23 ПИГМЕНТ

СЛОАН

— Мы опаздываем, — говорит Роуэн. Но ему все равно. Наверное.

Потому что его руки зарываются в мои волосы, а голова запрокидывается назад, когда я заглатываю его член.

— Господи, Слоан. Почему у тебя это так чертовски хорошо получается?

Я мычу и обхватываю его яйца свободной рукой, а другой погружаю пальцы в свою киску. Когда снова стону, он опускает взгляд, его глаза темнеют от желания.

— Блять, обожаю смотреть, как ты трогаешь себя, — шипит он. Мои глаза закрываются, когда я провожу пальцами по своему клитору. Преякулят стекает по моему языку. — Лучше побыстрее кончай, потому что я уже на грани, и нам нужно идти.

Я замедляю движение пальцев, скольжу губами по головке его эрекции и улыбаюсь.

Моя дерзость встречена рычанием. Рука Роуэна летит к моему горлу и перехватывает хихиканье, которое просилось наружу.

— Ты ведешь себя как негодяйка, — говорит он, когда я провожу языком по нижней части его эрекции и сверлю его самым невинным взглядом. Его рука сжимается. — Забыла, что случилось, когда ты в последний раз вела себя так?

Я пожимаю плечами, хотя совершенно точно ничего не забыла. Когда несколько недель назад я решила надавить на его кнопки и проигнорировать большинство его приказов, оседлав его член, он похитил меня, когда я возвращалась домой после посиделок с Анной, завязал мне глаза, привязал ремнями к столу в ресторане, чтобы съесть весь ассортимент деликатесов с моего обнаженного тела. Он ласкал меня часами, поливая карамельным соусом мои соски, посасывая, трахая, капая холодными взбитыми сливками на пирсинг, а потом начисто вылизывал. Каждый раз, когда я молила о пощаде, он смеялся.

«Хорошие девочки получают вознаграждение», — сказал он тогда, убавляя вибрацию анальной пробки, которую вставил мне в задницу после того, как связал. Он замедлил ритм своих движений, входя в меня, не доводя до оргазма. «А негодяйки — наказание».

Он выскользнул из меня, дрочил до тех пор, пока не разбрызгал свою сперму теплыми струями по моей груди, а потом начал все сначала.

Вероятно, это произвело эффект, противоположный тому, на что он рассчитывал, потому что тот вечер стал моим любимым.

— Это и есть твой ответ? — говорит он, его глаза смертоносны и темны. — Просто пожать плечами? Я считаю, что это довольно дерзко.

Я вздыхаю и лижу свой путь обратно к головке его эрекции, обхватывая его яйца.

— Возможно, я солгала насчет времени встречи, — отвечаю я, поглаживая его член по всей длине и щедро облизывая кончик. — У нас есть еще час.

Мои глаза не отрываются от лица Роуэна, пока эта информация оседает в его переполненном эндорфинами мозгу.

— Ох, блять, спасибо, — наконец произносит он и погружается в жар моего рта. — Заставь себя кончить, или, клянусь богом, я увезу тебя в какую-нибудь отдаленную хижину и накажу на три дня.

Роуэн Кейн всегда угрожает, но я в эти моменты наслаждаюсь.

Он ослабляет хватку на горле, но удерживает меня неподвижно, когда я опускаюсь перед ним на колени и беру его член так глубоко, как только могу. До самой стенки горла. Искаженные, сдавленные звуки подстегивают ритм его толчков. Другой рукой я погружаю пальцы в свою киску, пока они не покрываются влагой и спермой, которую он там оставил.

Убираю скользкие пальцы, перемещаю руку к заднице Роуэна. Он вздрагивает, когда я массирую тугое кольцо, а затем просовываю палец внутрь.

— Ох, черт, Слоан…

— Используешь свое стоп-слово?

— Блять, нет.

Я ухмыляюсь и добавляю второй палец, нежно поглаживая, пока не нахожу точку, от которой он дрожит.

— Какой хороший мальчик, — воркую я слащавым тоном. — А хорошие мальчики получают награду.

Я обхватываю его член и сосу.

Из груди Роуэна вырывается раскованный звук удовольствия, пока я трахаю его пальцами и заглатываю эрекцию. Другой рукой обвожу клитор, приближаясь к оргазму, которого он от меня потребует. И когда чувствую, как его тело напрягается, именно это он делает. Требует.

— Черная птичка, тебе лучше кончить сейчас же, потому что ты убиваешь меня, и я клянусь гребаным богом…

Я разваливаюсь на части, когда его член погружается в глубь моего горла, хнычущим стоном вызываю вибрацию по всей его длине.

Его слова каждый раз выводят меня из себя.

Мгновение спустя Роуэн рычит, горячая сперма заливает мой рот. Я проглатываю каждую каплю и растягиваю удовольствие, пока не убеждаюсь, что он выдохся, тонкая струйка пота блестит на его обнаженной груди, он судорожно вдыхает.

— Нам пора, — говорю я с коварной улыбкой, вынимая пальцы из его задницы. — Мы опаздываем.

Роуэн бросает на меня равнодушный взгляд, который длится недолго, затем целует в лоб, потом мы приводим себя в порядок, одеваемся и выбегаем за дверь.

Каждый шаг под теплым июньским солнцем, заставляет мое сердце колотиться, но не от тревоги, а от волнения. Если Роуэн и нервничает, то не подает виду. Он рассказывает историю о Лаклане из подростковых времен, пока мы гуляем по улицам города, с переплетенными пальцами, а другой рукой я обхватываю самый большой шрам на его предплечье. В ту ночь, когда это случилось, Фионн тщательно обработал рану и использовал Дермаграфт¹², чтобы заменить отсутствующие ткани, и с той ночи Роуэн старательно ухаживал за раной. И скоро шрам превратится во что-то прекрасное.

