Вот тогда-то она и закричала. Она взвыла к небу, её горло саднило, и всё в ней содрогалось от непревзойдённого страха и ярости. Она кричала до тех пор, пока птицы не разлетелись с окружающих деревьев, и водоворот в её груди не превратился в изнеможение. Это было приятно. Но это лишь снова погрузило её в сон.

Проснувшись в следующий раз, она увидела темноту и дождь, которые пытались поглотить её целиком. Земля под ней стала грязной, а поток был таким сильным, что ей казалось, будто она тонет на суше. Каждый раз, когда она пыталась дышать, её заливало водой, она поворачивала голову в сторону, задыхаясь, но это повторилось снова, тогда начала образовываться лужа, поднимаясь всё выше и выше, пока всё её тело не оказалось почти под водой, и ей пришлось напрячь шею, чтобы дышать.

Неужели он хотел убить её? Если такова была его цель, то она хотела, чтобы он сделал это. Что за человек оставит кого-то связанным, совершенно беззащитным, а потом исчезнет на несколько дней?

Сумасшедший, вот кто. Она слышала эти слухи так же, как и все остальные. Но назвать его сумасшедшим казалось способом оправдать его жестокость и все те страхи и разрушения, которые он причинил. И всё же она не могла думать о нём как о злодее. По правде говоря, до всего этого она старалась думать о нём как можно меньше. Потому что это означало, что она должна была усомниться в своём сходстве с ним. Было ли безумие неизбежным результатом того, кто говорил с духами больше, чем говорил с живыми? Если да, то, что это значит для неё?

Дождь, хлеставший по её лицу и телу, не давал ей уснуть, а кровь быстро бежала по венам. Это было самое бодрое и живое чувство, которое она испытывала за последние дни, поэтому она направила всё своё отчаяние на что-то стоящее.

Она вспомнила тот дух, который помог ей во дворце, тот, что был смелым, сильным и благородным. Он дал ей не так уж много. Она не знала, кем он был в своей прежней жизни, и почему не двигался дальше. Но она помнила его ярость, и сейчас ей это было необходимо. Поэтому она сосредоточилась на этих воспоминаниях, на каждой детали, которую могла вспомнить в присутствии духа, и затем она позвала его, только его.

Аврора взывала к солдатской душе снова и снова в течение ночи, каждый раз, когда холод терзал её тело, или страх поднимался так же высоко, как вода, омывавшая её, но она не слышала ответа.

Когда дождь утих, она спала урывками, но ничего не давало ей настоящего покоя. Просто её тело сдавалось, когда доходило до такой степени, что даже страдания не могли удержать её в сознании.

Очнувшись в очередной раз, она поняла, что уже стоял день, почва под ней всё ещё была влажной, но солнце светило ярко, и тепло ощущалось как спасение на её коже. Потребовалось много времени, чтобы жар просочился вниз, к слоям холода, которые полностью захватили её прошлой ночью. Она слышала лязг кандалов каждый раз, когда дрожь пробегала по её телу.

Повелитель бурь стоял у костра, над которым уже жарилась какая-то дичь. Её желудок болезненно сжался, а рот наполнился слюной. Он посмотрел в воздух, разговаривая с другой душой, догадалась она, и тут же повернул голову к ней.

— Ты проснулась.

Она не знала, что ответить. Поэтому она кивнула, и мир закружился от этого простого движения. Когда её зрение восстановилось, она посмотрела на мясо с неприкрытым отчаянием. От запаха еды, стоявшего так близко, к горлу подступала тошнота, и она знала, что ей понадобится всего один укус, чтобы избавиться от неё.

Наконец он взял палку, на которую было насажено жареное животное, и подошёл к ней.

— Сегодня у тебя первый урок. Так что тебе нужно поесть.

Он держал палку прямо перед её лицом. Она ждала, что он отпустит её руки или оторвет кусок, но когда он не сделал ни того, ни другого, она уступила своему голоду. Вытянув шею, она вцепилась в мясо зубами. Сок брызнул ей на лицо, но она была слишком голодна, чтобы обращать на это внимание. Снова и снова она грызла пищу, которую он подавал, отрывая большие полоски зубами. Её челюсть устала после нескольких укусов, но она продолжала жевать.

Каким бы ни было его представление об уроке, она знала, что ей понадобится вся её сила для этого.

Когда она съела достаточно, чтобы ей стало плохо, она остановилась и кивнула ему, чтобы он убрал всё. Он так и сделал, бросив всё обратно в огонь, вместо того чтобы съесть самому.

Затем, к её удивлению, он опустился на колени и начал отмыкать её кандалы. Первое прикосновение воздуха к её запястьям обожгло, и она потянула их вниз, обнаружив сырые, красные ссадины там, где раньше были кандалы. Повелитель бурь двигался быстро и рационально, встав, чтобы снять кандалы с её лодыжек. Когда он полностью освободил её, то выпрямился и посмотрел на неё.

Она подтянула ноги к животу, её босые ступни закопались в грязь.

— Какой же это урок? — спросила она и почувствовала облегчение, когда её голос почти не дрогнул.

