— Мне не нужно больше охранников. Мне вообще не нужны охранники, — настаивала Аврора.

— Но тебе нужен ещё один охотник, — сказал Киран, встретившись с ней взглядом.

— Думаю, ты прав.

— Значит, мы договорились? — спросила Зефир. — В полночь?

Аврора встретила пристальный взгляд Кирана и, хотя выглядела настороженной, она не отвела глаз и не отказалась от затеи. Она кивнула.

— В полночь.

* * *

— Тебе надо поспать.

Голос Джинкс донёсся до настороженных ушей Новы из тёмной комнаты. Она пыталась. Но это была одна из тех ночей, когда она слышала каждый звук, и её разум усиливал его, как рябь в пруду. И её мысли продолжали следовать за этой рябью куда угодно отсюда — к Авроре где-то в городе. Была ли она в безопасности? Что теперь делают мятежники? Неужели они вернутся за ней и Джинкс? Её мысли вернулись к родителям. Она ничего не слышала о них с тех пор, как угодила в тюрьму. Беспокоятся ли они о ней? Помиловали ли их или она навлекла и на них беду? Возможно, она отсутствовала достаточно долго, чтобы они решили двигаться дальше, жить жизнью, свободной от опасности, которую она с собой несла в их дом. Она не будет обижаться на них за это. Хотя будет скучать по ним. Откровенно говоря, она бы меньше волновалась, если бы они ушли, тогда она не смогла бы причинить им боль.

А потом ещё была Джинкс. Нова думала о ней больше, чем ей хотелось бы признать. Об очевидных вещах: откуда она пришла, какой была её жизнь, как она так много узнала о магии. Но Нова также думала и о менее практичных вещах, которым у неё было меньше объяснений. Она думала о том, какие на ощупь волосы Джинкс в том месте, где они были коротко подстрижены. Были бы они мягкими, как длинные локоны на другой стороне, или грубыми и колючими? Нова уже привыкла к ощущению Джинкс, теплу её магии в воздухе, мягкому толчку энергии, которая казалась мирной и яркой. И она задалась вопросом, как ощущалась её магия для Джинкс, заставляла ли её желудок опускаться и успокаиваться одновременно?

— Ты слишком много думаешь, — сказала Джинкс.

— Как ты узнала?

— Неужели я ошибаюсь?

Нова плюхнулась на бок, и в темноте встретилась лицом к лицу с Джинкс.

— Нет.

— О чём думаешь?

— О чём я не думаю?

— Тебе нужно отвлечься? — спросила Джинкс.

— Да.

Нова услышала тихое шлёпанье ног в темноте, а затем край её кровати опустился. Джинкс забралась на кровать. Сердце Новы сильно сжалось, а потом понеслось с такой скоростью, что у неё закружилась голова.

— Вставай, — приказала Джинкс.

Нова замерла, внезапно занервничав совсем не так, как обычно. Она была сверхчувствительна по отношению к своему телу и пространству вокруг неё, но на этот раз это не имело ничего общего с её огнём.

— Давай. Поднимайся, — настаивала Джинкс, схватив Нову за предплечья и неуверенно сажая её.

Нова плюхнулась вперёд, и Джинкс рассмеялась. Нова тоже рассмеялась, радуясь, что другая девушка не видит, как пылают её щёки.

— Давай потренируемся. Дай руки.

— Ммм... — Нова заколебалась. — Я в этом не уверена.

— Тогда расскажи мне свои самые постыдные секреты.

У Новы отвисла челюсть, и она втянула в себя воздух.

— Теперь магия не кажется такой уж плохой, а?

— Сон не кажется таким уж плохим.

— Плохо. Ты меня разбудила. И мы можем использовать эти тихие часы с пользой.

Обычно ночью охранников было меньше, и хотя Нова знала, что стражники были снаружи, они редко разговаривали или двигались в ночные часы, что давало ей, по крайней мере, иллюзию куда большей безопасности.

— А что именно мы будем практиковать? — спросила Нова.

— Ну, ты, кажется, гораздо лучше справляешься со своим балансом. Мне интересно знать, как это повлияет на твой контроль над фактическим проявлением магии. Как часто ты на самом деле используешь её?

— Только тогда, когда это необходимо. В дни, предшествовавшие вашему появлению, я обычно отрывала куски от подола своей юбки, и сжигала их, когда начинала чувствовать себя переполненной и боялась, что могу случайно сорваться.

— Должно быть, это было очень тяжело, — голос Джинкс был тёплым и мягким в темноте.

Нова содрогнулась, хотя и не была уверена, что Джинкс заметила это движение.

— Я в жизни не встречала огненную ведьму, — сказала Джинкс, — но в команде, с которой я путешествую, была одна до моего появления. Они говорили, что у неё была идеальный дар, что она иногда использовала костёр в рассказах историй, превращая пламя в крошечную сцену с людьми и местами, бурями и битвами. Она помогла им построить огромный фургон, подобного которому ты никогда не встретишь. Это тщательно обработанный металл, который может выдержать даже самые свирепые бури диких земель. Я не была знакома с этой ведьмой, но они говорят о ней с любовью и с благоговейным трепетом. И поэтому возможно, что и ты сможешь найти такой же контроль, чтобы жить без страха перед ошибками.

— Мне бы этого хотелось, — сказала Нова.

Она не решалась произнести эти слова, боясь даже признаться, что хочет этого, потому что тогда ей будет ещё больнее, если она никогда этого не получит. Но она с трудом сдерживалась. Может быть, потому, что она отпустила свою магию, потому что она теперь свободно текла по ней, и мир не развалился на части, она чувствовала себя более живой, как никогда раньше. Перед искушением снова ослабить поводья было почти невозможно устоять.

