Глава 16

Я — оргазмо-машина.

Дайте мне сжатые сроки, возможность быть пойманной и язык Джейка Суэггера, и я смогу заставить эту сучку пролиться дождем.

Серьезно.

Жидким криптонитом... повсюду.

Я думала, что не смогу пошевелиться, учитывая интенсивный трах языком, который только что пережила, но, как я уже сказала...

Я — машина.

И обещание члена Джейка внутри меня придает дополнительной бодрости моему шагу, когда мы выбираемся из машины, проходим через вестибюль, поднимаемся на лифте — я в углу, напеваю как сумасшедшая, пока он смотрит — через парадную дверь квартиры и в кабинет.

Понятия не имею, почему мы в его кабинете. Он просто сказал: «Кабинет». И я послушалась. Потому что мысль о том, как он трахает меня на своем столе, продолжив с того места, на котором остановился этим утром, заставляет меня отказаться от того тоненького голоска в глубине моего сознания, который говорит, что повторение прошлой ночи — это не то, чего я хочу, и заставляет раздеться, чтобы сэкономить время. Но путь короткий, так что, ниже пояса я все еще одета, когда добираюсь до его стола и поворачиваюсь к нему лицом. А он....

Господи, помилуй, он голый.

Ни единого лоскутка одежды.

Он даже умудрился снять ботинки и носки.

Предо мной... видение.

Он — Адонис.

Он... да, больше у меня нет слов.

Потому что этот мужик — лучший засранец, которого я когда-либо видела в своей жизни, и нет ничего достойного сравнения с голым Джейком Суэггером. Я никогда не видела его полностью обнаженным. Смотреть на него голого по пояс было достаточно трудно. Добавьте к этому мужественные ступни, икры спортсмена, мускулистые бедра и ту штуку, на которую я отказываюсь смотреть, которая болтается между этими мускулистыми бедрами, и я внезапно чувствую, что, возможно, мне не следовало раздеваться.

Мне казалось, я сегодня хорошо выгляжу.

Но по сравнению с ним? Я выгляжу чертовски невзрачно.

Моей нервозности ничуть не помогает то, что для того, чтобы полностью обнажиться за те тринадцать шагов, которые потребовались нам, чтобы добраться до его стола, он должен был провернуть какое-то настоящее волшебное дерьмо.

— Абракадабра. — Взмахиваю воображаемой палочкой.

Он медленно приближается ко мне.

— Почему ты нервничаешь?

Я наблюдала, как он вытаскивает член из штанов. Видела, как он сжимал его в кулаке. Но еще не видела его таким. Он просто... качается у него между ног, как маятник.

Закрываю глаза, чтобы не видеть этого зрелища.

Но уже слишком поздно.

Я его видела.

Раскачивающимся.

Кружащим, как лопасти вертолета.

Или лопасти вентилятора.

И я все еще вижу это.

За закрытыми веками.

Это зрелище останется со мной навсегда.

Вероятно, это единственное, что я буду видеть.

— Пенелопа?

Я держу глаза закрытыми.

— Хмм?

— Ты сказала «абракадабра». Значит, нервничаешь. Почему ты нервничаешь?

— П-потому что ты голый. И ты стал таким очень быстро. Как по волшебству.

— Ааа...

Я приоткрываю один глаз как раз вовремя, чтобы увидеть, как он понимающе кивает, находясь в трех футах от меня.

— Волшебство.

Два фута.

— Объясняет волшебную палочку.

Он передо мной.

— Прикоснись ко мне.

Ладно.

Я так рада, что мои дрожащие руки обрели хоть какую-то цель, что слишком сильно шлепаю его груди. Он подавляет стон. Ладони покалывает. Кровь приливает к месту удара, отмечая отпечатки ладоней на груди. Моя же кровь, вся приливает к щекам.

— Как бы ни было очаровательно смотреть на эту застенчивую и нервную версию тебя, я предпочитаю ту, что кричит и мечется, и которой наплевать на все, кроме того, как ей охрененно хорошо со мной.

Пальцем обвожу контур отпечатков ладоней. Открываю рот. Закрываю его. Делаю вдох. Заставляю себя посмотреть ему в глаза и открыть маленькую правду.

— Так хорошо мне было только с тобой.

Чувствую, как его грудь вздымается от моего прикосновения, но не слышу ни звука. Он обхватывает мои запястья своими большими ладонями и прижимается лбом к моему лбу.

— Этот твой язычок, Пенелопа Харт, станет моей кончиной.

Следующий поцелуй — это не только обещание, но и предупреждение. Предупреждение о том, что он собирается опустошить меня. И обещание, что мне понравится каждая секунда.

Хотя его движения торопливы и алчны, они точны и щедры. Одним плавным движением он стягивает мои штаны вниз. Но когда опускается на колени, чтобы снять туфли и освободить лодыжки от брюк, тратит еще секунду, лаская свод стопы большим пальцем.

Джейк обхватывает мою задницу ладонями, поднимает меня, усаживая на край стола, встает между моих ног и резко притягивает к себе. Но его прикосновение нежное, когда он проводит пальцем между моих грудей, прежде чем надавить мне на живот и уложить на спину.

Хватка на моих бедрах грубая. Пальцы мнут, затем отпускают. Его глаза дикие и голодные. Нижняя губа зажата между зубами. Но когда он скользит членом вверх и вниз по моей щелке, то делает это с невероятной нежностью. Словно потребность ощущения меня сильнее, чем желание простого проникновения. Это сбивает с толку. И тот голосок в глубине моего сознания — тот, который говорит, что это не то, чего я на самом деле хочу, — возвращается.

