Глава тридцать пятая

Переговоры

Тэсара разглядывала свои платья при свете зари, пытаясь решить, что посылает более сильное послание о силе, истории и судьбе: шалфей Рёнфина или зловещий пурпур Мойсехена?

На ум пришла небесная красота ткани, подаренной ей Савегром, цвет, который больше подходил к ее глазам, чем к ее привязанностям. Она отпустила эту мысль. Швеи все еще работали над этим платьем, даже если бы они закончили, она была бы склонна отказаться от него.

— Моя Королева? — спросила служанка.

Тэсара указала на фиолетовое платье.

Элиасара, необычайно расположенная к новому дню, уже села завтракать. Она усердно ела и болтала о галийских воинах и грациозной силе их танца.

— У меня новая подруга, — сказала она с набитым ртом. — Ее зовут Зиелла, и она учит нас с Ирэни галийским танцам. Я думала служанка, но мать говорит, что она будет королевой, как я!

Соня нахмурилась, подавая девушке свежий чай.

— Этим волшебникам нельзя доверять. Неразумно называть кого-либо из них другом.

— Пенамор называет их нашими союзниками. Почему бы мне не назвать их нашими друзьями?

— У короля нет друзей, — сказала Тэсара, пока женщины зашнуровывали ее платье. — У короля есть только союзники и враги.

— У Пенамора нет друзей, потому что он слишком неприятен, — возразила Элиасара.

— Его неприятность держит это царство в порядке, — ответила Тэсара. — Это природа его положения и нашего положения как королевской семьи. Нужно привыкнуть к этому, Элиасара. Когда ты станешь королевой, у тебя никогда не будет настоящих друзей. Только те, кто тебе верен, и те, кто нет.

— У королевы Эолин есть друзья. У нее есть сестры в магии.

— Эти сестры предали ее и привели тебя к нам.

Элиасара нахмурилась и отодвинула тарелку.

— Я больше не голодна, — объявила она.

Тэсара села за стол. Пока она брала себе фрукты и сыр, служанка начала заплетать ей волосы.

— Если ты доела завтрак, можешь пойти к капитану стражи и сказать ему, чтобы он приготовил мою лошадь.

Элиасара хмуро посмотрела на Тэсару, бросила салфетку на пол и ушла.

Соня подошла и налила чаю.

— Вы уверены в том, что делаете, моя Королева?

— Ты сомневаешься в моих отношениях с моей дочерью?

— Я не об этом, — темные глаза дамы были обеспокоены. — Я бы хотела, чтобы вы передумали сегодня ехать с Пенамором.

— Это мой долг, Соня, перед моей дочерью и ее покойным отцом. Кроме того, я не хочу оставлять переговоры с Селкинсеном полностью в руках моего дяди.

Соня открыла рот, чтобы ответить, но потом поклонилась и молча удалилась.

Позавтракав, Тэсара встала, По ее позвоночнику пролегла стальная нить. Она вымыла руки в чаше и потребовала свой плащ. Снаружи Элиасара ждала, склонив голову под серым небом. Кулаки девушки были сжаты, а нижняя губа дрожала.

— Почему ты это делаешь? — спросила она.

Тэсара коснулась ее щеки.

— Для тебя.

Всхлип сорвался с губ Элиасары.

— Я тебя почти не знаю, а теперь и тебя убьют!

У Тэсары перехватило дыхание.

— Это всего лишь переговоры.

— Хотела бы я знать чары, которые защитят тебя. Мага Эолин пыталась меня учить, но у меня никогда не было дара к магии.

— Твоя забота о моей безопасности — величайшая защита. Это и протокол, которым мы руководствуемся сегодня утром. Тебе не о чем беспокоиться, Элиасара. Оружия не будет, только слова. Ты будешь наблюдать за нами с холма, верно?

Элиасара кивнула.

— Это меня радует и придает мне больше мужества, — Тэсара заключила дочь в крепкие объятия. — Не волнуйся. Скоро мы снова будем вместе.

Охранники заняли свои места вокруг Тэсары, когда она села на коня и выехала из лагеря. Они ехали по высокому гребню, возвышавшемуся над долиной реки Фурмы. На противоположном берегу красные крыши и желтые стены Селкинсена блестели под восходящим солнцем. Дым поднимался с почерневших полей за городскими стенами. Люди Пенамора и его галийские союзники роились по местности, строя осадные машины и роя траншеи сразу за пределами досягаемости лучников Селкинсена.

Этот сверкающий город был жемчужиной королевства Акмаэля, известного своим искусством и торговлей. Оборона была мощной, с двумя городскими стенами, внутренней крепостью и цитаделью. Без своих галийских союзников Пенамор мог бы вообще обойти Селкинсен в пользу встречи с Королевой-Ведьмой на равнинах Мойсехена. Но галийцы пообещали разрушить городские стены с помощью магии, а если Селкинсен сдастся, Рёнфин получит гораздо больше шансов проникнуть в самое сердце королевства.

Отряд Тэсары спускался по длинной извилистой дороге к реке, щель металла и кольчуги соответствовала их походке. Фурма была глубокой и сильной, ее воды плескались об илистые берега. Вдоль широкого каменного моста, который недавно захватили люди Пенамора, висели знамена Рёнфина. Победа, небольшая, но добытая с большим трудом, избавила их от гораздо более длительного марша к Нью-Линфельну на юге. Основная часть армии Рёнфина теперь расположилась лагерем к югу от ворот Селкинсена, а на западном берегу остался небольшой гарнизон для защиты Тэсары и ее дочери.

