14 РАЗБИТЫЙ

СЛОАН

Вода хлещет по моему пульсирующему лицу. Тошнота скручивает желудок. Кровь покрывает язык. Мир вращается вокруг. Кружится. Я лечу с крутого холмика. Перекатываюсь и падаю.

Приземляюсь с сокрушительным хрустом на левое плечо, воздух вырывается из моих легких в беззвучном крике. Я хватаю ртом воздух, но он не поступает. У меня сжимается грудь. Дождь и вспышки света ослепляют, когда я моргаю, глядя на небо, и первые запыхавшиеся вдохи, наконец, проникают в мои охваченные паникой легкие.

Пара ботинок приземляется рядом с тяжелым стуком, останавливаясь рядом с моей головой. Дождь смывает запекшуюся кровь с их черной кожи. Я открываю рот, чтобы простонать имя Роуэна, когда рука зарывается в мои волосы и отрывает от успокаивающего запаха земли и мокрой травы.

Я сталкиваюсь лицом к лицу с Харви Мидом.

Струйки воды каскадом стекают с его лысой башки, со лба и по ничего не выражающему лицу. Он смотрит прямо на меня. Я смотрю в бездну его темных глаз.

А потом харкаю в его уродливую рожу.

Харви не вытирает мою слюну. Он крепко держит меня, не обращая внимания на дождь, стекающий по его покрытой рубцами коже. Медленная усмешка растягивает его губы, обнажая гнилые зубы в улыбке, которая пугающе не сочетается с остальной частью его апатичной маски.

Он роняет меня, но продолжает держать за волосы, тащит мое ослабевшее тело за угол дома. У меня пульсирует голова. Лицо болит. Слезы щиплют глаза при каждом рывке за волосы, боль в плече распространяется вверх по шее и отдает в безвольную руку. Мои ноги скребут по траве, грязи и мусору, но я не могу устоять на ногах из-за того, как низко он держит мою голову. Я царапаю его и бью по ноге здоровой рукой, но он слишком большой, чтобы почувствовать боль от моей тщетной борьбы.

Мы останавливаемся у множества дверей в подвал. Харви отпирает ржавый висячий замок и снимает цепь на ручке, открывая одну дверь и забрасывая меня внутрь.

Я со стоном шлепаюсь в грязь, первый вдох наполняется запахом дерьма, мочи и страха.

Содержимое моего желудка расплескивается по полу.

Только когда меня перестает тошнить, я осознаю, что не одна. Кто-то рыдает в темноте.

— Адам, — произносит девушка сквозь нытье. — Он убил Адама. Я с-слышала. Он у-убил его.

Она держится на расстоянии, повторяя слова отчаянным напевом, который проникает в каждую щель моей груди. Братом, любовником или другом, кем бы ни был этот Адам, она любила его. И я знаю, каково это — быть свидетелем страданий любимого. Я понимаю ее горе и бессилие лучше, чем кто-либо другой.

— Да. Он убил Адама, — отвечаю я, тяжело дыша, и достаю свой телефон из заднего кармана. Он жужжит у меня в руке с сообщением, но сначала я включаю фонарик, направляя его на пол между мной и голой девушкой, прижавшейся к стене, когда она отшатывается от света. — И обещаю тебе, Адам будет последним человеком, которого тронул Харви Мид.

Я не знаю, дает ли это ей какую-то уверенность или завершенность. Может быть, однажды так и будет, но сейчас ее потеря слишком свежа, а рана слишком глубока. Ее тихие всхлипывания продолжаются, когда я переключаю свое внимание на экран, когда приходит еще сообщение.

Слоан

СЛОАН

ОТВЕТЬ МНЕ

ГДЕ ТЫ?!

Точки другого сообщения начинают мигать, когда я набираю ответ.

Я в порядке. Заперта в подвале. Правая сторона дома.

Ответ Роуэна последовал незамедлительно.

Держись, любимая. Я иду.

Я дважды перечитываю его сообщение, прежде чем заблокировать экран и прикусить губу. У меня щиплет в носу. Боль обжигает грудь. Может быть, это просто ирландское выражение, но я слышу его снова и снова голосом Роуэна, как будто он прямо здесь, в моей голове.

Держись, любимая.

— Как тебя зовут? — выпаливаю я, обращая свое внимание на плачущую девушку, которая прижимается к кирпичной стене. Она примерно моего возраста, стройная, вся в грязи.

— Я-я Отэм.

— Хорошо, Отэм, — я кладу телефон так, чтобы фонарик светил в потолок, и начинаю расстегивать кофту. — Я отдам тебе ее, но мне нужна твоя помощь.

Отэм мгновение колеблется, потом приближается неуверенными шагами. Мы не разговариваем, пока она помогает стянуть ткань с вывихнутого плеча, и хотя она на мгновение отстраняется, когда я вскрикиваю от боли, она продолжает снимать кофту. Ткань промокла и заляпана грязью, и, возможно, она не согреет ее в прохладном подвале, но, по крайней мере, она будет укрыта.

Она как раз застегивает последнюю пуговицу, когда топор проламывает двери подвала.

— Слоан, — кричит отчаянный голос Роуэна, перекрывая испуганный крик Отэм, ветер и проливной дождь. — Слоан!

Острая боль сжимает мое горло. Глаза наполняются слезами, когда я хватаю свой телефон и пробираюсь ближе к дверям.

— Я здесь, Роуэн…

— Отойди, — еще несколько ударов, двери разлетаются в щепки и падают в темноту вместе с замком и цепочкой, образуя небольшую дыру. В тусклом свете появляется рука Роуэна.

— Возьми меня за руку, любимая.

