Эпилог

Кэм

Любовь — это загадка.

Никогда не знаешь, когда она тебя настигнет. Никогда не знаешь, кто это будет. Никогда не знаешь, как это произойдет.

Она просто приходит.

Слава богу, что со мной такого никогда не случалось.

Не представляю себя прирученным, парящим в облаках и танцующим риверданс кастратом с вагиной, в которого превратился Джейк. Не поймите меня неправильно, я счастлив, что он счастлив. Но скучаю по тем временам, когда он уединялся во время звонков Пенелопы. Или, по крайней мере, прикрывал трубку, пытаясь оградить меня от их дерьмового сюсюканья: «Ты первая вешай трубку», «Нет, ты». Это давало мне надежду, что у моего друга все еще оставались яйца.

Но с момента его признания в любви своей женщине в каком-то баре Миссисипи прошло уже три месяца. Теперь он даже не пытается быть мужчиной. И я чертовски уверен, что если у него и остались яйца, то они не висят под его членом. Они аккуратно убраны в сумочку Пенелопы, чтобы та могла доставать их и сжимать, когда почувствует необходимость напомнить ему, кто здесь главный.

Дела стали настолько плохи, что я с нетерпением жду тех дней, когда они начнут ссориться.

Как сегодня.

— Пенелопа, ради всего святого. Я сказал «нет».

В тишине машины я отчетливо слышу ее ответ по телефону.

— У тебя куча денег. Ты не обеднеешь.

— Нет. Не обеднею. Потому что каждый день работаю. И у меня действительно много денег. Но я их лишусь, если ты продолжишь попытки раздать их.

— Если я не выполню обещание, данное Богу, и он умертвит меня ужасной смертью, это будет на твоей совести. А до тех пор я и моя вагина будем в комнате для гостей.

— Не говори «вагина»... — он смотрит на свой телефон. — Она, бл*ть, повесила трубку.

— Подумать только.

— Она утверждает, что заключила сделку с Богом и теперь должна отдавать деньги на благотворительность. Мои деньги. И благотворительным фондом она считает каждого человека. Сейчас она пытается всучить один из моих «Ролексов» Альфреду. Ты хоть представляешь, сколько я плачу старику? Поверь, он сам может купить себе гребаный «Ролекс».

— Так она отдала ему «Ролекс»?

Он вздыхает.

— Вероятно. Вечно она вытворяет всякое безумное дерьмо за моей спиной.

Я смеюсь. Как бы мне не хотелось иметь дело с такой девушкой, как Пенелопа, на регулярной основе, не могу отрицать, что она идеально подходит Джейку. Ему нужен был кто-то, кто бы держал его в узде. Ей нужен был кто-то, кто бы любил ее. Эти двое могли бы сыграть главные роли в экранизации какого-нибудь романа, где парень встречает девушку, и они влюбляются с первого взгляда.

— Я говорил тебе, что на прошлой неделе она с моим дедом ходили играть в лазертаг? В гребаный лазертаг. Со мной он никогда ничем подобным не занимался.

Я отвожу взгляд.

— Без понятия.

— Ты тоже ходил, да?

— Возможно…

— Сукин сын.

— Что? Это была идея Пенелопы. И говори, что хочешь, но с этой девушкой весело проводить время. Мы бы пригласили тебя, но ты слишком стремишься выиграть. Никто не хочет играть с тем, кто не умеет проигрывать, Джейк.

— Скажи еще, что ты поможешь ей уболтать меня взять ее в Африку?

Я качаю головой.

— Нихрена подобного. Ты прав. Пенелопа в Африке устроила бы апокалипсис.

— Хорошо. Потому что она не поедет. Здесь я занимаю твердую позицию.

Я фыркаю.

— Да. Ты — главный, очевидно.

Машина слишком быстро останавливается перед многоквартирным домом Джейка.

— И, к твоему сведению, я не жажду искать себе развлечение, пока ты следующие пять минут будешь собачиться с Пенелопой. А потом следующий час заниматься примирительным сексом. Вечером у нас дела, которые не могут ждать. Или же я отпущу тебя одного, а сам отправлюсь искать себе женщину, чтобы разозлить ее только для того, чтобы потом трахать, пока она не забудет, почему на меня злилась.

— У нас не будет примирительного секса.

— Ты всегда так говоришь.

— На этот раз я серьезно.

— Ну, конечно.

— Я собираюсь сделать предложение.

Моя рука застывает на ручке дверцы машины.

Этого я не ожидал.

Джейк достает что-то из кармана. Когда он открывает бархатную коробочку, мне приходится прищуриться от бликов, отражающихся от самого огромного гребаного бриллианта, который я когда-либо видел. Я приподнимаю бровь и встречаюсь с ним взглядом.

— Ты уверен?

— Как никогда в жизни.

Он не выглядит ни капельки встревоженным. В его глазах нет места неуверенности, потому что эти засранцы просто переполнены любовью. И как бы мне ни было больно это признавать, я горжусь им.

Наклонившись, обнимаю его одной рукой — настоящее мужское объятие.

— Поздравляю, чувак.

— Ты будешь моим шафером?

Я отстраняюсь и ухмыляюсь ему.

— Уже планируешь свадьбу, да? Что дальше? Попросишь у меня тампон или заплести тебе косичку?

— Пошел ты. — Ухмыляясь, как влюбленный мужчина, он закрывает коробочку и засовывает ее в карман пиджака.

— Да. Я буду твоим шафером. Если она скажет «да».

— Она скажет «да».

— Никогда не знаешь...

— Кэм. — Он смеривает меня взглядом. — Мы говорим о Пенелопе. Она планировала нашу свадьбу с того момента, как вломилась в мою квартиру. Я удивлен, что она до сих пор не сделала мне предложение.

