— Хорошо, что Марни получила своё распечатанное порно, — добавляет Тристан, ухмыляясь мне. Я бросаю крышечку от своего сока через круг, но он просто ловит её ладонью, как будто это какой-то пустяк. — Я предпочитаю… на самом деле трахаться, а не смотреть порно. Хотя я буду первым, кто признает: в последнее время у меня была небольшая засуха.

— Ещё есть Клинекс и Джергенс, (прим. — марки салфеток и лосьона-крема) — мягко говорит Зак, и я краснею, думая о мусорном ведре, полном салфеток в отеле. Ох, как неловко. По крайней мере, я знаю, что была не единственным человеком, который прикасался к себе в ту ночь.

— О, поверь мне, у меня в комнатах есть игрушки. Лучше, чем салфетки и лосьон. Но они не помогают, по крайней мере, когда Марни рядом.

— Тристан, заткнись, — выпаливаю я, но он просто продолжает улыбаться мне в своей не совсем приятной манере.

— Давайте начнём игру, — бормочет он, и его голос звучит как соблазнительная песня. — Давайте поиграем в «правду или действие». Я начну первым. Марни. — Ха. Конечно, Тристан хочет начать первым, и, конечно же, он смотрит прямо на меня. — Правда или действие.

— Правда, — шепчу я, потому что боюсь увидеть, какого рода вызов он мне бросит. Честно говоря, мне, наверное, также следовало бы бояться и того, что он собирается спросить у меня, но я полагаю, что это меньшее из двух зол. Тристан смеётся и качает головой, чёрные как смоль волосы падают ему на лоб мерцающими прядями.

— Марни, Марни, Марни, это самый простой выход. — Тристан сидит неподвижно, красиво и прямо, поджав под себя ноги и сложив руки на коленях. Я бы с удовольствием посмотрела, как он хоть раз расслабится, устроит беспорядок. — Но ладно. Правда: ты действительно девственница?

— Да. — Всего одно слово, но, когда произносишь его перед этими парнями, всё ощущается совсем по-другому. Я чувствую, как они смотрят на меня. Я могу представить вкус их губ, ощущение их рук, раскалённую добела вспышку внутри меня, когда мы встречаемся взглядами.

Тристан ухмыляется, кивает, а затем поднимает руку, указывая на меня.

— Достаточно честно. Теперь твоя очередь.

Крид тоже ухмыляется, и то, как он там лежит, напоминает мне ленивого домашнего кота, такого довольного и самодовольного.

— Отлично. Я выбираю Крида. — Я пристально смотрю на него. — Правда или действие.

— Действие. — В его глазах с полуприкрытыми веками читается вызов.

— Поцелуй Тристана Вандербильта в губы. — Улыбка, озаряющая моё лицо, — это чистое удовольствие. Зейд воет от смеха, а Зак ухмыляется. Виндзор просто сидит там с этим искрящимся блеском в глазах.

Старший близнец Кэбот хмуро смотрит на меня и принимает сидячее положение, взмахом отбрасывая с лица белокурые волосы.

— Ты думаешь, я этого не сделаю? — насмехается он, и этот надменный вид уверенности в себе сквозит в каждом его движении. — Вам предстоит усвоить тяжёлый урок, мисс Рид. — Крид встаёт на колени и подползает к Тристану. У меня возникает чувство дежавю, как будто, возможно, я читала подобную сцену в манге, или книге, или ещё где-то. Может быть, тот пересказ «Алисы в стране чудес», который Миранда заставила меня прочитать? Как он назывался? «Приключения Эллисон в Подземье»?

Ну что ж.

Я всё ещё взволнована.

Я прикусываю нижнюю губу, а затем наблюдаю, как Крид приближается к хмурому Тристану, кладя пальцы по обе стороны от лица другого парня.

— О, пожалуйста, — фыркает Тристан, отталкивая его руки, а затем хватает Крида за запястья. — Мы оба знаем, что ты — снизу, а я — сверху. С таким же успехом мы можем придерживаться своих ролей.

— Да пошёл ты, — рычит на него Крид, отводя его запястья назад. Тристан не отпускает его, и двое парней свирепо смотрят друг на друга. Тристан держит одну руку на запястьях Крида, а другую прижимает к щеке своего друга. Они оба смотрят на меня.

— Это, должно быть, расплата за все те времена, когда мы заключали пари, чтобы заставить девушек из Клуба Бесконечности целоваться друг с другом, — бормочет Тристан, а затем, всё ещё не сводя с меня глаз, наклоняется вперёд и прижимается ртом к губам Крида, раздвигая губы другого парня своим языком.

На пять блаженных секунд я вижу воплощённую в жизнь фантазию: два самых жестоких парня в академии целуют друг друга, их ноги частично переплетены. Пальцы Тристана скользят вверх и зарываются в волосы Крида, и именно тогда Крид кладёт этому конец, с хмурым видом отталкивая парня Вандербильта назад.

— Если бы я не знал тебя лучше, подумал бы, что я тебе действительно нравлюсь, — говорит Крид, прикрывая рот рукой.

— Тебе бы так повезло, — мурлычет Тристан, пока Крид прополаскивает рот водкой и проглатывает изрядное количество алкоголя.

Он машет рукой в направлении Зака.

— Ты. Брукс. Правда или действие.

— Действие, — говорит Зак, сужая глаза до щёлочек и фокусируя своё внимание на Криде в «вызове». — Выкладывай, наихудшее что у тебя есть, Кэбот.

