17

Ведьмы воздуха могут разительно отличаться в зависимости от интенсивности силы. Некоторые из них совершают лишь незначительные манипуляции с ветром, в то время как другие обладают силой, достаточной для воздействия на воздух, чтобы нанести огромный ущерб, остановить дыхание или даже летать.

— Изучение Первородной Магии

17

Аврора ожидала, что на следующее утро, когда она проснётся, всё будет по-другому. Она думала, что мир может выглядеть совершенно иначе после того, что она пережила прошлой ночью, но когда солнце поднялось из-за деревьев и трели птиц в лесу разбудили её, она обнаружила, что мир не изменился. Её тело тоже не изменилось, хотя немного болело, но, честно говоря, трудно было сказать, где боль от их путешествия через реку уступила место боли от других занятий.

Она осторожно подняла голову с обнажённой груди Кирана и посмотрела на его всё ещё спящее лицо. Мир, возможно, и не изменился, но кое-что изменилось. Сомнение, которое кусало её за пятки, как голодный волк, задремало где-то, оставляя чувство удовлетворённости, что было совершенно чуждо ей. На этот раз над её головой больше не висело никаких секретов, никаких сожалений. Конечно, волноваться ещё было о чём, но их путешествие было далеко не окончено. И, по крайней мере, сейчас она чувствовала, что дрейфует, а не плывёт по стремнине, слишком сильной, чтобы она могла что-то сделать, кроме как попытаться остаться в живых.

Аврора Паван была жива, и это всегда было её мечтой — взять на себя ответственность за свой выбор, преодолеть тайны и страх, которые окружали её, как горы. Перемены начались в тот день, когда она забрела в Глаз. Именно тогда семя пустило корни и оно прорвалось сквозь почву в тот день, когда Аврора покинула Паван. Каждый день, проведённый в дикой местности, она видела изменения в себе. Как цветы их поливали, подрезали и заботливо выращивали. Но если Аврора была честна сама с собой, то с того момента, как она вернулась в Паван, она ждала неизбежного, ждала, что её стебель сломается. Потому что в этом городе, в этом мире, в своём доме она так привыкла чувствовать себя слабой и неполноценной. Когда она потеряла Джинкс и Нову, это подорвало её, уменьшило каждую частицу уверенности, которую она должна была сохранить.

Но прошлой ночью Аврора кое-что поняла. В жизни были вещи, которые она не могла выбирать, — кого она любила, как она страдала, или кем была рождена. Но она больше не могла бежать, несмотря на боль. Киран пытался убежать от неё, потому что думал, что это не сработает. Аврора всю свою жизнь бежала от того, кем она была и кем не была. Теперь она предстала перед всем этим, но это не означало, что она закончила свой путь. Теперь ей предстояло не уступить всей боли, которую таили в себе воспоминания, и она должна была это прочувствовать. Даже если сейчас было самое неподходящее время, чтобы накопить массу незаживающих шрамов. Но она должна была сделать это для себя, и она должна была сделать это для Павана, чтобы начать всё с чистого листа.

Готовая встретить этот день и их миссию, Аврора наклонилась и поцеловала Кирана в центр груди. Она двигалась с поцелуями все выше и выше, пока не достигла его челюсти, и он пошевелился.

Он тихо промурлыкал и произнёс скрипучим голосом:

— Не думаю, что я когда-либо спал так хорошо.

Она улыбнулась и опёрлась на его живот.

— Ты лежишь на камнях, огонь почти погас, а воздух кусается сильнее медведя.

— Да, но ты рядом со мной, — ответил он, обнимая её и прижимая к себе всем телом.

Она заёрзала, смеясь.

— Это не может быть комфортно.

— А кто говорит о комфорте?

Он поймал её губы в обжигающем поцелуе, от которого она забыла все свои намерения на этот день. Почти.

Она позволила поцелую продолжаться так долго, насколько она осмелилась, затем отстранилась. Холодный воздух ворвался внутрь и онемел на распухших губах.

Она села, обхватив руками голую грудь, защищаясь от холода.

— Мы должны сориентироваться и найти лучшее место для работы.

Обычно они разведывали районы, где, по их мнению, могли формироваться бури, но теперь им нужно было найти место, где их деятельность была бы как можно более скрытой, и, как они надеялись, достаточно изолированной, чтобы было мало шансов нанесения какого-либо ущерба.

Киран тоже сел и, закинув руку ей на плечо, притянул ближе к своему естественному теплу.

— Совершенно верно.

Это не помешало ему наклониться и поцеловать её снова, задержавшись дольше, чем при лёгком поцелуе, но не стремясь углубить поцелуй. Когда он, наконец, отстранился, он вздохнул.

— Мы отморозим себе задницы, стоит нам только отойти подальше от этого костра, — сказал он.

Она фыркнула.

— Моя задница уже на полпути к этому.

Киран посмотрел на неё с притворным ужасом и расположил её как можно ближе к тлеющим остаткам костра.

— Я не допущу, чтобы во время моего дежурства твоему королевскому заду был нанесён какой-либо ущерб.

