4

Наперекор померклым небоскатам,
Порочным душам вопреки,
Рождённый бурею восстанет.
Средь громового крика
И льющего с небес угля
Рождённый бурею возденет руки.

— Ознаменование Бурерождённого: Стихи Ветхих Лет

4

Аврора и не представляла, что рука может так сильно кровоточить. Первые несколько часов были... тревожными. Чувствуя головокружение и утомление, она всё ещё не могла полностью поверить, что намеренно подставила руку под нож. Пока целитель лечил её, язык Роры стал несвязный от боли, и она рассказала своей матери в недвусмысленных выражениях, что она ненавидит Кассия. Её мать попросила заварить ей чай из трав, который притупил её боль и затуманил мысли. Она немного поспала, но проснулась от ночного кошмара о бурях и ножах, и крови, которую невозможно было остановить, и свадьбе, которой невозможно положить конец.

Мир погрузился в темноту, пока она спала, и очертания матери, стоявшей у открытого окна, обрамлялись вспышками молнии. Рора заёрзала в кровати, захныкав от того, что слишком сильно упёрлась на руку. Королева обернулась, на её лице едва ли не рисовалось выражение гордости.

— Иди, посмотри, — сказала её мать. — Это... изумительно.

Аврора выскользнула из кровати, забинтованная рука свисала по боку. Когда она подошла к окну произошла вспышка света, словно все звёзды в небе взорвались над их головами.

У Роры приоткрылся рот от удивления. В вышине небесный огонь поглотил небо от горизонта до горизонта. Гром был настолько постоянен, что звучал подобно рычанию хищника. Обычно королева спешно отправляла Рору в грозовые убежища, расположенные под дворцом, задолго до прибытия шторма.

В горле Роры застыл крик, когда молния промчалась по небу. Но полосы холодного огня так и не достигли города. Вместо этого они столкнулись с едва видимым щитом, а затем раздробились, рассыпавшись на десятки маленьких вен, которые двигались по барьеру, словно искали прореху, прежде чем окончательно исчезнуть в тёмном небе. С таким большим числом одновременных ударов молний, весь небосвод пылал как серебряное солнце, когда небесный огонь растёкся по невидимому щиту.

— Как? Кто? — выдохнула она.

— Твой Кассий. Мы сделали правильный выбор. Он могущественный.

Рора перевела взгляд на небо. Эпицентр шторма был близ дворца. Пока она наблюдала, нечто мрачное и уродливое стало расти в ней. У этого нечто были зубы и когти, и горечь обволакивала язык. Чувство было настолько мощным, настолько поглощающим, что только через несколько минут Рора смогла дать ему имя.

Ревность.

Годами она исполняла всё, что требовала от неё мать, отказалась от всего, и это сделало её той, кем она была, потому что так было безопаснее. Потому что королева требовала этого. Она без энтузиазма посвятила себя образованию, желая доказать, что она стоила большего, чем её лишённое магии тело. Ей пришлось запомнить все наставления её матери, поверить, что правила были куда важнее магии — это требовало превосходства, и ума, и сострадания, и силы. Она растила эти качества в себе, как только могла в её условной изоляции — подобно цветку, пытавшемуся вырасти в темноте.

И всё же... её мать восхищалась Кассием Локи. Аврора уже могла представить картину открывавшегося перед ней будущего. После свадьбы, после того как её секрет будет пролит на свет... она будет отвергнута и Кассием, и её собственной матерью. И королева, наконец, будет иметь наследника, которого она всегда хотела иметь.

Самая тёмная часть шторма начала растягиваться над дворцом, и Рора увидела слабое мерцание исчезнувшего барьера. И вновь горькая зависть поднялась в ней, когтями разрывая её вены. А затем ярко вспыхнула единственная молния, настолько мучительно ярко, что Рора вскрикнула, прикрыв глаза. Вся сила шторма врезалась в единственную точку высоко на куполе, и затем словно пламя погасло, мир погрузился в темноту, и всё затихло, и шторм больше не свирепствовал.

Её мать пробормотала ещё больше похвал, но Рора развернулась к кровати. Желчь ревности и гнева начала усыхать, но без неё Рора почувствовала себя... пристыженной и грустной. Может быть, она должна была принять грядущее. Выйти замуж за Кассия, позволить ему править Паваном, и продолжить жить таким же образом, как в последние годы — запертой где-то наедине с книгами.

Служанка пришла проверить повязку. Королева остановила её и дала той тихое требование перед тем, как служанка ушла. Затем её мать села у кровати, выглядя очень довольной.

Роре стало стыдно за её преждевременное ожесточение, но одно стало очевидно... она хотела приключений и исследований, хватит с неё изоляции. Она хотела почувствовать себя... значимой, а не ничтожной.

— Он больше, чем я надеялась, — вымолвила её мать.

Аврора не смогла сдержать себя и иронически усмехнулась.

— Покуда он воздерживается от метания ножей.

— Хочешь сказать, покуда ты не встаешь на пути ножа.

— У меня не было выбора! Он бы рассчитывал, что я возьму на себя обязанности по отчуждению шторма. Я сделала то, что должна была.