Джейк сжимает член в кулак и дразнит меня головкой. Его глаза путешествуют по моему обнаженному телу, восхищаясь каждым дюймом, прежде чем встретиться с моим пристальным взглядом.

— Нужен презерватив. Но, черт возьми, с тобой так хорошо вот так.

Напряженность, с которой он смотрит на меня, будто пытается прочитать мои мысли по этому поводу, выдергивает из этого момента и заставляет усомниться, неужели под всей его горячностью, на самом деле, скрывается идиот.

Он очень богат.

Я очень бедная.

Зачем ему рисковать, чтобы я забеременела? Единственное разумное объяснение — то, что он влюбился и хочет заманить меня в ловушку на всю оставшуюся жизнь.

Меня такое устраивает.

Но есть еще одна мысль, которая заставляет забыть, что я голая, распростертая на его столе, а головка его незащищенного члена прижата к отверстию моего влагалища.

Зачем ему рисковать заразиться от кого-то, с кем он едва знаком?

Знаете ли вы, что у людей может быть ЗППП, даже если нет никаких визуальных признаков этого заболевания? И что скрытые ЗППП все равно могут передаваться? Не то чтобы у меня были какие-то ЗППП, но он этого не знает. Что ставит под сомнение его разумность.

Значит, я тоже неразумна, если пересплю с ним без защиты? Учитывая, что у него может быть ЗППП, и он может перетянуть меня на свою сторону?

Ну, нет, черт возьми.

Зачем?

А затем, что он богат. И если наградит меня тем, чего не смыть в душе, тогда я подам на него в суд. Он умен, если не считать этого редкого приступа глупости, так что он уладит дело во внесудебном порядке. И знаете что?

Я разбогатею.

Нереально.

Герпес стоит нескольких миллионов долларов. К тому же в наши дни существует передовая медицина. Для меня это беспроигрышный вариант. Для него? Не очень.

В смысле, он даже не спросил меня, есть ли у меня справка, подтверждающая, что я здорова, и не уверил, что имеет собственную, как у всех героев. Что, кстати, сводит меня с ума. Ну, как такая хрень может быть? Случайно оказывается, что герои проверились на отсутствие болезней, хотя и клянутся, что никогда в жизни не трахались без защиты.

Ох, уж эти любовные романы.

— О каком бы безумном дерьме ты сейчас ни думала, я почти уверен, что оно обломает мне весь настрой. — Его взгляд может быть стоическим, но в глубине его глаз я вижу мольбу, которая взывает не озвучивать вслух мои мысли.

— Наверное, ты прав. И на всякий случай мы должны использовать защиту. Я не принимаю таблетки. — Последнее уточнение говорю для того, чтобы он не думал, что ему нужно предохраняться по какой-либо другой причине, кроме незапланированной беременности. И именно поэтому умалчиваю о том, что мне поставили укол.

Он держит презерватив между пальцами.

— Да. Я решил это в тот момент, когда ты сказала: «Нереально разбогатею».

Мои глаза расширяются.

— Это не то, что ты думаешь. Клянусь.

Я замолкаю, когда он прикладывает палец к моим губам и качает головой. Он отбрасывает презерватив, и тот приземляется рядом с моей головой. Повернув голову, вижу, что это пустая упаковка. Мой взгляд скользит к его члену, который теперь обтянут латексом.

А — Как этот мешок на 150 литров для сбора травы и листьев, покрывающий его пенис, мог уместиться в такой маленькой упаковке из фольги?

Б — Где, черт возьми, он взял этот презерватив?

В — Когда он успел его надеть?

Я смотрю на Джейка, и он улыбается.

— Абракадабра.

— Ловко, Суэггер. Очень ловко.

— Знаю.

— Что ж, если ты закончил, может, уже перейдем к следующему акту твоего волшебного шоу.

Без предупреждения он входит в меня. Дерьмо, как же глубоко. Я возвращаюсь к прошлой ночи. Мы на диване. Мой страх паралича. Большой член. Банка кока-колы. Узкий канал. Да, мне конец.

— Дыши, милая девочка.

Тело Джейка не дает мне улизнуть со стола. Его слова напоминают, что мне, вероятно, действительно нужно дышать. А его нежные поцелуи на моей шее разжигают внутри огонь.

Я быстро приспосабливаюсь к нему. Первый удар в шейку матки, который чуть не лишил меня сознания, смягчился до тупой боли. Не невыносимой. А боли отчаяния. Когда в голове снова раздается тот голосок, на этот раз немного громче, я заглушаю его мольбой.

— Ох, прошу. Трахни меня, пожалуйста.

Член внутри меня дергается, но Джейк не двигается.

— Будь осторожна в своих желаниях, детка.

Дерьмо. Он прав.

— Только… не... ну...

— Скажи это, Пенелопа. Я не могу читать тебя в таком состоянии. Когда ты слишком много думаешь. Скажи, чего ты хочешь, и я дам тебе это. После чего ты обо всем забудешь. Потом мне не понадобится твой хорошенький ротик, чтобы говорить мне о своих желаниях. За тебя все скажет твое тело. — Он целует меня за ушком. И точно так же, как в книгах, это — то самое место.