всё же... Логика Луизы была здравой. И Никс был последним королевством, объявившим некромантию вне закона, если он правильно помнил свои уроки.

— Так ты думаешь, они воскрешают мёртвых, чтобы поддержать свои войска? — спросил он, просто чтобы быть уверенным.

— Что-то вроде этого. Но я не могу утверждать наверняка, Финн. Как я уже сказала, моё зрение... затуманено.

Снова этот обеспокоенный наклон её рта.

— Оккассио, должно быть, не готова раскрыть мне эти секреты.

Он сморщил нос.

— Что ж, твоя богиня будет говорить со мной, если она не развяжет свой язык.

Луиза рассмеялась, но смех был грубым, фальшиво прозвучавшим на крыше. Она обхватила пальцами лодыжки и стала беспорядочно постукивать пальцами по татуировкам.

— Ты не должен так говорить. Оккассио — одна из немногих богинь, которая нас ещё слушает, и даже великий Финник Атлас не справится, если богиня станет врагом.

Он почувствовал вкус ереси на губах ещё до того, как озвучил это:

— Я также не хочу её как друга. Она может только предсказывать будущее, но не изменять его. С твоей магией и моим впечатляющим умом мы можем сделать и то, и другое. Так скажи мне, кому из нас действительно следует поклоняться.

Луиза напряглась не на шутку, и на этот раз он почувствовал в её дыхании что-то помимо вина... что-то головокружительное и пряно-сладкое, похожее на сон, воплощенный в жизнь дымом конопли и ладаном.

— Ты можешь верить во что хочешь, Финн, но, если ты собираешься навлечь гнев моей богини, я бы предпочла, чтобы ты оставил меня в покое.

Казалось, она сочла это правильным прощанием, потому что скользнула вниз по водосточной трубе, взмахивая кудрями и тканью, и через несколько секунд исчезла в переулках Порт-Атласа, которые они оба любили посещать.

Прислонившись спиной к дымоходу, кирпичи цеплялись за его свитер, Финн откинул голову назад и устремил взгляд в ночное небо над головой. Луна бесстрастно смотрела на него в ответ.

Он, вероятно, должен был чувствовать себя виноватым за неуважение к богине, которую его единственный друг... союзник... коллега?.. так сильно обожала. Но у него не было ни времени, ни энергии, чтобы тратить их впустую, отдавая дань уважения чему-то, что либо никогда не существовало, либо давным-давно умерло.

— Извини, Касси, — сказал он, снимая вязаную шапочку и отвешивая луне насмешливый, размашистый поклон.

Он припрятал знания, переданные ему Луизой, туда, где он мог легко до них добраться — попозже, когда у него будет энергия, чтобы изучить их более внимательно.

— Не хочу показаться грубым, но ты можешь получить похвалу, когда ты со своей семьей бездельников решите сделать что-то, достойное поклонения.

Он перестал верить в богов вскоре после того, как выкопал могилу, которая была слишком маленькой, чтобы быть справедливой. Но, несмотря на это, он поймал себя на том, что всю дорогу до ближайшей таверны оглядывался через плечо, и тяжесть взглядов тягостно давила ему между лопаток.

Но позади не было ничего, кроме пустых мощёных улиц и далёкой, ничего не выражающей луны.