ГЛАВА 16

ДЖЕЙН

Вечеринка была последним местом, где я хотела находиться.

Я была окружена известными (и не очень) людьми. Гости двигались вокруг меня, одни кивали в знак приветствия, другие останавливались, чтобы поболтать. Черты их лиц расплывались в такой круговерти. Я улыбалась, задавала вопросы, ответы на которые забывала несколько секунд спустя, и заставляла взглядом двигаться быстрее минутную стрелку на огромных часах без рамки над камином Пателя.

Лауреат премии «Оскар» Патель Смит был продюсером фильма, над которым я работала. Это был наш второй проект. Первый случился пять лет назад, и тогда я была простым ассистентом художественного отдела. Теперь я его арт-директор.

Несмотря на суперсовременный (и дорогой) дом в Лорел Каньон — особняк, который Патель купил два года назад, после того как оползень спугнул предыдущего владельца — Патель настаивал, что он не голливудский человек. По дому и машине было видно, что ему нравятся деньги, солнце и образ жизни, но, по его словам, он по-прежнему остается парнем из рабочего класса Ливерпуля в Англии.

Его жена Ширин жила дизайном, сам же Патель не интересовался разговором, если речь не шла о книгах, кино, музыке или футбольном клубе «Ливерпуль». Поскольку я не интересовалась футболом, то с Пателем мы обсуждали книги и музыку. Но в основном мы говорили о декорациях.

Из дома открывался панорамный вид на Лос-Анджелес, а бассейн сливался с отражающимся в нем небом. Как говорила Ширин всем, кто входил в дом, им чудом повезло, что они не потеряли все во время пожаров, которые пронеслись по Голливудским холмам год назад.

Лично я считала, что дом — это риск.

Красивый, но ненадежный.

Кто захочет вкладывать свои эмоции в то, что может быть уничтожено оползнем или просто изменением климата?

Вечеринка прошла на ура. Патель звал на свои мероприятия не только актеров и важных членов съемочной группы. Приглашение получали все, кто на него работал. В этом фильме участвовало много актеров и членов съемочной группы, и я не знала всех по именам. Они появлялись и исчезали в череде гостей, а я тосковала по Ашеру.

Зачеркните это. Если я и желала чего-то, то заменить надушенных гостей вечеринки горьким запахом льняного масла, резким скипидаром и хвойным ароматом новой рамы для холста. Вместо особняка я хотела находиться в своей художественной спальне-студии в квартире в Сильвер-Лейк.

Я потратила семь лет на построение карьеры, которую не собиралась продолжать. Не то чтобы я была несчастна, но работа в Голливуде была гораздо суматошней, чем то будущее, которое я себе представляла.

Я выбрала эту жизнь. И ради чего? Я не приблизилась к своей цели даже с помощью Ашера.

Эти вечеринки напоминали мне обо всем, без чего я с радостью могла бы обойтись. Мне, интроверту по натуре, принуждение к общению было сродни скрежету ногтей по стеклу.

Тем не менее, хотя никогда не хотела такой жизни — изо дня в день общаться с людьми, сотрудничать с художниками-постановщиками, делегировать полномочия, соблюдать сроки, работать безумное количество часов — я не возражала против этого. Фильм, режиссером и продюсером которого был Патель, был мюзиклом, что означало сложные дорогие декорации и огромное количество работы, в которой я могла раствориться.

Съемки начнутся в понедельник, поэтому вечеринка Пателя была своего рода стартовым мероприятием, на котором я чувствовала себя обязанной присутствовать. По расчетам, мне предстояло провести еще час на этой вечеринке, прежде чем уйти, соблюдая рамки приличия. В то время как актерам не придется завтра выходить на работу, я же встану с рассветом и буду на участке, чтобы убедиться, что декорации, с которыми Патель хотел работать в первую очередь, готовы.

Я протиснулась сквозь толпу, собравшуюся в гостиной открытой планировки, и прошла на кухню. Из-за музыки, звучащей по всему дому, и какофонии голосов я даже не слышала, как мои каблуки цокают по керамической плитке пола. Как и в гостиной, на кухне вдоль одной стены располагались раздвижные стеклянные двери, выходящие на бассейн и город за его пределами. Двери были полностью открыты, поскольку гости постоянно входили и выходили из дома.

Увидев официанта с подносом закусок, я подошла к нему и взяла несколько понравившихся. Парень посмотрел на меня.

— Вы Марго Хиггинс, верно?

Я кивнула. Раньше меня звали Джейн Доу. По определенным причинам я сменила имя, когда еще училась в колледже.

— Вы девушка Ашера Стедмана. — Он усмехнулся, явно довольный собой.

Только тот, кто хотел попасть в этот бизнес, мог знать такой нюанс. Да, меня несколько раз фотографировали с Ашером, но не специально. Мы не актеры, певцы или модели... так что не были особо интересными. Единственная причина, по которой мы хоть немного волновали публику, заключалась в том, что Ашер был из голливудской королевской семьи.

