Его сердце практически остановилось, когда один из крадущихся, всего на мгновение, принял очень знакомое очертание. Мерцающую, практически призрачную форму, которую Кос тот час же узнал, хоть она и рассыпалась вновь на кишащую массу личинок.

Крадущийся принял очертания призрака Микзила Зюника. Кос закричал.

В считанные секунды Фонн добралась до Бираказира. Огромный волк угасал на глазах, задыхаясь и хрипя окровавленной, изувеченной мордой. Удар вампира сломал волку челюсть и проломил часть черепа. Жалость и ярость сражались за внимание Фонн, но жалость все же одержала верх. Она положила ладонь на голову волка и пригладила шерсть за его ухом. Он тихонько заскулил.

- Шшш, - упокоила его Фонн, слезы ручьями текли из ее глаз на твердый, холодный деревянный помост. – Все хорошо. Все хорошо. – Она посмотрела на обрубок своей руки и тщетно обругала свой эгоизм. В ней не осталось ни капли целебной магии для волка, она все израсходовала на себя. Сейчас, она бы отдала все свои конечности, не говоряужео руке, чтобы спасти Бираказира.

- Фонн! – позвал ее Джерад с середины помоста, разрушив оковы скорби, сжавших ее сердце так же яростно, как ранее ее сжимал крадущийся. Вампир, занятый своей жертвой, не обращал на Девкарина ни малейшего внимания. В одной руке эльфа был посох Савры, он нагнулся и вырвал что-то из тела Савры. – Лови!

Зеленый камень, похищенный жрицей, полетел в ее сторону, и Фонн, каким-то образом нашла в себе силы поймать его своей здоровой рукой. Джерад бросал очень метко.

Фонн посмотрела на камень, лежащий в ее ладони, рассматривая его тускло сияющие грани. Она понятия не имела, что с ним делать. Камень служил для того, чтобы принимать существ в Конклав Селезнии, но сам Конклав Селезнии уже был мертв.

Или нет? Камень все еще светился, хоть и тускло. И хоть вампир и высасывал из нее жизнь, Мать Селезнии все еще была жива.

Фонн подняла камень Байула и прижала к своему лбу.

Крадущиеся оттеснили Коса практически к краю помоста, но Джерад подоспел к ‘джеку до того, как тот упал бы за край.

- Займись вампиром, - сказал Джерад. – Эти мои.

- «Займись вампиром»? – повторил Кос. – Как?

Джерад не ответил, но поднял посох, наведя связку некрощупалец и талисманов на троих наступающих Лупулов, и скомандовал, - Стоять.

Крадущиеся остановились, хотя черви, составлявшие их тела, продолжали шевелиться. Джерад закрыл глаза и сконцентрировался. Это была не простая задача.

- Ты не раб. – Говорил им Джерад. – Ты не принадлежишь ему. Ты могущественнее, чем он. Ты сильнее, чем Димир, сильнее Сзедека.

Три крадущиеся слились с одну, кишащую массу в форме гуманоида ростом с огра и вдвое шире его.

- Как ты это сделал? – спросил Кос, вытаращив глаза.

- Это не на много отличается от управления насекомыми, - сказал Джерад. – Пока они…

Кулак вампира оборвал слова Джерада глухим ударом по спине эльфа. Джерад почувствовал, как что-то треснуло, но усилием воли заставил себя впитать и проигнорировать боль. Вся его концентрация была на огромном крадущемся существе, шипящим миллиардом крошечных голосов.

- Ты сильнее всех, даже твоего хозяина. Убей его.

Джерад снова открыл глаза в тот самый момент, как рой червей поглотил Сзедека, оттаскивая его от Матери Селезнии, которая обессиленно рухнула поверх тела Савры. Кристаллы в ее огромном теле все еще светились тусклым изумрудным светом. Возможно, она все еще была жива. Возможно, думал Джерад, это было не так уж и плохо.

Вампир закричал под покровом червей, но все еще стоял на ногах. Под чарами Джерада, кишащая масса крадущегося, пожирала плоть вампира, но не без потерь. Девкарин чувствовал, через посох, каждый крошечный отдельно взятый разум. Они поглощали вампира, но при этом вампирская сущность Сзедека поглощала их самих. Они умирали, подобно крошечным вспышкам в его мозгу. Лупул и Сзедек пожирали друг друга, и их битва начинала касаться и его самого. Его разум стремился контролировать орду червей, давя их своей волей, не смотря на попытки сопротивления Лупула.

Джерад понимал, что ему везет. Его дар контролировать разум простейших был бы бесполезен, если бы Лупул хоть на мгновение превратился в любое другое существо.

Джерад уже не мог говорить. Его потребность в концентрации для удерживания контроля над крадущимися, была слишком большой. Но он все еще мог думать. Он вылил свою собственную ненависть к вампиру в их крошечные головы, питая их тщеславие. Это был сложный танец. Крадущийся жаждал пользоваться одним разумом, коллективным, но единым разумом. И если бы он решил принять любую форму с один разумом, то при всей концентрации и силе посоха Савры, разум Лупула был бы уже недоступен Джераду.

Сзедек пал на колени, все еще крича от боли и ярости. Джерад стиснул зубы от напряжения.

