— Мы приносим тебе жертву в надежде, что ты найдёшь её достойной и истинной.
Когда она закончила, проповедник провёл большим пальцем по вертикали от переносицы до верхней части её лба, где последователи Священной Души часто наносили нарисованные знаки на своих более формальных церемониях.

— Пусть Бури даруют тебе милость и мир. Добро пожаловать в Толем.

Слай молча приняла благословение, а затем отошла в сторону, освободив место для следующего из их группы. Никто сразу не вышел вперёд, поэтому Локи вытащил из кобуры на бедре клинок и занял свою очередь. Он повторил то же самое заклинание, затем перед последними строками уколол палец кончиком ножа и позволил крови капнуть на чёрный камень, пока он произносил последние слова. Он вытащил из кармана платок, чтобы остановить кровь, и терпеливо стоял, пока проповедник давал ему такое же благословение. Когда он отступил, его глаза встретились с широко раскрытыми глазами Роар. Он наблюдал, как она следит за остальными, как один за другим они делали свои подношения. Рансу отдал нож, а Джинкс одно из многочисленных колец, украшавших её пальцы. Затем, наконец, Бейт пролил свои капли крови, и настала очередь Роар.

Она расправила плечи, стиснула зубы и подошла к алтарю. Он увидел, как дрожит её рука, когда она завела руку, потянувшись за ножом из ремня за спиной. Её бледная кожа стала пепельной, и она выглядела... взволнованной. Обычно она изо всех сил старалась скрыть все свои эмоции, кроме гнева, но сейчас казалось, что она не могла этого сделать.

Ему потребовалась всего секунда, чтобы принять решение, и он повернулся к проповеднику.

— Отец, если не возражаете, могу ли постоять с ней? Она новичок в нашей команде, и это выходит далеко за рамки её опыта.

Свидетельством её беспокойства было то, что Роар даже не стала спорить, когда он вынул нож из её руки. Он взял её дрожащую руку в свою, когда проповедник заговорил.

* * *

Роар чувствовала себя такой пристыженной, такой смущённой, но даже эти эмоции не могли вытеснить ту, что теснилась в её груди и мешала сделать полный вдох. Хуже того, она даже не могла дать этому чувству названия. Она знала только, что по мере того, как каждый из её спутников произносил эти слова, взывая к небесам, ей становилось всё более и более неуютно, словно тяжёлый груз давил на её плечи. Она не боялась крошечного укола ножа, когда не так давно с готовностью приняла лезвие в свою руку. Но какой-то глубинный инстинкт шептал об опасности здесь.

Она пожалела, что не потратила время на поиски символа, но единственными ценными вещами, которые у неё были, это кольцо с торнадо на шее и книга Финнеса Вольфрама, которую она захватила с собой для утешения и вдохновения. И то, и другое значило слишком много для жертвоприношения, но мысль о том, чтобы пролить свою кровь на этот алтарь, не нравилась ей.

Проповедник начал говорить, и Локи уравновесил её руки. Она будет волноваться об уязвимости, которую показала ему, позже, когда её сердце не будет чувствовать, что оно вот-вот вырвется из груди. Она сжала его пальцы, вдавливая их в нож, который он держал, и не смела взглянуть на него.

— Спокойно, — прошептал он. — Здесь нечего бояться.

Она слишком долго не произносила первую строчку заклинания, поэтому проповедник повторил слова снова, как будто она не услышала. Её голос прозвучал чуть громче шепота, когда она сказала:

— Мы взываем к небесам, к Священным Небесам. — По её коже побежали мурашки, волосы встали дыбом, когда она продолжила: — Мы взываем к душам древних и мудрых.

Из ниоткуда над головой пронеслась молния, расколов тихое небо. Она вздрогнула и отвернулась, а рядом стоял Локи, Роар прижалась щекой к его широкой, тёплой и твёрдой груди. Когда молний больше не последовало, она высвободилась из его объятий.

Проповедник в замешательстве поглядывал на неё, но именно Слай, стоявшая у неё за плечом, смотрела на неё с явным, неподдельным недоверием.

Она вела себя глупо. Это была всего лишь кровь. Она разбрызгала гораздо больше, чем несколько капель по южной дороге из Павана. Она кивнула проповеднику, чтобы тот продолжал, но в тот момент, когда она произнесла свои следующие слова, небо снова осветила молния. Она быстро закончила фразу, восхваляя силу бурь, когда одна из них пыталась заявить о себе наверху. Она впервые взглянула на Локи и не могла не показать ему своего страха. Если буря оформится сейчас, в обществе этих чужаков, и она плохо отреагирует…

Он успокаивающе погладил её по спине. В любое другое время она бы отмахнулась от этого прикосновения. Вокруг было слишком много людей. Но это её успокоило. Одно лишь это лёгкое прикосновение делало дыхание менее походим на сложное испытание.

— Не беспокойся о небесном огне. Пока это только в облаках, — сказал он. — Закончи это, и мы пойдём внутрь. А если начнётся буря, остальные справятся с ней.

От этого она ещё больше разозлилась сама на себя. Она не хотела, чтобы другие разбирались с этим. На самом деле, ей следовало бы ухватиться за шанс встретить бурю небесного огня. Это было самым сильным родством её семьи, и она не могла вернуться домой без магии этой бури.

"Ты — молния, ставшая плотью. Холоднее, чем падающий снег. Неудержимая, как пески пустыни".

Она не могла сказать о себе остальное, потому что перестала притворяться Бурерождённой, но остальное было правдой. Её кровь, как и кровь её предков до неё, была наполнена светом небесного огня. Она знала, что её сердце может заморозить страх и сомнения, потому что она делала это всю свою жизнь. И её воля, её желание овладеть магией бури заставили её пройти через гораздо худшие ситуации, чем крошечная капля крови на алтаре.

Произнося следующие две фразы, она не сводила глаз с неба.

— Мы приносим тебе жертву…

Она не вздрогнула, когда небесный огонь над ней запрыгал от облака к облаку, освещая небо от горизонта до горизонта.

Локи развернул пальцы одной руки, которую она сжимала в кулак. Он провёл ладонью по её ладони, раз за разом проводя пальцем по зажившему шраму, оставшемуся после того, как она порезала ладонь, чтобы посеять сплетни о своём похищении. Затем он сделал крошечный укол на кончике её указательного пальца. Она смотрела, как упала единственная капля крови, и над её головой небо взорвалось светом, таким ярким, что он горел, как солнце в её периферийном зрении. Она прижала руку к груди и запрокинула голову, но небо снова стало тёмным и неподвижным. Она быстро сказала:

— В надежде, что ты найдёшь это достойным и правдивым.

Затем она отошла на несколько шагов от алтаря, сжимая в другом кулаке измазанный кровью палец. Проповедник не приблизился, чтобы прикоснуться к ней и нарисовать условную метку на её лице, а произнёс своё благословение издалека, его глаза были широко распахнуты и полны страха.