Он указал на её грудь, и, посмотрев вниз, она увидела неистовую вспышку своего небесного огня сквозь ткань рубашки.

— Если ты хочешь быть мне полезной, тебе нужна не одна буря в подчинении.

Аврора замерла, стараясь не выдать своего ужаса.

— Ты... ты хочешь, чтобы я приняла ещё одну душу?

— Да. И я выбрал идеальный вариант.

При этих словах по воздуху пробежал холодок, сопровождаемый тихим, скользящим шипением зловещих намерений. Ветер усилился вокруг них, достигая воющего крещендо, и Аврора заставила себя подняться на ноги. Её ноги болезненно дрожали под её весом, и быстро падающая температура резала её обнажённую кожу. Ветер становился всё яростнее, срывая с неё одежду и поднимая волосы, вызывая слёзы на глазах. Небо над ними бурлило, облака темнели, словно их взбили.

Постепенно она начала замечать крошечные белые пучки, подхваченные порывами ветра. Она прищурилась, пытаясь разглядеть, что это такое, но через несколько мгновений ей уже не нужно было ничего видеть. Она могла чувствовать. Холодный снежный поцелуй коснулся её лба, затем щеки, затем обнажённой руки. Она моргнула, и крошечные снежинки превратились в лавину.

Кусочки снега и льда захватили ветер, превратив яростные порывы в тянущиеся руки пронизывающего холода. Земля вокруг неё была покрыта снегом и, казалось, будто она босыми ногами вошла в кучу иголок.

Аврора сделала глубокий вдох, и холод обжёг её лёгкие. Ощущения в глазах и носу были такие, словно она сунула лицо в огонь, а не в метель. Воздух вокруг неё был белым, и она едва могла видеть больше, чем на несколько шагов в каждом направлении.

Она попыталась найти Повелителя бурь, но больше не могла видеть его в туманной зиме, которую он создал. Её тело сотрясала сильная дрожь, тонкие слои рубашки и брюк не могли остановить пронзительную боль от холодного воздуха вокруг неё.

Аврора попыталась представить, что бы сделал Киран в такой ситуации. Ей нужно было найти сердце бури, иначе она никогда не сможет покончить с этим. И через какое-то время, эти температуры убьют её. Она сомневалась, что Повелитель бурь вмешается, но, учитывая его склонность исчезать, она не собиралась полагаться на его помощь.

Найди сердце бури.

Как она нашла сердце?

Она должна была либо добраться до эпицентра бури, что было невозможно, учитывая, что вершина бури была высоко в небе над ней, либо ей нужно было обмануть сердце, чтобы оно пришло к ней. Охотники делали это, убеждая бурю, что другая буря была поблизости, используя сердце бури. У неё такого не было. Но у неё было кое-что получше.

Закрыв глаза, она изо всех сил старалась отгородиться от холода и сосредоточиться на электрической жаре бури небесного огня внутри себя. Он откликнулся на её внимание, как только она потянулась к нему, и она позволила ему заполнить себя. На несколько мгновений жар полностью прогнал холод.

Она открыла глаза, небесный огонь искрился из её рук, и она закричала в бушующий ветер:

— Ну? Чего же ты ждёшь? Приди и забери меня!

Она вытянула руки и использовала те немногие силы, которые у неё были, посылая стрелы небесного огня, устремляющиеся к бурлящей буре над головой. В ответ она почувствовала обжигающий прилив враждебности и ненависти, обрушившийся на неё сверху.

Она проигнорировала это, выпустив ещё один разряд небесного огня в воздух, хотя на этот раз смогла справиться только с одним. Ветер донёс дикий вопль, но когда она подняла голову, то увидела, что приближается что-то раскалённое в небе над ней.

Это так отличалось от предыдущего раза, когда она была так близко к сердцу бури. Тогда это была невинная, весёлая буря небесного огня, которая несла в себе душу ребёнка. Эта душа... чем ближе она подходила, тем больше Авроре хотелось бежать. Присутствие духа было отвратительным и могущественным, она не чувствовала ни гнева, ни жадности, ни горечи, ни каких-либо других обычных эмоций, которые исходили от тёмных душ. Вместо этого он излучал жестокое любопытство. Эта душа хотела причинить боль не из мести или зависти, а потому, что ей это нравилось.

Она не хотела, чтобы эта душа вошла в неё, стала её частью. Это разложит её изнутри. Но разве у неё был выбор? Если она откажется, Повелитель бурь поймёт, что она не собирается помогать ему, и у него не будет причин оставлять её в живых. Он возможно даже пошлет бурю, которую уже создал, на Паван. Если ей удастся взять душу, а это было большое "если", учитывая, насколько слабой она была в этот момент, это будет означать, что одной тёмной душой меньше для Повелителя бурь и он не сможет использовать её против Бурерождённых. Хотя она знала, что у него их ещё много.

Когда сияющее сердце приблизилось — вихри яркого света имитировали большую бурю, бушевавшую вокруг неё, — она поняла, что должна сделать.

В пустыне она до некоторой степени могла контролировать бурю небесного огня. Когда охотник забирал сердце бури — это была тотальная битва, где сражалось человеческое сердце и буря. Но своей первой душе она приказала подчиниться и та послушалась.