Ему это понравится. Я точно знаю.

По дороге на встречу мы останавливаемся в ателье Кейн, входя внутрь под аромат кожи и звуки инди-музыки. Я сдерживаю улыбку, задаваясь вопросом, слушает ли Лаклан песни Ларк, и когда смотрю на Роуэна, думаю, что он, возможно, задается тем же вопросом.

— Слышь, старый придурок. Над чем работаешь? — говорит Роуэн, когда Лаклан отодвигает свое потертое вращающееся кресло от стола и бросает что-то похожее на очки для чтения рядом со шкурой, которую вырезает.

— Изготавливаю на заказ седельные сумки для мотоцикла «Харлей». Если бы я сам не мог надрать тебе задницу, клиент с радостью сделал бы это за меня, — парирует Лаклан. — И я всего на два года старше тебя, дебил.

— Тогда зачем носишь стариковские очки? Будто хочешь разгадать кроссворд и заснуть в кресле от «La-Z-boy¹³», — говорит Роуэн, подмигивая мне.

— Отвали. Че тебе надо?

— Вообще-то, у меня есть небольшая просьба, — говорю я, подходя на шаг ближе к дерзкому старшему брату Роуэна.

— Ах, сама леди-паук пришла просить меня об одолжении, — говорит Лаклан с коварной ухмылкой, откидываясь на спинку.

— Вообще-то, ты мне должен.

— О, правда? За что?

— За спасение твоего младшего брата.

— Если я правильно помню, — говорит Лаклан, постукивая одним из своих унизанных кольцами пальцев по подбородку, — я помог навести порядок на твоем грязном месте убийства и стер все записи о существовании некоего Дэвида Миллера из анналов¹⁴ историй серийных убийц. Так что, я бы сказал, мы квиты. Всегда пожалуйста.

Я закатываю глаза, и Роуэн ухмыляется рядом со мной.

— Отлично. В таком случае, одолжение Ларк Монтегю.

Наступает мгновение колебания, потом Лаклан решительно произносит:

— Черт возьми, нет.

— Ну же, — отвечаю я, мой голос граничит с плаксивой мольбой, когда я делаю еще один шаг ближе. — Ларк переезжает в Бостон в те числа, когда нас не будет. Просто помоги ей перевезти вещи в новую квартиру, пожалуйста. У нее их не так уж много.

— Почему не много? — спрашивает Лаклан, нахмурив брови, его голос суров. Мы с Роуэном обмениваемся мимолетным смущенным взглядом, прежде чем я перевожу взгляд на Лаклана.

— Эм, ну, она путешествует налегке…?

Взгляд Лаклана темнеет, как будто этой информации недостаточно, потом он сглаживает свою реакцию под маской безразличия.

— Окей. Но не жди, что я останусь с ней чай попить.

— Конечно, нет.

— И я не собираюсь показывать ей город или что-то в этом роде.

— Ни в коем случае.

— Мы с ней не друзья. Она не будет посылать меня за… молоком.

— Хорошо… передам ей, чтобы она не посылала тебя за молоком. Поняла.

Лаклан хмыкает. Я ухмыляюсь.

— Спасибо, — говорю я, подхожу и обнимаю его, зная, что он не обнимает в ответ. — Ты не пожалеешь об этом.

— Еще как пожалею.

— Тогда ладно.

Я целую его в заросшую щетиной щеку под фырканье Роуэна и затем отступаю.

— Спасибо, старый пердун. Нам пора бежать, — говорит Роуэн с дразнящей ухмылкой, на что Лаклан отвечает равнодушным взглядом, но все равно встает со стула. Он выводит нас из ателье на улицу, и мы строим планы поужинать вместе на следующей неделе, потом он прижимается лбом ко лбу Роуэна, как всегда это делает. А затем мы отправляемся на встречу рука об руку, не торопясь, наслаждаясь друг другом и растущим волнением от того, что нас ждет впереди, пока мы идем к месту назначения.

Маленький латунный колокольчик звенит над дверью, когда мы входим в тату-салон «Prism».

Лора, владелица, тепло приветствует нас и дает Роуэну бланк согласия для заполнения, пока мы с ней тихо уточняем детали эскиза, который я ей дала, чтобы Роуэн не расслышал. Когда все бумажки подписаны, а эскиз напечатан на переводной бумаге, Роуэн садится в кресло.

— Извини, Палач, но я не доверяю тебе, — говорю я, подходя к нему сзади, опуская повязку ему на глаза. Лора ухмыляется, подготавливая руку Роуэна и проводя трафаретом по его шраму.

— Ты ранишь меня, — говорит он.

— Еще бы, — фыркаю я. — Помнишь, как ты следил за мной три дня в Калифорнии только для того, чтобы обманом добиться победы в игре?

— Я не жульничал. А вообще, я проиграл. К сожалению. И до сих пор не могу есть мороженое.

Я улыбаюсь и сажусь рядом с ним, понаблюдать, как Лора начинает наносить первые черные линии на его кожу.

— Может, обезболивающим помазать, или так пойдет?

— Ох, помолчи давай.

Проходит несколько часов, но рисунок оживает на руке Роуэна, эскиз, который я нарисовала сама и доработала вместе с Лорой, чтобы он скрывал его шрамы и соответствовал контурам его мускулатуры. И вскоре она вытирает излишки чернил и пятнышки крови, демонстрируя окончательное изображение. Мы обмениваемся лучезарной улыбкой, пока Роуэн засыпает нас вопросами, на которые мы не отвечаем.