— Тогда давай попробуем. Сложи руки вместе и попытайся разжечь небольшое пламя, размером с фитиль свечи.

Нова выпрямилась и спустила ноги с кровати, располагаясь чуть удобнее. Это оставляло больше места для Джинкс, которая сдвинулась и теперь сидела лицом к лицу с Новой, как это было несколько ночей назад.

— Начни с малого. Думай об этом, как о расширении циркуляции магии, которая уже есть в твоём теле, вместо того, чтобы выталкивать её в никуда, что может привести к некоторым, эм, неожиданным последствиям. Представь себе, что петля твоей силы расширяется за пределами твоих рук ровно настолько, чтобы образовалось небольшое пламя, но затем возвращается, чтобы снова присоединиться к общему потоку. Магия на самом деле не покинет твоё тело, ты просто расширишь свой контроль над ней в мир за пределами твоей плоти и костей.

Нова сложила руки вместе, как было предложено, и закрыла глаза, позволив себе снова погрузиться в поток магии внутри себя, следуя за ней по циркуляции своего тела несколько раз, как она практиковалась.

— Ты хорошо справляешься, — сказала Джинкс. — В самом деле, ты справилась с этим гораздо быстрее, чем я ожидала. Мне потребовались годы, чтобы примириться с моей магией и установить равновесие, которое ты нашла всего за несколько дней.

Нова старалась дышать ровно и расслабила плечи, приняв прямую позу.

— У меня было много практики с ментальной концентрацией. Это показалось естественным продолжением этого урока.

— Ментальной концентрацией? Ты имеешь в виду попытки контролировать огонь?

— Нет. Ну, да, и это тоже, но мама всегда говорила, что я нервозный ребёнок. Она сказала, что я заболею от беспокойства, — Нова тихонько рассмеялась. — Огонь не помогал. Но он был всего лишь одним из многих последствий, которых я боялась.

— Каких вещей ты боялась?

— Ох, всего на свете. Некоторые из них были разумными: быть пойманной, не иметь достаточно денег для жизни, разочаровать родителей, не иметь возможности контролировать магию. Поэтому я часто ловила себя на том, что разыгрываю сложные худшие сценарии, мучая себя снова и снова под видом подготовки. Некоторые страхи было труднее объяснить. Иногда я убеждала себя, что в происходящем моя вина. Что шторм разразился из-за того, что я неправильно пришила пуговицу, или слишком медленно выполняла свои обязанности, или разговаривала в тот день со слишком многими людьми. Иногда я просыпалась с убеждением, что должно произойти что-то ужасное, и ждала с этой грызущей болью весь день, чувствуя себя слишком больной, чтобы есть, уверенной, что должно произойти что-то ужасное. Я постоянно колебалась между чувством полного изнеможения и попытками укрыться, но ни то, ни другое не помогало.

— Что помогало? — спросила Джинкс.

— Честно?— спросила Нова. — Это помогало. Этот баланс. Раньше я обычно погружалась в тихое местечко в своем сознании и дышала, стараясь пропустить через себя мысли, не привлекая внимания. Иногда я начинала считать. Я пыталась отвлечься от падения в бесконечные провалы агонии и паранойи и никогда не справлялась.

— Ух, ты, — выдохнула Джинкс. — Это прекрасно.

Сбитая с толку тем, как всё сказанное ею может быть прекрасным, Нова открыла глаза и обнаружила, что из её рук вырвалось высокое тонкое пламя.

— Посмотрим, сможешь ли ты им управлять. Сделай его короче, затем выше.

Нова глубоко вздохнула и уставилась на зловеще неподвижное пламя. Оно не мерцало и не кружилось в её руке. Оно стояло прямо, как лезвие, всё ещё плавно перетекая из её магии. Медленно, она сделала, как просила Джинкс, укоротив петлю, пока пламя не стало таким же маленьким, как ноготь, а затем выпустила его ещё дальше, чем раньше. Она позволила ему вырасти до длины кинжала и задумалась, сможет ли с достаточной практикой выковать огненный меч для себя. Если ей это удастся, это означало бы, что она никогда не останется без оружия, никогда не будет беспомощной снова.

Джинкс обхватила ладони Новы своими и удивлённо посмотрела на неё. Шок от прикосновения нарушил концентрацию Новы, пламя дико замерцало, а затем исчезло совсем, вернув их назад во внезапную темноту.

— Ты можешь сжечь всё что угодно, — прошептала Джинкс. — Прости, я отвлекла тебя.

Нова всё ещё думала о выражении лица Джинкс за мгновение до того, как пламя погасло, о том, как тени заиграли на её подбородке и скулах, одновременно подчёркивая её ярость и смягчая её. Новайя никогда не была склонна к творчеству. Она искала место в штате портнихи, потому что прекрасно владела иглой, и это был способ уйти от работы горничной, но также это было просто средством для достижения цели. Она всегда была так занята заботами о том, как выжить, что мечты не были тем, что успевало укорениться и вырасти в её сознании. Но это единственное воспоминание о Джинкс в свете её пламени заставило её внезапно подумать о том, как бы стать художницей и попробовать сотню разных цветов, пока она не найдёт те, которые сделают её совершенно правильной. Казалось несправедливым, что она была единственной, кому довелось увидеть такое зрелище. Это было слишком красиво, чтобы не захотеть поделиться этим.