Он оставил её там, смеющуюся, и бросился голым к скалам, где они оставили свою одежду прошлой ночью. Он устроил грандиозное представление, принося ей её одежду, и она не могла не хихикать, но не из-за одежды, а из-за того, что он сделал всё это беззастенчиво голым, как в день своего рождения. Хотя выглядел он явно повзрослевшим. Щёки Авроры вспыхнули, когда она вспомнила, какой взрослой он заставил её почувствовать себя прошлой ночью.

Их веселье улеглось, когда они надели одежду, часть которой была всё ещё влажной со вчерашнего дня. День будет неприятный, но у них не было особого выбора. Киран поймал кролика, пока Аврора собирала ягоды и зелень на завтрак, а затем они отправились прочь из их лагеря, тщательно отмечая свой путь, складывая груды камней или большие упавшие ветви деревьев, чтобы потом вспомнить дорогу назад.

Они вернулись к реке и шли вдоль неё, удаляясь от города, пока не достигли места, где вода замедлилась и растеклась, образую тихую заводь. Оттуда они двинулись дальше по небольшому, более извилистому ручью. Территория вокруг заводи была достаточно большой и открытой, чтобы обеспечить им достаточно места, но она была немного ниже по высоте, давая им лишь небольшое укрытие. Аврора посчитала, что это самое лучшее, что они смогут найти, если только не хотят уйти ещё дальше от города.

Киран склонился над сумкой, распаковывая для них припасы, раскладывая их в две аккуратные стопки. У него было множество пустых сосудов для сбора магии. Аврора не знала, были ли эти бутылочки, которые Джинкс заколдовала перед тем, как её схватили, или же он прибег к услугам другой ведьмы — возможно, Зефир.

В её стопку он положил несколько сердец бури, некоторые из которых принадлежали ему, другие же были копиями из коллекции их команды.

Всё ещё стоя на коленях над припасами, он посмотрел на неё и спросил:

— Что бы ты хотела попробовать в первую очередь?

Аврора внимательно присмотрелась к груде сердец бури, ожидая, что какое-нибудь призовёт её, но она слишком нервничала.

Она пожала плечами и спросила:

— А ты с чего бы хотел начать?

— Может быть, начать с чего-то простого? С ветра? Или дождя?

Аврора тут же кивнула, радуясь, что он не решил начать с чего-то вроде огненного смерча. Хотя теперь она была вполне уверена в своей способности вызывать бури, она всё ещё была неопытна в своей способности управлять ими. И они были вдвоём. Если что-то пойдёт не так... она даже думать об этом не могла. Начать с малого действительно казалось лучшим вариантом.

— Ветер, — сказала она. — Может быть, заодно он высушит нашу одежду.

Он ухмыльнулся.

— Значит ветер.

Он протянул ей сердце бури, и она взяла его, повертев в руках.

— Как ты думаешь, какой силы он нам нужен?

Киран пожал плечами.

— Ветер в меру полезен. Он может стать хорошим отвлекающим манёвром.

— Он также пригодится для рассеивания тумана, в крайнем случае, — добавила она, нахмурившись при воспоминании о том дне во дворце, когда она в последний раз видела Джинкс и Нову.

— Я думаю, что мы можем подготовить смесь разных бурь и отправить их Зефир. А потом, если ей понадобится то или иное, она даст нам знать.

Аврора кивнула, затем подняла глаза на Кирана. Он смотрел на неё, и она поняла, что тянет время. Вздохнув, она сделала несколько шагов назад и закрыла глаза. Она начала готовиться к тому, чтобы опустить свои стены, но на этот раз она вспомнила слова Слай о том, что надо сосредоточиться на границах вокруг самой себя, а не просто сдерживать вторжение. Она усиленно искала эти грани, и в то же время позволила рухнуть стенам, которые она поддерживала между собой и миром.

Шквал чувств и душ был ошеломительным, но совет Слай действительно помог. Она не воздвигла ещё один барьер, а удержала его достаточно далеко от всего, чтобы не потеряться в хаосе.

Затем пришло время найти душу. Аврора могла бы выбрать любую из них, могла бы принудить к соединению души и бури, но она думала, что есть лучший способ.

Сосредоточившись, она попыталась точно определить, что чувствовала, когда была поймана в ловушку в Паване без вариантов, без будущего, кроме того, которое было решено за неё. Она вспомнила клаустрофобию дворца, то, как открывала каждое окно в своих покоях, желая впустить ветерок и притвориться, что её мир не так уж закрыт. Как только у неё появилось это чувство, как только она сформировала каждый нюанс беспомощного разочарования в своём уме, она отправила его в дикие дебри, ища душу, которая знала ту же самую боль.

Ей не потребовалось много времени, душа вынырнула из лужи неподалёку, она задыхалась, как будто тонула целую вечность, и Роар была единственной верёвкой, которую ей когда-либо предлагали. Она приняла её, предлагая утешение и уверенность.

"Знаю, знаю, — промурлыкала она. — Я чувствовала то же самое".

Душа послала ей фрагменты своей жизни — недостаточно, чтобы собрать воедино любую истинную личность, но достаточно, чтобы понять, что это была женщина. Её муж работал на верфи. И он не был хорошим человеком. Его жена очень боялась его.