Пенамор и Савегр приветствовали Тэсару в полном вооружении. Блеск регалий Савегра затмил более скромные цвета Пенамора, и Тэсаре пришлось подавить импульс первой поприветствовать галийского принца.

Пенамор спешился, шагнул вперед и взял Тэсару за руку.

— Моя племянница, принцесса Рёнфина и королева Мойсехена! — его щеки покраснели от волнения. — Если бы войну можно было выиграть с помощью красоты, я бы немедленно отправил всех наших мужчин домой.

— Не следует растрачивать лесть на старух, дядя.

— Ха! — Пенамор откинул голову в смехе. — «Старуха», — говорит она. Думаешь, она старая, Савегр?

— Нет, — галийский волшебник поклонился, темные глаза смотрели на Тэсару так, что ее сердце учащенно билось. — Она не старая.

Пенамор притянул Тэсару поближе и понизил голос.

— Сестры не нанесли такого большого ущерба, как я опасался. В тебе еще остались кое-какие хитрости, племянница. Не думай, что я не заметил.

— Дядя, я никоим образом не поощряла…

— Тогда пошли! — он отпустил ее, раскланялся и вернулся на свою лошадь. — У нас есть город, который нужно завоевать.

Желудок Тэсары скрутило, когда они пересекли широкую реку и попали на территорию, которая когда-то была ее домом. Пенамор ехал справа от нее, Савегр — слева. Им предшествовали традиционные знамена Мойсехена, серебряные драконы, танцующие на фоне пурпурной ночи.

За ними следовала когорта рыцарей и копейщиков. Большинство из них представляли благородные дома Рёнфина, хотя несколько семей из Нового Линфельна уже присоединились к их делу. Ходили слухи, что на подходе новые. Порт когда-то принадлежал отцу Тэсары, и лояльность его семей сильно тяготела к ее делу.

По берегам рубили деревья. Стволы трещали. Зеленые кроны дрожали и падали. Листья с шипением мчались к своему концу. Мужчины с голым торсом сдирали листву и ветки со стволов. Они привязывали свою добычу к вьючным животным и утаскивали бревна прочь, их продвижение питало сеть, которая вела к различным точкам за пределами городской стены, где осадные машины устанавливались быстрее, чем Тэсара могла себе представить. Высокие башни на колесах возвышались над какофонией молотков и криков людей. Огромные машины были готовы швырять во врага камни и пламя.

— Вы, должно быть, мало верите в эти переговоры, — сказала она дяде, — раз заставили ваших людей работать с такой скоростью и пылом.

Пенамор рассмеялся.

— Я просто пытаюсь прояснить выбор, стоящий перед ними. Примите прекрасную и доброжелательную королеву, которую мы вернули домой, или потерпите полную гибель. Это кажется достаточно простым решением, но дураки, как известно, упрямы.

— Я хочу, чтобы с ними обращались милосердно, независимо от обстоятельств их капитуляции.

Пенамор искоса взглянул на нее.

— Я так и представлял.

— Я говорю серьезно, дядя.

— Как и я. Это война, Тэсара, и мы играем по ее правилам. Если город сопротивляется, он будет разграблен. Ни вы, ни я, ни кто-либо другой не можем ничего сделать, чтобы остановить это.

Тэсара прикусила язык, решив вернуться к этому разговору при более сдержанных обстоятельствах. Она не допустит, чтобы армия Элиасары вошла в Мойсехен как банда воров, насильников и убийц, разрушающая то наследие, которое стремилась восстановить принцесса. Пенамор мог желать мести, но Элиасаре нужно было королевство, безопасное и целое, процветающая земля, которой можно было бы править.

Лорд-регент приказал отряду остановиться.

Впереди стояли внушительные ворота Селкинсена, огромные дубовые двери, искусно украшенные гербами правящих семей и защищенные тяжелой решеткой. Тревога текла по венам Тэсары, когда она осматривала высокие крепостные валы. Она могла видеть мужчин на зубчатых стенах, стрелы, готовые пронзить ее грудь. Она чувствовала ясность их взглядов, вкусила соль их смертоносной решимости.

Давным-давно, когда Тэсара была недавно обручена, люди Селкинсена приветствовали ее песнями и церемониями и бесчисленными прекрасными подарками. Теперь они приготовили жестокое сопротивление. Вдоль валов собралась толпа мужчин и женщин. Тэсара увидела детей на плечах родителей; судьбы целых семей были прикованы к упорству тех, кто их защищал.

Пенамор наклонился ближе.

— Мы продвинемся не более чем на тридцать шагов отсюда, Тэсара.

Она кивнула, горло пересохло, хотя пульс был ровным.

— Понимаю.

Удушающая тишина повисла на стенах города и на почерневших полях, поглощая звуки лагеря Пенамора, удары металла о дерево и дерева о металл, крики, вопли и монотонное пение, стонущие и падающие деревья.

— Я поеду рядом с тобой, — сказал Пенамор. — Савегр и его галийские советники остаются здесь. Они должны понять, что вы и ваша дочь возвращаетесь, чтобы предъявить законные требования. Мы не можем допустить, чтобы они подумали, что это вторжение насильственных королей.