— Как сильно у тебя болит? — напряженный взгляд предупреждает не лгать.

Отчаяние берет верх над всяким здравым смыслом.

— Не настолько, чтобы сказать «нет».

Он прижимает ладонь к моему животу и толкает меня на спину. Мои пятки каким-то образом находят дорогу к краю стола. Мои колени раздвигают, и он там, смотрит на меня сверху вниз. Совершенно голую.

Костяшками пальцев Джейк ласкает внутреннюю сторону моего бедра, прежде чем провести большим пальцем по моей щелке.

— Ты опухла.

— Да, насчет этого. Меня ужалила пчела. Это не имеет никакого отношения к прошлой ночи. Я в порядке.

И, очевидно, отчаянно желаю сказать какую-нибудь нелепую хрень вроде этого.

Он решает проигнорировать мои глупые слова и проникает в меня одним длинным пальцем.

— Бл*ть, ты такая же мокрая, как и прошлой ночью. Еще уже, чем была прошлой ночью. Там у тебя тоже опухло.

Я же говорила вам, что он размером с банку колы...

Он убирает палец из моего дурацкого опухшего влагалища, чтобы еще раз погладить мое бедро. Он также хмурится и проявляет небольшую озабоченность, которую я считала горячей, но теперь просто нахожу раздражающей.

— Это пустяки. Серьезно. Я от природы узкая. Это все мой узкий канал, Джейк.

— Пенелопа... пожалуйста, прекрати говорить «узкий канал».

— Это подходящий медицинский термин.

— Подходящий или нет, я нахожу его чертовски сексуальным, хотя и не должен бы. Не говоря уже о том, что я пытаюсь не идти против здравого смысла, жестко взяв тебя прямо здесь, на моем столе, не заботясь о твоей реакции на пчелиный укус.

Он сказал «пчелиный укус».

Я хихикаю.

Он свирепо смотрит на меня.

— Твой милый смех тоже не помогает.

— Ты пробовал думать о черепахах?

Он молчит.

— Жевательной резинке?

Снова тишина.

— Хочешь, перенаправлю свою энергию? — Я прижимаю пальцы к виску.

Он хватает меня за руку и тянет в сидячее положение. Мои ноги падают вместе с движением, и вскоре свисают с края стола, а он оказывается между ними. Он делает свою фишку, прикасаясь к моему виску.

— Я слишком жестко обошелся с тобой этой ночью.

Мое тело мгновенно вспыхивает. Я хнычу и ерзаю на столе. Откликаюсь на его прикосновение. Тянусь к нему и пытаюсь уложить на себя. Он — непоколебимая стальная стена.

— Позволь мне позаботиться о тебе сегодня.

О, теперь он хочет быть Тем Самым Парнем и заботиться обо мне.

Сейчас.

Когда я разгоряченная и возбужденная.

Что ж, это не момент идеального Того Самого Парня. Это момент Джейка Суэггера. Момент «я трахну тебя своим большим членом, и ты примешь его, и тебе понравится, потому что я так сказал» Джейка Суэггера.

— Если ты действительно хочешь позаботиться обо мне...

— Выкинь из головы грязные мыслишки, Пенелопа.

Он сдергивает меня со стола и ставит на ноги. Стягивает с моих плеч разодранную рубашку. Хватает с пола свитер. Надевает его мне через голову, а потом целует в лоб, как гребаный Папочка Дом. Что точно не моя фишка.

— Это ты пытаешься так сильно надуть губки или это твоя естественная реакция?

Надуть губки....

Сказано очень по-отцовски.

— Если ты сейчас достанешь поильничек, я уйду.

Он смотрит на меня мгновение, качает головой, затем поворачивается и уходит, бормоча себе под нос:

— Какую же хрень она несет...