— Я не хочу, чтобы она двигалась. Тогда я не смогу удержать её внутри.

— Она не должна быть неподвижной. Думай об этом, как о другой части твоего тела. Она должна циркулировать так же, как воздух, когда ты дышишь. Как кровь течёт по твоему телу, так и магия должна течь по тебе. Вместо того чтобы сосредотачиваться на том, чтобы держать её в одном месте, чтобы не дать обнаружить её охранникам, позволь ей двигаться, заставь её двигаться. Она должна стать неотъемлемой частью тебя, а не отдельной частью.

Нова обдумала эту идею и попыталась воплотить её в жизнь. Она начала с малого, позволяя магии двигаться только в её животе, подобно собственному вихревому огненному шторму внутри. Когда это показалось выполнимым и на самом деле ослабило часть подавляющей энергии, которая всегда атаковала её, когда её магия была близко к поверхности, она толкнула её дальше. Сначала в ноги, потом до самых кончиков пальцев и снова вверх. Она сделала эту петлю несколько раз, и когда всё, казалось, было хорошо, она отважилась на последний круг, позволяя огню потечь в её руки, проходя через её соединенные ладони снова и снова в бесконечном круге.

Она потерялась в этой практике, следуя за своим пламенем до каждого уголка своей личности, исследуя себя таким образом, который она никогда не представляла возможным. Огонь сжигал боль в её мышцах и любую затяжную усталость, он заряжал её энергией с каждым взмахом, и она почувствовала себя лучше, чем когда-либо. Она почувствовала себя... совершенно новой.

Она не имела ни малейшего представления о том, как долго она гоняла в себе пламя, когда что-то тяжёлое коснулось её колена. Она резко открыла глаза и посмотрела вниз.

Зевающая Джинкс отмахнулась от неё.

— Продолжай. Я больше не могу сидеть. Но у тебя хорошо получается. Я чувствую это. Вся твоя энергия изменилась. Разбуди меня, если тебе что-нибудь понадобится.

Потом ведьма закрыла глаза и уснула, уткнувшись в колено Новы под одеялом.

Нова смотрела на неё с благоговейным трепетом, удивляясь, что она так быстро заснула. С другой стороны, она не знала, как долго они этим занимались. Она посмотрела на Джинкс сверху вниз, на маленькую дугу её верхней губы и длинную прямую линию носа. Она едва была знакома с ней, но каждый раз, когда Нова смотрела на неё, внутри у неё что-то шевелилось. С каждым днём ощущение становилось всё сильнее, и Нова не понимала, что с собой делать, когда это случилось. "Благодарность", — считала она. Ведьма-воительница ворвалась в её жизнь, как ураган, и принесла с собой все виды надежды и мужества. Она внушала благоговейный трепет. Кого бы это не привлекло?

И даже сейчас, когда она изучала спящее лицо подруги, её магия всё ещё проходила через её тело, уже адаптируясь к трюку, которому научила её Джинкс. Несколько ночей вместе и Нова уже чувствовала себя менее контролируемой своим страхом и более ответственной за собственную судьбу.

Она обожала Джинкс уже только за это. И она отчаянно надеялась, что они смогут найти выход из сложившейся ситуации, потому что у неё вдруг возникло желание увидеть мир таким, каким его видит Джинкс. Может быть, даже с Джинкс рядом.

Теперь она знала, что есть и другие варианты такой жизни, как у неё, кроме секретности и одиночества.

* * *

Аврора повернулась лицом к матери и спросила:

— Что ты думаешь?

Она надела фальшивый парик из длинных чёрных волос, отчего её кожа казалась почти такой же сияющей, как луна. Мерцающая зеленовато-голубая юбка обтягивала её бёдра и веером расходилась от колена, как русалочий хвост. Этот цвет навёл её на мысль о тайных бухтах и далёких секретных островах. На ней был кремовый топ с короткими рукавами и вырезом чуть ниже ключицы, достаточно высоким, чтобы скрыть её тайну. В общем, оно было менее откровенным, чем то, что она надела на бал в честь своей помолвки, но она могла себе представить, как интригующе оно выглядело бы под синими свечением ламп внизу.

— Ты бы меня узнала? — спросила Аврора.

Её мать всё ещё не совсем понимала, где они находятся, но Аврора была достаточно честна в своих намерениях на этот вечер. Ей нужно было одурачить людей, которые увидят её, некоторые из них когда-то были советниками её матери. Она знала, что её мать хотела возразить против того, что Аврора рискует собой, она видела беспокойство на её лице, но по какой-то причине некогда властная королева молчала.

— Конечно же, ты будешь привлекать внимание, — сказала мать. — Подойди сюда. Позволь мне добавить ещё немного румян и теней к твоим глазам, и тогда, я думаю, ты будешь достаточно замаскирована, чтобы обмануть даже меня.

Аврора подошла и села рядом с матерью на кровать. Королева теперь могла подниматься лучше, но её мышцы так долго оставались неподвижными, что она быстро уставала и была гораздо слабее, чем её когда-либо помнили.

Когда её мать закончила с макияжем, она откинулась назад с глубоким вздохом и сказала:

— Ты как будто совсем другой человек.