Её мать утихомирила её, легонько проведя пальцами по её волосам.

— Я знаю. Ты всегда делаешь то, что должна. Как бы мне хотелось, чтобы нам не приходилось делать такой сложный выбор. Хотела бы, чтобы как женщине, особенно неодаренной, тебе не нужно было бы сражаться за каждый кусочек пространства, который этот мир даёт тебе. Но мы должны, — она прикоснулась к перевязанной руке Роры. — И небеса знают, моя девочка борец. Наш мир жесток, но ты достаточно храбра, чтобы противостоять ему. Я знаю это.

Ничего в этой ситуации не казалось храбрым для Роры. Больше было похоже на отступление.

— Я не доверяю ему, — прошептала она.

— И хорошо. Ты не должна доверять ему. Или кому-то ещё. Но уж лучше зверь, которого ты знаешь. По крайней мере, ты сохранишь корону и наш дом. Альтернатива может быть гораздо хуже.

Рора знала это. Тогда как различные королевства Каэлиры не вступали в войны друг с другом с наступлением Времён Потрясений, конфликты внутри королевств стали обычным явлением. Семьи спорили, кто был законным наследником — кто был самым важным или самым сильным. Другие титулованные особы пытались вырвать контроль. Её мать подавила несколько таких мятежей после смерти её мужа и сына. Так Аврора и узнала, что её мать не будет испытывать никакой жалости за боль, которую причинит Авроре Кассий. Никто не правит в этом мире, не научившись быть безжалостным.

— Ты знала, что некогда до встречи с твоим отцом, я уже была влюблена? — спросила королева. — Он был лихой, смелый и красивый. Я влюбилась ещё до того, как он заговорил со мной, — взгляд королевы стал отстранённый, она погрузилась в иное время. — Но он не намеревался сковывать себя короной. У него был вольный дух. Он был искателем приключений. Он выскользнул из моей жизни с той же лёгкостью, как вошел в неё. Конечно же, я была опустошена. Поклялась, что никогда не полюблю другого мужчину.

— Но потом ты встретила папу?

Её мать нежно улыбнулась.

— Твой папа был безопасным выбором для правления рядом со мной... благородного происхождения, высокообразованный и желавший взять имя Паван и подчиниться женщине, как своему правителю и жене. Я думала, что большего нам не суждено — только безопасный выбор. Прошло чуть больше времени, и я влюбилась так сильно в твоего отца, что это казалось невозможным. Мне довелось испытать к нему нечто иное. Я не говорю, что ты взрастишь в себе любовь к принцу. Хотя иногда случаются странные вещи. Я лишь хочу сказать, что время смягчит все эмоции, и то, что кажется сейчас ужасающим, не будет таким всегда.

В дверь постучали, и королева стала выглядеть едва ли не виноватой. Она стиснула руку Роры и произнесла:

— У тебя, дочь моя, воля сильнее, чем сотни бурь, и это то, что даже магия никогда не сможет дать тебе. Ты можешь дать ему шанс или бороться с ним. Я лишь надеюсь, что ты выберешь первое.

Королева покинула комнату, у Роры свело желудок, когда она услышала знакомый глубокий голос. Дверь приоткрылась со скрипом. Она натянула на себя одеяло и притворилась, что спит.

Встав в дверном проёме, Кассий позвал её по имени, а затем послышался щелчок. Рора понадеялась, что он ушёл, но шарканье ботинок по полу разуверило её. Он сел в кресло рядом с кроватью, она же постаралась сохранить выражение лица расслабленным, а дыхание ровным.

Она поборола в себе желание вздрогнуть, когда он прикоснулся к её волосам. Он накрутил прядь её волос себе на палец и потянул ровно настолько, чтобы она проснулась, если бы она спала на самом деле. Неужели он знал, что она притворялась?

— Ты не заслуживает кого-то такого, как я, — сказал он. Она сжала кулак, спрятанный под подушкой. — Но ты моя, тем не менее.

Прошли долгие минуты притворства сна Роры. Воздух щекотал её обнажённую кожу, словно энергия шторма небесного огня всё ещё кружила вокруг него. Он пробормотал:

— Этого не достаточно. Но это начало.

Затем он положил что-то на подушку рядом с ней.

Послышался очередной стук в дверь, и когда он пошёл открыть дверь, она взглянула на объект, который он оставил. У неё перехватило дыхание.

Сердце шторма небесного огня.

Та ослепительная вспышка, которая взорвалась над штормовой террасой, ознаменовала, что Кассий заполучил сердце бури? И если это так, то как он это сделал?

— Ваше Высочество. Я принесла немного лечебных трав для принцессы, чтобы унять её боль, — Рора распознала голос Новайи.

— Пожалуйста, входи. Хотя боюсь, принцесса спит.

Послышались шаги, и затем ещё один стакан с чаем был поставлен на прикроватный столик.

— Как тебя зовут? — спросил Кассий.

— Новайя, Ваше Высочество.

— Какое милое имя. И акцент у тебя не паванский. Ты из...

— Родом из Таранара, но большую часть своей жизни я провела тут.