— Заставь себя кончить. Прямо сейчас. На глазах у всех. — Лицо Крида становится абсолютно злым, когда он выплёвывает своё указание, а Зак бормочет серию проклятий, проводя пальцами по волосам. Он бросает на меня взгляд, и мои щёки вспыхивают.

— Ты можешь сказать ему «нет» и вместо этого выбрать правду, — предлагаю я, но Зак выглядит решительным, и это пугает меня.

— В нашей версии игры у тебя есть один шанс поменять правду на вызов или наоборот. Если ты снова потерпишь неудачу, ты проиграешь и выбываешь.

Зейд садится, как будто готовится к особенно жестокой игре. Этим парням, несомненно, нравится делать ставки, независимо от того, делают они это в официальном качестве участников Клуба или нет. Это признак их привилегированности, отсутствия у них каких-либо желаний. Им нужен вызов, они жаждут его.

— Что получает победитель? — спрашиваю я, и Зейд улыбается, пожимая плечами с тату.

— Право на хвастовство?

— Как насчёт трофея? — возражаю я, и он съёживается, делая вид, что стряхивает ожог.

— Ай, Черити, ай.

— Я сделаю это, — говорит Зак, раздувая ноздри, когда он делает глубокий вдох, а затем… сплёвывает себе на ладонь. Святое дерьмо. Он засовывает руку себе в боксеры, его глаза сосредоточены на моих. Я ничего не вижу, но определённо замечаю изменение в его дыхании, расширенные зрачки, капли пота, выступившие у него на лбу.

— Чертовски жёстко, чувак, — смеётся Зейд, залпом выпивая ещё одну порцию рома. — Покажи нам, что у тебя там.

— Заткнись к чёртовой матери, придурок, — ворчит Зак, закрывая глаза. Я не уверена, сколько времени это занимает, но из-за того, как болит моя кожа и как моё нутро наполняется теплом, кажется, что прошла вечность. Я ёрзаю на подушке, радуясь, что не сижу ни у кого на коленях.

С глубоким, гортанным стоном Зак кончает, и я вижу, как напрягаются его мышцы, а тело дрожит от оргазма. Он резко выдыхает и на минуту опускает голову. Виндзор роется в сумке, стоящей рядом с ним, достаёт рулон бумажных полотенец и бросает их Заку.

— Я… сейчас вернусь. — Зак берёт бумажные полотенца, и я отвожу взгляд, чтобы у него была секунда уединения. Затем он исчезает в направлении ванных комнат.

— Ну, срань господня, — шепчет Зейд со смешком. — Он реально это сделал. Может быть, в конце концов, я не так уж сильно ненавижу этого парня?

— Есть ли причина, по которой вы, ребята, ненавидели его с самого начала? — спрашиваю я, переводя взгляд с одного парня на другого.

— Кроме пари, которое он заключил с Лиззи? — спрашивает Зейд, пожимая плечами. — Не знаю. Просто он всегда был засранцем. Ему никогда не нравился статус-кво. — Его улыбка становится немного кривой, и он протягивает руку, чтобы взъерошить мои золотисто-розовые волосы. — Немного похож на тебя, я думаю.

— Да, конечно, — отвечаю я, но моё сердце всё ещё бешено колотится, и я не могу поверить, что только что это увидела. Зак мастурбировал прямо передо мной. И мне это понравилось. Это кажется таким неправильным — сидеть в месте, где нам быть не положено, с украденной связкой ключей, крепким алкоголем и игрой без реального приза.

Просто потому что.

Мы делаем это ради забавы.

Зак возвращается довольно быстро, с раскрасневшимся лицом, и садится, приподняв одно колено, опершись на него локтем и закрыв лицо рукой. Он тоже смотрит прямо на меня и пожимает своими широкими плечами.

— Я надеюсь, ты не останешься травмированной на всю жизнь, — произносит он, и я получаю одну из его редких тёплых улыбок.

— Если бы я собиралась кого-то винить в этой травме, это был бы грёбаный Крид, — говорю я, бросая на него взгляд и делая глоток своего сока. Он просто смотрит на меня своим томным взглядом, а потом ухмыляется.

— Хорошо, — говорит Зак, выпрямляясь и поглядывая на Виндзора. — Ваше величество, правда или действие?

Виндзор протягивает руку и поправляет свою пластиковую корону.

— Правда. Потому что любой идиот может прыгать через обруч, но гораздо труднее обнажить свою душу. Так что давай, грёбаный придурок. — Зак выставляет средний палец, но этот жест никак не помогает убрать надменное выражение превосходства с лица принца.

— Отлично. Будь, по-твоему. — Зак подносит бутылку пива к своим полным губам и изучает принца прищуренными глазами. — Какого хрена ты врезался на той яхте в гавань? Девушка всё ещё в больнице, не так ли?

Лицо Виндзора… Боже, если бы я только могла описать, как он закрывается. В его чертах появляется жёсткость, которая в десять раз хуже, чем каменная маска, которую носит Тристан.

— Технически, — говорит он ледяным голосом, — это два вопроса. Выбери что-нибудь одно.

— Почему ты в итоге разбился? — повторяет Зак, и Виндзор протягивает руку, чтобы снять свою корону, вертя её в пальцах, его карие глаза такие тёмные, что больше напоминают угольно-серые глаза Тристана, чем их обычный яркий многогранный блеск.

— Во мне было слишком много кокаина, слишком много выпивки, и я был зол; я не мог ясно мыслить.