Мать смотрела на неё, сжав губы в грустной улыбке, и эти слова тяжело легли на сердце Авроры. Королева деликатно фыркнула, и Рора быстро поймала её за руку.

— Я всё ещё твоя дочь

— О, я знаю это, моя дорогая. Просто сейчас, когда я вижу тебя, слышу твои истории, вижу, как твоё лицо светится, как никогда раньше... мне стыдно, что я не понимала, как сильно позволила своему страху задушить тебя. — Её мать снова шмыгнула носом, но это не остановило слезу, скатившуюся по её щеке. — Я думала, что оберегаю тебя от беды, но на самом деле я не давала тебе стать той удивительной дочерью, которую богиня предназначила мне.

— Ты веришь в богиню?

Мать пожала плечами.

— Я полагаю, что ты, как сказал тот молодой человек ... поразительна. Случилось ли это благодаря предсказанной богиней судьбе, удаче или чему-то ещё... я верю в тебя. С этого я и начну.

Аврора не думала, что существует язык, чтобы выразить то, что она чувствовала в этот момент. Конечно, она знала, что мать любит её. И, несмотря на чувство вины и другие страхи, она понимала, что мать всегда старалась делать то, что было лучше для неё. Но существовал такой врождённый дисбаланс власти между родителем и ребёнком, между творцом и творением, что она боялась, что навсегда останется неадекватной, что она всегда будет выбирать между своими собственными желаниями и желаниями своей матери, и это, вероятно, будет означать, что она всегда будет разочаровывать себя или свою мать.

Но теперь... теперь она чувствовала себя не столько чьим-то творением, сколько своим собственным. Она никогда не чувствовала себя такой свободной, хотя и напуганной.

— Спасибо, — ответила она, хотя этих слов едва хватало.

— Обещай мне, что будешь осторожна, — сказала королева и в её голосе послышались нотки приказа.

— Обещаю.

— И не задерживайся слишком долго. Мне здесь скучно одной.

— Я пришлю кого-нибудь составить тебе компанию.

— Красивого молодого человека, который назвал тебя поразительной?

Аврора покраснела.

— Кого-нибудь. Возможно, моего друга Дьюка, если он здесь. Я тебе о нём рассказывала.

— Ах да, старый мудрый охотник. Я должна поблагодарить его за заботу о тебе.

— Ты должна поговорить с ним о магии. Он очень хорошо осведомлён.

— Возможно, я так и сделаю.

Аврора поцеловала мать в щёку и спустилась вниз, чтобы поговорить с Зефир до открытия таверны. Она нашла хозяйку у водопада, комната уже была освещена таинственным голубым светом. Она откашлялась, и Зефир повернулась, внимательно оглядывая её с головы до ног.

— Неплохо, — сказала она. — Но всё равно говори по минимуму, на случай, если кто-то может узнать твой голос. Плавай по залу, убирай пустые стаканы, приноси новые напитки, когда попросят. Не настаивай на разговорах. Пусть они витают вокруг тебя. Лучше быть невидимой.

— Что мне делать, если идёт важный разговор? Есть ли какой-нибудь сигнал?

Зефир нахмурилась.

— Большинство моих девочек не могут определить, что важно, а что нет. Они прислушиваются к именам, датам, местам. Незначительные детали для них, но это помогает нам сконцентрировать некоторые наши усилия. Они записывают всё, что слышат, независимо от того, считают ли они это важным или нет, подают отчёты в конце ночи, и им за это щедро платят. Если ты заметила что-то важное, постарайся оставаться поблизости. Если это невозможно, тогда приходи ко мне в бар, и я организую замену, чтобы сделать это незаметно.

— И что может пойти не так? — спросила Аврора.

Взгляд Зефир стал суровым.

— Ничего не может пойти не так. Если тебя это беспокоит, я предлагаю вернуться наверх к матери.

Аврора покачала головой.

— Ты права. Всё пройдёт нормально.

Всё пошло не по плану.

Аврора пыталась быть невидимой, но по правде говоря, она привлекала к себе всё внимание. Она начала вечер с того, что уронила почти полный поднос стеклянных кружек, представ в потрясающем виде обитателям таверны "Русалка". За это она заслужила сердитый и разочарованный взгляд Зефир в баре, а также бурные аплодисменты и смех молодых солдат на первом этаже.

С тех пор, казалось, некоторые следили за ней, поддразнивая, когда она проходила мимо, галантно раздвигая толпу, даже после того, как она перешла от подноса к одному напитку в каждой руке. Другие издевались и смеялись, когда она проходила мимо, словно пытаясь напугать её и довести до ещё одного инцидента. Их издевки стали привлекать так много внимания, что Зефир поймала её и потащила в подсобку.

— Давай попробуем в другой раз, — сказала она раньше, чем дверь полностью закрылась.

— Нет, пожалуйста. Отправь меня в приватную зону наверху. Там спокойнее. И в любом случае именно там от меня будет больше пользы.

— И там тебя, скорее всего, узнают, и к тому же ты не продемонстрировала мне мастерства смешения с толпой.

— Дай мне попробовать. Пожалуйста. Если хоть что-то пойдёт не так, я уйду наверх, не сказав ни слова. Я обещаю.