Он погладил её по плечу, и она отшатнулась. Он был последним человеком, который должен был утешать её. Мягкий, обеспокоенный звук его голоса действовал ей на нервы, а ей хотелось, чтобы он накричал на неё. Пусть он будет злым и агрессивным, как всегда.

— Я укусила тебя, — прошипела она.

Локи протянул руку Рансу, и тот помог ему подняться на ноги, когда Дьюк закончил перевязывать рану. Своей неповреждённой рукой он смахнул грязь и пыль со своего голого торса, в то же время небрежно бросил:

— Не в первый раз меня укусила красивая девушка.

Джинкс фыркнула, а Рансу простонал и закатил глаза.

— Да неужели? — сказал здоровяк. — Так вот чем вы тут занимаетесь?

Локи присел на корточки в поле зрения Роар.

— Ты не сделала мне больно. Кроме того, ты в гораздо худшем состоянии, чем я.

— Тебе пронзило плечо.

Он пожал плечами, на мгновение ослабив бинты.

— Это не я был без сознания.

— А если это случится снова? Что, если меня переполнит ярость, когда вы все будете спать или будете сосредоточены на чём-то другом?

— Мы будем осторожны. Если ты испытаешь какие-то эмоции, которые не являются твоими собственными, сообщи об этом одному из нас. И... — он снова посмотрел на Дьюка, нахмурившись. — Возможно, мы поохотимся только на небольшие бури, пока не узнаем больше.

— Нет! — Роар вскочила на ноги, голова всё ещё кружилась. — Пожалуйста. Не огораживайте меня. Я здесь. Я хочу это сделать. Мне нужно это сделать.

— Почему?

— Потому что надо. Потому что я оставила всё, чтобы совершить это, и если я потерплю неудачу... Я не могу потерпеть неудачу.

Выражение его лица смягчилось, и ей снова захотелось встряхнуть его, чтобы он разозлился, как следовало бы. Так же как она злилась на себя.

— Ты не потерпишь неудачу. Но охотники, которые хотят остаться в живых, должны быть максимально подготовлены. А для этого нам нужно время, чтобы во всём разобраться.

Дьюк добавил:

— Первое правило охоты — знай свои пределы: когда сражаться, когда бежать, а когда быть осторожным. Мы останемся здесь ещё на несколько дней, чтобы вы двое могли восстановиться. Возможно, остальные из нас смогут провести охотничьи вылазки близ Утробы скорби и начнут пополнять наши запасы.

Локи начал было протестовать, но твёрдый взгляд Дьюка оборвал его на полуслове.

— Ты нам не поможешь, если не исцелишься, как следует. Рансу, поставь ему палатку. Если он не захочет ложиться, заставь его.

* * *

Остальным действительно пришлось заставлять Локи отдохнуть. По сути, они были вынуждены возвращать его в палатку несколько раз за тот день. Роар подумала, что на этот раз её палатка выглядела немного крепче, хотя всё ещё несколько несуразной. Она научится ставить её лучше. Она должна научиться.

Час за часом остальные начали расслабляться после насыщенного адреналином утра, но она, похоже, была не в состоянии сделать то же самое. Роар съедали сомнения и стыд, но она знала, что все эти чувства были её собственными.

Она подумала, что физическая активность может успокоить её разум, поэтому занялась расчисткой мусора, оставленного смерчем, складывая сломанные ветви деревьев по сторонам дороги, расчищая путь. Там, где буря разорвала почву, в земле были выбоины, и даже если убрать обломки, дорога оставалась каменистой.

Когда больше ничего нельзя было сделать, она вернулась к Скале, осматривая её снаружи в поисках повреждений, которых на удивление оказалось мало. Вмятины и выбоины, конечно, были, но с тем, каким показался ей смерч, она подумала бы, что он может разорвать на части всё что угодно. Пока она стояла в изумлении, Дьюк подошёл и встал позади неё.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил старик.

Его голос уже не был таким мягким, как обычно, а худощавое тело было скованным.

Она чуть было не сказала "хорошо". Но лишь о немногом она могла высказаться правдиво, и это было этим немногим.

— Сбитой с толку, — ответила она. — Раздражительной. Обеспокоенной.
Виноватой.