Я все еще смеюсь, когда дверь открывается и нас приветствует Альфред. Мой взгляд падает на «Ролекс» на его запястье, и я смеюсь еще громче. Шум привлекает внимание выходящей из вестибюля женщины. Она хлопает ресницами, а я смотрю на нее.

Она — все, что я ищу в женщине. Блондинка. Высокая. Сексуальная. Кокетливая. Уверенная. Я одариваю ее кривой ухмылкой, которую дамы считают неотразимой. Она облизывает губки, и я знаю, что могу ее заполучить, если захочу. Но неодобрительный взгляд Джейка отвлекает меня, и прежде чем я успеваю взять у нее номерок, она исчезает.

— Что?

— Тебе пора остепениться.

Я пристально смотрю на него.

— Ты издеваешься что ли?

— Нет, Кэм. Не издеваюсь. Тебе двадцать семь. Время пришло.

— А тебе тридцать. — Я хлопаю его по плечу, когда мы заходим в лифт. — Что означает, у меня осталось три года, чтобы делать то, что хочу, прежде чем предложить свои яйца женщине. Одной женщине. На всю оставшуюся жизнь.

Он улыбается.

— Когда ты найдешь подходящую женщину, это будет того стоить.

— Насмотрелся Опры. Или доктора Фила. — Когда он не подтверждает и не отрицает, прищурившись, смотрю на него. — Ты смотрел, не так ли?

Он бормочет что-то, чего я не могу разобрать.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что не смотрю такое дерьмо.

— Даже Эллен? Черт, я смотрю Эллен (прим.: речь идет о развлекательном шоу Эллен Дедженерес).

Он бросает на меня озадаченный взгляд.

Я пожимаю плечами.

— Она забавная.

— Кто ты такой?

— Твой шафер. Если она скажет «да».

— Может, заткнешься? Она скажет «да».

— Кто скажет «да»?

Мы оба оборачиваемся и видим Пенелопу, стоящую у дверей лифта, в руках у нее, судя по всему, костюмы Джейка.

— Это мои?

— Скажет «да» чему?

— Пенелопа, это мои костюмы?

— Джейк, кого ты собираешься спросить?

— Ты выгоняешь меня из моего собственного дома?

— Ты просишь меня выйти за тебя замуж?

— Ради всего святого...

— Да! Да! Я выйду за тебя замуж!

Пенелопа бросает одежду и прыгает в объятия Джейка. Если он злился из-за того, что она сорвала его предложение, то смиряется с этим. Потому что целует ее в ответ с таким же пылом и страстью, как и она. Так смачно, что я отворачиваюсь, предоставляя им немного уединения.

И вот тогда вижу ее.

Черные волнистые волосы. Фарфоровая кожа. Невысокая. Фигуристая. Застенчивая. И из-под длинных темных ресниц на меня смотрят кристально чистые серо-голубые глаза, от которых член бьется в джинсах так же сильно, как и сердце в груди.

В ней есть все, чего я не ищу в женщине.

Все идеальное, чего я никогда не замечал.

Не знаю, видел ли я когда-либо кого-то, кто пленил бы меня так сильно, как она.

Не знаю, как ей это удается.

Не знаю, кто она такая.

Это — что бы я ни чувствовал — просто... пришло.

— Кэм! — визг Пенелопы выбивает меня из временного тумана, и я готов как раз вовремя, чтобы поймать ее, когда она прыгает мне на шею. — Я выхожу замуж! За Джейка! Я сказала «да»!

Заставляю себя отвести взгляд от видения — кем бы она ни была — и улыбаюсь Пенелопе.

— Поздравляю, детка.

Она лопочет еще какую-то чушь, а мой взгляд возвращается к девушке, которая смотрит на меня так, словно боится, что я ее укушу.

Боже, я хочу ее укусить.

Попробовать на вкус.

Увезти на необитаемый остров, чтобы раздеть догола. Трахать до бесчувствия. И заставить выкрикивать мое имя от удовольствия снова и снова, чтобы никто, кроме меня, не слышал ее голоса и не видел ее тела.

— ...Ты поведешь ее к алтарю...

Несомненно, черт возьми.

— ...Вы двое будете идеально смотреться вместе...

Чертовски верно.

— ...Наша свадьба будет охрененно эпичной...

Их свадьба.

Пенелопы и Джейка.

Не моя.

Какого черта со мной творится?

— Эмили, не будь грубой. Поздоровайся с Кэмом.

Эмили.

Она переводит взгляд на Пенелопу, а затем снова на меня. Она не двигается, и я задаюсь вопросом: выгляжу ли я так же собственнически и дико внешне, как чувствую себя внутри.

Пытаюсь расслабиться и справиться с непонятными эмоциями, которые Джейк каким-то образом передал мне, но когда девушка сильно краснеет, мой член напрягается еще сильнее, и я стону.

— Да. Будет идеально, — объявляет Пенелопа, щелкая пальцами и стреляя из пальчиковых пистолетов, прежде чем переступить с ноги на ногу в ривердансе. — Кэм, познакомься с Эмили. Она будет твоей Той Самой Девушкой.

Я ухмыляюсь Эмили. Ухмылка ширится, когда Эмили краснеет еще сильнее. Поэтому я одариваю ее полноценной улыбкой, просто чтобы увидеть ее реакцию, и, клянусь, она еле слышно стонет. Это укрепляет мою уверенность, и я призываю на помощь все свое обаяние. Не обращая внимания на колотящееся сердце. Делаю шаг к ней. Она выглядит так, будто хочет отступить, но не сходит с места и вздергивает подбородок, не сводя с меня своих великолепных глаз.