- Он слишком долго использовал тебя. Ты силен. Он – ничто. Он поработил тебя,так же, как они заточили его. Ешь. Ешь и набирайся сил. Уничтожь Сзедека. Уничтожь его сейчас же.

Черви изо всех сил старались исполнить его приказ.

Камень, прижатый ко лбу Фонн, оставался холодным. Не было ни потока магии, ни вспышки энергии, ни священной песни – ничего. Просто камень. Еще через пару секунд она оставила попытки и опустила руку.

Бираказир тихо хрипнул, не в силах даже проскулить. Ему оставалось уже не долго. Слезы вернулись к Фонн, и она не могла их сдерживать. Рыдая, она склонилась над ним, и обняла здоровой рукой волка за шею.

- Прости меня, - сказала Фонн, захлебываясь слезами. – Бираказир, прости меня. Камень, все еще лежащий у нее в руке, заметно потеплел.

- Бираказир? – прошептала она, и в ее голове возникла бредовая на первый взгляд мысль. Это было невозможно. Волк был простым животным.

Но с другой стороны, разве все они не были просто животными?

Фонн заставила себя расслабиться, подавила слезы и, стоя на коленях и одной здоровой руке, подползла поближе к морде волка. Она взглянула на камень в своей ладони, который уже отдавал тепло и снова становился холодным.

Трясущейся рукой, она прижала камень к макушке волчьей головы. Результат был мгновенным и ослепительным.

Кос не знал, что ему следовало сделать. Джерад топил вампира в червивом месиве, Фонн рыдала над изувеченным телом Бираказира, призрак Борки пропал, и Косу не оставалось ничего большего, чем просто стоять и смотреть. В конце концов, он был обычным человеком. У него не было скрытой магической силы, у него уже не было напарника, и у него даже не было волка. Кос никогда в жизни не чувствовал себя таким чуждым к происходящему.

Кристаллы, ввитые в распростертое тело Матери Селезнии вспыхнули, словно гроздь сверхмощных фонарных сфер. Их сияние быстро переросло в ослепительный блеск, а затем во взрыв зеленоватого света. Ударная волна, исходящая от тела паруна Селезнии, окатила круг Конвокации, за ней последовала вторая волна, за ней третья. Каждая волна била Коса, как вполне осязаемый кулак, сталкивая его с помоста, и в итоге сбила его с ног, свалив на спину. Волны не наносили вреда. Они лишь толкали. Он наклонил голову, чтобы посмотреть, что происходит, и вовремя заметил Джерада, летящего на него, чтобы откатиться в сторону от эльфа, упавшего рядом на спину и проехавшего по инерции чуть дальше, перед тем как замереть.

Волны ударили в кишащую массу Сзедека и Лупула – Кос не в силах был различить, где заканчивался один из них, и начинался другой – и оторвал крадущегося от тела вампира, словно поток воды, смывающий муравьев. Волна подняла облако червей в воздух, где каждый из них лопнул с крошечными хлопками. Джерад схватился за голову обеими руками и стиснул зубы, чувствуя, как тысячи маленьких существ – в каком-то смысле одно, единое существо – умерли в одно мгновение.

Отделенный от нападавших на него червей, вампир пытался устоять против волн света на сколько хватало сил, но в итоге, он также рухнул на пол. Кос не мог себе представить, что предательство Лупула сотворило с Сзедеком, некогда живой легендой. В считанные минуты, гнев крадущегося содрал не только одежду вампира, но и большую часть его бледной кожи. Черви сожрали его плащ, выели мускулы на его плечах и предплечьях, и съели большую часть его груди, выставив на показ чернеющие ребра. Ноги Сзедека превратились в едва ли нечто большее, чем просто кости. Черный дым клубился над телом вампира, и Сзедек испустил на удивление, весьма человеческий стон.

Магия Пакта Гильдий была самым сильным заклинанием из всех, когда-либо известных миру Равники. Это был не просто клочок бумаги или какой-нибудь договор. Да, Пакт Гильдий был документом, но он также был заклинанием – чарами, усиливающими, помимо прочего, верховенство закона, содержащегося в этом документе. И Лига воджеков была инструментом этого закона. Он, Агрус Кос, был инструментом закона.

Кос поднялся на ноги, сунул руку в карман и достал свой десятиконечный нагрудный знак. Он прикрепил его на грудь своей гражданской туники и снял с пояса серебряные кольца-наручники. Из-за того, что Фаскин недавно отстранил его, он не считал правильным носить нагрудный знак. Теперь этот знак был его самым главным элементом.

Кос прошел через помост, наклонился над дымящимся телом того, кого он считал величайшим злом во всем мире, и замкнул кольца на запястьях вампира. Они щелкнули и зажглись тусклым светом чар самого Пакта Гильдий. Пока жива мать Селезнии, даже Повелитель Шепота не сможет их разорвать.

- Сзедек, - сказал Кос, - ты арестован по обвинению в убийстве Люды, Святого Байула, и сержанта Белла Борки из Десятого участка Лиги. Если ты попытаешься оказать сопротивление, я тебя изобью до потери сознания. У меня выдалась очень не простая неделя.