Глава 4

Ночь опустилась на Столицу Равники словно душное шерстяное одеяло. Черные башни освещали небо мириадами огней и придавали мегаполису туманный ореол всех цветов радуги. Каменные титаны выглядели божествами, стоящими на пульсирующем сердце поверженного волшебного мира. Фонн полагала, что это сравнение ничем не хуже любого другого. Молодой полу-эльфийке удавалось избегать столицы десятилетиями, но возможность сопровождать действительного члена Конклава Селезнии – едва ли не единственного, кто регулярно покидал надежную защиту Виту Гази для представления интересов Конклава по всему миру – была честью, от которой ни один эскортный охранник ледев не мог отказаться. Дорога в столицу, давшая ей жизнь, была длинной, как в километрах, так и в годах. Для Бираказира, златошерстного волка, везущего ее на себе, это было всего лишь окончанием очередного долгого путешествия в череде таких же долгих путешествий.

Фонн подалась вперед в седле и прошептала на ухо животного, везущего ее по древним булыжникам: «Мы почти на месте, Бир, - шептала она, - держи нос по ветру».

Волк Бираказир ответил, в своем стиле, тихим звуком, напоминающим наполовину собачий лай, наполовину вздох облегчения.

- Ты что-то сказала,Фонн?

- Святейшество, я уже вижу место нашего назначения, - сказала она. Локсодон, идущий рядом с ней, поднял свою слоновью голову и устремил взгляд белых слепых глаз в сторону мегаполиса. Белки его глаз составляли две вершины треугольной татуировки, покрывающей его серое кожистое лицо. Верхней вершиной треугольника служил драгоценный камень бледно-зеленого цвета, инкрустированный в кожу Байула, между его широкими, мягко колышущимися ушами. Не замедляя мерный тяжелый шаг, он кивнул и погладил волка по холке.

- Я рад, - сказал он. Его глухой голос звучал одновременно внушительно и нежно, словно песнь дриады. Его белые льняные одежды колыхались на холодном ветру, дувшем им в спину. – Я уж думал, мы не успеем к назначенному сроку.

- Вы гораздо быстрее, чем Вы выглядите, Святейшество, - сказала Фонн.

Фонн предлагала свое седло Святому Байулу в начале путешествия, согласно этикету, но ее подопечный, весящий в полтора раза больше Бираказира, вежливо отказался. Его народ не был приспособлен к верховой езде.«Это компромисс, мой милый друг ледев, - сказал тогда Байул, - этот хобот убьет меня когда-нибудь, но мои старые ноги будут ходить всегда».

- Боюсь, воздух не становится свежее, - сказал локсодон и, словно в подтверждение своих слов, трубно чихнул. – Я давно не был в столице Равники. Я уже и забыл.

Фонн едва не чихнула сама, но подавила позыв. В непосредственной близости города смог и гарь развитой цивилизации Равники чувствовались весьма остро. Конечно, для Байула дела обстояли еще хуже. Для хобота локсодона, содержащего во сто крат более чувствительную назальную ткань, чем у любого другого гуманоидного вида, этот запах был совершенно губительным. Равника самим своим существованием уничтожала локсодонов.

- Я родилась здесь, но я практически не помню этого места, - сказала Фонн.

- Твоя семья переехала в более зеленые земли? – спросил Байул. Он был от природы любопытен и расспрашивал Фонн о ее прошлом на протяжении всего путешествия.

- Зеленые земли? – спросила Фонн, меняя тему. Она не говорила так много на тему «Фонн» за всю свою жизнь, но что-то в локсодоне, что-то магическое, и, в тоже время, нечто более инстинктивное и первобытное, пробуждало в ней желание открыть ему о себе все. Тем не менее, тема семьи не была ее любимой. И она с трудом уклонялась от аккуратных вопросов своего подопечного.

- Это не ответ, - проворчал Байул.

- Моя семья – это ледев, Святейшество, - сказала она. – Мой отец и мать…ушли.

- Этого я и боялся, - сказал Байул, - разве они оба не были стражами закона?

- Отец был воджеком, - сказала Фонн, не уточняя, что оба ее родителя умерли. – А мать была ледев, как и я.

- Я чувствую преданность и ответственность в твоей душе, Фонн, - сказал Байул, когда они достигли вершины очередного подъема. – И это… погоди, - хобот локсодона загнулся, что означало, что он ищет что-то в воздухе своим чувствительным носом, будучи слабым в остальных органах чувств. Он резко остановился и жестом своего походного посоха указал Фонн и Бираказиру замереть. – Там… да. Кто-то рядом желает нам зла.

- Где? – спросила Фонн. Особого смысла шептать посреди оживленной дороги не было. Она быстро осмотрела их ближайшее окружение своими зоркими глазами и прислушалась чуткими ушами - наследством от ее матери, эльфийки Сильхана. Низкие постройки и жилые кварталы, окружавшие столицу могли скрывать сколь угодно разбойников. Гоблин, продающий шашлык, мог быть наемным убийцей. Молодая пара, идущая перед ними, не привлекая к себе внимания окружающих, могла скрывать отравленные кинжалы под своими цветными плащами. Вот та троица наездников на птеррокрылах, чьи силуэты виднелись на фоне луны, могли планировать нападение на них, надеясь, что темнота и туман скроет их до решающего мгновения.