Я натянуто улыбнулась официанту и отправила в рот пирожное. В отличие от многих окружающих меня актеров у меня не было отношений любви-ненависти с углеводами. Между нами была только любовь. Я любила их, а они любили мою задницу.

Официант провел взглядом по моему телу и снова поднялся.

— В реальной жизни ты гораздо сексуальнее.

Я стащила еще пару слоеных пирожков и вихрем унеслась прочь, салютуя двумя пальцами.

После художественного колледжа я сделала то, что, как я думала, никогда не сделаю, и попросила своего бывшего опекуна Ника помочь мне устроиться на работу в какую-нибудь студию. Он нашел мне место девочки на побегушках художественного отдела. После года работы, когда я поддерживала всех на съемочной площадке кофеином, меня повысили до ассистента, что позволило мне реализовать свои художественные навыки. Нелегко было сделать так, чтобы мой голос был услышан в море шума фильмопроизводства, но я была полна решимости быть замеченной. Меня должны были заметить, чтобы я смогла найти «вход» в Голливуд.

Я работала над несколькими крупными фильмами, включая фильм Пателя, но простые ассистенты не попадали в поле зрения нужных людей. Однако художник-постановщик Марша Ковальски, моя начальница в фильме «Индиана Джонс», меня заметила. Я работала не покладая рук. Я предлагала свои таланты художника по декорациям, рисовала, конструировала, я держала людей организованнее, чем сама Марша, и она наняла меня на следующий фильм в качестве своего ассистента, что стало несколькими ступенями вверх по лестнице за один шаг.

Это был фильм Фостера Стедмана.

Мой вход.

Там я встретила Ашера, и моя карьера пошла в гору.

Теперь я была художественным руководителем. В двадцать шесть лет. Когда Патель нанял меня специально для этого мюзикла, я не могла поверить. Он попросил меня. Теперь люди просили меня.

Так я оказалась на вечеринке в шикарном доме Пателя на холмах.

Вспомнив, что Патель упоминал о домашней библиотеке, я отошла от толпы, избегая смотреть в глаза, чтобы меня не втянули в разговор. Я прошла гостиную и скрылась в коридоре. Библиотеку я нашла в конце первого этажа.

Дверь оказалась открытой, внутри пусто. Здесь было гораздо темнее, чем в других комнатах дома, потому что единственное окно закрывали шторы. В большом помещении стоял удобный диван, несколько кресел, консоли и журнальный столик. Выкрашенные в белый цвет книжные полки занимали каждый сантиметр стены. Я испытала зависть к Пателю.

Оставшись, наконец, в одиночестве в окружении книг с унылой музыкой на заднем плане я почувствовала облегчение. Мои легкие раскрылись, и я свободно вдохнула воздух. Здесь пахло мебельной полиролью, что было приятней по сравнению с одеколонами и духами, что боролись за превосходство друг над другом на вечеринке.

Я расслабилась, остановившись у первого ряда, и начала мысленно составлять каталог коллекции Пателя.

После некоторого времени, проведенного за изучением корешков, мое внимание привлек экземпляр «Брента 29».

Я достала потрепанную книгу в мягкой обложке и пролистала страницы. Патель подчеркивал предложения ручкой. Ужас! Я покачала головой на этот вандализм, но улыбнулась. Он подчеркнул все строки, которые я выделила в своем электронном издании для чтения.

Эта книга принадлежала перу таинственного автора по имени Гриффин Стоун и стала в прошлом году бестселлером. Автор не выставил свое фото, и никто толком не знал, кто он такой, но это не имело значения, потому что парень продал более двух миллионов экземпляров. В книге рассказывалось о Чарли Бренте, несправедливо заключенного в тюрьму за смерть собственного сына. Его молодая жена, Уна, добивалась его оправдания и достигла успеха, но ей и адвокату потребовалось почти семь лет. К тому времени Чарли сильно пострадал от всего, что произошло с ним и другими людьми, пока он находился в тюрьме, и он убедил Уну отправиться в опасное путешествие, чтобы найти человека, убившего их сына. Несмотря на все, что с ними произошло, их связь и вера друг в друга остались непоколебимыми.

У этой книги не было счастливого конца.

Я плакала, когда дочитала ее до конца. Не только потому, что Чарли пожертвовал собой ради справедливости (или мести? — решать читателю) и оставил Уну одну, но и потому, что эта история была до боли похожа на реальность. Более того, стиль написания напомнил мне Джейми МакКенна.

Парня, которого я любила.

Мой телефон в заднем кармане джинсов зажужжал, заставив вздрогнуть, сердце тревожно встрепенулось. Достав его и отбросив воспоминания, я открыла сообщение.

Ашер: Держись там. Я уже в пути.

Он так хорошо меня знал.

«Я прячусь в библиотеке», — ответила я.

Мой телефон снова зажужжал.

Ашер: Ты прелесть.

Усмехнувшись, я покачала головой и убрала телефон обратно в карман. Ашер не возражал против вечеринок и гламура. Он вырос в голливудской среде и гораздо лучше умел притворяться.