Должно быть, когда-то здесь были ступеньки, но их убрали, и мне приходится подпрыгнуть, чтобы схватить Роуэна за ладонь, проскользнув в дыру с первой попытки из-за дождя и пота на нашей коже. Он почти ложится на живот, еще больше наклоняясь в темноту.

— Обе руки, — требует он, протягивая мне ладони.

— Я не могу.

Вспышка молнии освещает лицо Роуэна, навсегда запечатлевая его в моей памяти. Его губы приоткрыты, и я почти слышу резкий вдох, когда его взгляд останавливается на моем деформированном плече и отсутствующей кофте. На его лице — страдание и ярость, нарисованные светом и дождем. Он до жути красивый, взволнованный и пугающий.

Роуэн ничего не говорит, тянется ко мне. Когда я подпрыгиваю, он ловит мою руку и крепко сжимает ее, подтягивая меня, хватая за локоть и вытаскивая из подвала.

Как только я оказываюсь на земле, дрожа, обнимаю его. Сжимаю в кулаке его промокшую кофту. Его запах окутывает меня, и я хочу сохранить этот момент, но он заставляет нас разойтись, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Ты можешь бежать? — спрашивает он, изучая мое лицо. Его глаза так и не останавливаются, когда я киваю, блуждая по выражению моего лица, как будто в поисках правды. — Ты мне доверяешь?

— Да, — говорю я, мой голос хриплый, но уверенный.

— Со мной ты в безопасности. Поняла?

— Да, Роуэн.

Мы смотрим друг на друга в последний момент, прежде чем он поднимает топор и хватает меня за руку. Снова смотрит вниз, в подвал, и, кажется, только сейчас понимает, что со мной там был кто-то еще, несмотря на то, что Отэм кричала и молила, чтобы ее вытащили на свободу.

— Оставайся здесь, — говорит он вниз, в яму, не терпя возражений, несмотря на ее рыдания. — Если будешь вести себя тихо и прятаться, он подумает, что ты уже сбежала, и не придет в подвал. Мы вернемся за тобой, как только все сделаем.

— Пожалуйста, пожалуйста, не оставляйте меня…

— Оставайся здесь, черт возьми, и веди себя тихо, — рявкает Роуэн и, больше не оглядываясь, тащит меня отсюда, игнорируя отчаянные крики, которые раздаются вслед, пока мы бежим к задней части дома.

Мы останавливаемся на углу и замираем, когда Роуэн наклоняется вперед, чтобы осмотреть тропинку к сараю. Когда он, кажется, удовлетворен, то сжимает мою руку, немного поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня через плечо. Он кивает один раз, и я едва успеваю ответить на его жест, как он ведет нас через усеянный обломками задний двор к ветхому сараю. Он первым входит туда через открытую дверь, подняв топор, но внутри пусто, если не считать инструментов, голубей и древнего трактора «John Deere». Только убедившись, что тут безопасно, Роуэн тянет меня глубже внутрь, останавливаясь у стены в точке, равноудаленной от переднего и заднего выходов.

От раскатов грома дребезжат окна и инструменты, свисающие с обшитых досками стен. Роуэн с глухим стуком роняет топор в пыль. Между нами проходит мгновение, когда мы просто смотрим друг на друга, оба насквозь мокрые и грязные.

А потом его руки ложатся на мои щеки, горячее дыхание касается моей кожи, пока его глаза исследуют детали моего лица.

Большой палец проводит по моему лбу, и я вздрагиваю. Проводит по изгибу моего носа. По верхней губе, и я шмыгаю носом, чувствуя привкус крови в горле.

— Слоан, — шепчет он. Не как имя. А как подтверждение того, что я здесь, настоящая, но раненная. Роуэн прижимает меня к стене, заслоняя своим телом, его руки скользят вниз по моей шее, приподнимают подбородок, чтобы проверить каждый дюйм горла на предмет повреждений, пока я дрожу в темноте.

— Твоя кофта…

— Я отдала ее девушке. Он ко мне не прикасался в этом плане.

Глаза Роуэна вспыхивают, когда встречаются с моими. Он ничего не говорит в ответ, просто смотрит на мое раненое плечо, где кровоподтек уже окрашивает сустав в синий цвет. Положив теплую ладонь на мое здоровое плечо, он поворачивает меня так, что я оказываюсь лицом к стене. Он оценивает травму осторожным прикосновением. Хотя я стараюсь молчать, сдавленный крик все равно вырывается, когда он двигает мою руку, прижатую к боку.

— Можешь его вправить? — шепчу я, когда он снова поворачивает меня к себе лицом.

— Оно может быть сломано, любимая. Тебе нужен врач.

Я смаргиваю внезапные слезы, которые застилают глаза, когда Роуэн опускается на колено, осматривая мои ребра, прослеживая каждое. Они болят от падения, но не сломаны. Роуэн просто игнорирует меня, когда я пытаюсь сказать ему об этом, как будто он не успокоится, пока не проверит все сам, проводя кончиками пальцев по костям. Когда он заканчивает, его руки ложатся мне на бедра, долгое, напряженное дыхание обдает мой живот жаром, который я чувствую до самой глубины души.

— Мне жаль, — шепчет, прижимается лбом к моему животу, руками обхватывает ноги, двигая меня к себе.

На мгновение я не знаю, что делать. Я обездвижена током, пробегающим по коже. Каждый его выдох заставляет мое сердце биться быстрее, пока оно не превращается в молот, бьющий по костям. И затем моя рука поднимается, тело берет управление на себя без участия разума, зная то, чего не знаю я, и мои пальцы скользят по его волосам. Ногти скребут по голове Роуэна, и он вздыхает, сильнее прижимаясь лбом к моему животу, я делаю это снова и теряюсь в ритме повторяющегося простого прикосновения.