Нет, постойте, они действительно планируют это нападение.

- Ложись! – вскрикнула Фонн. Она спрыгнула со спины Бираказира и со всех сил налетела на локсодона. Байул, к счастью, не сопротивлялся и послушно дал опрокинуть себя на землю. Если бы он этого не сделал, столкновение было бы равносильно удару головой о дубовый пень. Как только они рухнули на мостовую, первый наездник на птеррокрыле спикировал прямо над их головами. Его улюлюкающие крики подсказали ей, как близко они подобрались к тому, чтобы снести локсодону голову. Еще секунда и ее подопечный мог погибнуть. Она решила показать Груулам, что случается с разбойниками, осмелившимися напасть на члена Конклава Селезнии.

Рука в кожаной перчатке рывком взмыла вверх и стальной хваткой схватила край перепончатого крыла. Не выходя их своего лежащего состояния, она позволила инерции нападающего провернуть его вокруг своей оси, созданной весом Фонн. Позвоночник птеррокрыла треснул от столкновения с каменной мостовой. Его длинная шея в мгновенье ока сломалась под тяжестью его собственного тела. Резкая посадка швырнула наездника в воздух, он пролетел немного дальше и врезался в мясной вагончик гоблина-торговца. Его последние конвульсии увязли в запутавшихся обломках торговой палатки. Выкрикивая тирады проклятий, гоблин убежал, спасая собственную жизнь.

Фонн вскочила на ноги перед тем, как второй птеррокрыл приблизился достаточно близко, чтобы снова заставить ее лечь. – Пожалуйста, не двигайтесь, Ваше Святейшество, - сказала она.

- Без проблем, - ответил локсодон.

Молодая полу-эльфийка убрала длинный светлый локон волос за ухо и дважды щелкнула языком. Ее волк Бираказир мгновенно отреагировал, обратив на нее все свое внимание. Кивком головы, Фонн указала ему на приближение второго нападающего, который улюлюкал еще громче первого. «Этим ребятам, - подумала она, - надо учиться координировать свои нападения». Она догадывалась, что это была молодая банда, желающая самоутвердиться и испытать себя. Но ей вовсе не хотелось, чтобы она или ее священный подопечный стали объектом их первого урока.

Но урок все же состоится, если кто-нибудь из этих идиотов выживет.

- Эй! – крикнула Фонн нападающему, вынимая из ножен свой длинный серебряный меч. Груул, самка вьяшино, сделала именно то, на что рассчитывала ледев и на пару секунд перевела взгляд своих ящеровых глаз от Байула к Фонн.

Этого времени Бираказиру было вполне достаточно. Как только птеррокрыл опустился на расстояние прыжка, волк, угрожающе рыча, взмыл в воздух. Его челюсти сомкнулись на длинной, гибкой шее птеррокрыла с силой, способной, как знала Фонн, перекусить пополам человеческую ногу. Шея птеррокрыла оказалась куда менее крепкой. Огромный волк, скользя, приземлился на скользкую мостовую, сжимая в пасти окровавленный носастый трофей, размером в пол роста Фонн.

Обезглавленный птеррокрыл рухнул на дорогу. Его визжащая наездница отчаянно пыталась выпрыгнуть из седла и в итоге испустила дух на лезвии меча Фонн. Полу-эльфийка столкнула ногой тело умирающей вьяшино с меча и развернулась, вглядываясь в мрачный небосвод. Третий член банды кружил над ними, хотя сказать наверняка, искал ли Груул открытое место для атаки или нет, было сложно.

Фонн достала из-за спины лук, вложила в тетиву стрелу и навела прицел на наездника. Этот Груул был человеком крепкого телосложения, густо покрытый татуировками и ритуальными шрамами. Должно быть, он был их лидером, послав подчиненных прощупать почву перед нападением. Она сомневалась, что пират планировал нападать сам сейчас, когда его подельники были уже мертвы. Но, не ожидая, пока Груул определится с решением, она со свистом выпустила стрелу в небо.

Меткий выстрел попал наезднику прямо в солнечное сплетение. Он согнулся в седле, затем соскользнул с него и выпал окончательно со спины птеррокрыла. Груул упал на покосившуюся наклонную крышу ближайшей таверны, скатился по ее склону, через навес и рухнул на землю. По пути стрела сломалась, оставив лишь деревянный обломок, по которому просачивалась кровь через его грубый кожаный жилет. Хрипящее тело разбойника остановилось прямо у ног Фонн. Его птеррокрыл сделал еще один круг над их головами и с каркающим криком облегчения ухлопал крыльями в вечерний туман. В считанные секунды его силуэт, улетающий на юг, растворился полностью.