— Путаница ведёт к знанию тех, кто достаточно смел, чтобы искать истину.

— А если ответов на мои вопросы нет? Ты занимаешься этой работой десятилетиями и мои проблемы незнакомы даже тебе.

— И именно там ты хочешь подвести черту? Когда ты сдашься? На вещах, которые незнакомы?

— Нет. Конечно, нет. Но...

— Когда-то всё было незнакомо. Если бы мы все сдались, тогда не было ответов, которые можно было бы найти, не было бы таких охотников, как мы. Иногда приходится давать ответы, когда их нет.

Её губы дрогнули от знакомых слов.

— Откуда ты знаешь, что я люблю эту книгу? Ты видел её в моих вещах?

— Что за книга?

— Сказ о лорде Финнесе Вольфраме. Это были его последние слова дяде королю перед тем, как он отправился на свои обречённые поиски нового мира. Всю свою жизнь я мечтала о таком приключении.

— Ах. Это популярная поговорка в нашей работе. Я не знал, что она происходит из книги.

— Возможно, и нет. Но эти слова были моей самой большой надеждой в моём детстве. Найти ответы на неразрешимые вопросы, пройти через невозможное.

— Тогда опирайся на них сейчас. Но давай не будем заканчивать, как лорд Вольфрам, хорошо? Никаких трагедий, Роар. Этот мир сделает тебя жертвой при любом удобном случае. Не позволяй этому случиться.

Она кивнула, чувствуя, как эти слова обжигают её изнутри.

— Мне жаль, что я подвергла вас опасности, — прошептала она. — Если вы хотите, чтобы я ушла, я пойму.

— И к кому бы ты вернулась домой, уйдя?

Она колебалась, но потом решила рассказать ему больше правды.

— К моей матери. И жизни, которая подавляет в лучшие дни, и заставляет задыхаться в худшие.

Он что-то тихо напевал себе под нос.

— Никто не ждёт, что ты уйдёшь, — наконец сказал он. — Я не знаю, что ждёт тебя впереди. Иногда пути нашей жизни блуждают далеко от того, что мы ожидаем, они изгибаются, поворачивают и разветвляются, заходят в тупики. Я потерял счёт количеству тупиков, с которыми столкнулся за свою долгую жизнь. Каждый раз, когда я не видел будущего дальше определённой точки, будущее всё равно приходило. Твоё будущее тоже придёт, Роар. Всё, что ты можешь сделать, это быть готовой встретить его, когда оно нагрянет.

Дьюк кивнул и побрёл обратно к группе. Она собиралась последовать за ним, даже хотела. Но тут она заметила, что Слай с подозрением за ней наблюдает. Даже Бейт не вёл себя привычно глупо рядом с ней. Она их не винила. Они должны были быть настороженными с ней.

Она попыталась немного отдохнуть и ушла в свою палатку, чтобы вздремнуть, но не могла отвлечься. Охотники, собравшиеся вокруг костра, становились всё более шумными на закате дня, празднуя свою победу и выживание. У неё было ощущение, что это ритуал, своего рода очищение. Каждый смех обрушивался на неё с силой удара, опираясь на без того уже невыносимую тяжесть, навалившуюся на её грудь. Вскоре она уже выползла из своей дрянной палатки и стала искать палатку Локи. Может быть, ей удастся заснуть, если она увидит, что с ним всё в порядке.

За парусиной его палатки виднелось слабое голубоватое свечение, и когда она открыла створку, то увидела в углу фонарь-молнию, отбрасывавший свет на спящего Локи. Грудь его была по-прежнему обнажена, если не считать повязки, а одеяло спущено до пояса.

Его палатка была достаточно большой, чтобы она могла поместиться, лишь слегка наклонив голову и плечи. По сравнению с этим ей приходилось буквально вползать в свою палатку и выползать из неё. Она переместилась ближе к Локи на цыпочках и опустилась на колени рядом с его спальным тюфяком.

Его тело кричало о силе: твёрдые мышцы и покрытая шрамами кожа. Волны его длинных волос разметались по подушке. Ресницы касались скул, которые выглядели так, как будто они были вырезаны из камня. Ей хотелось проследить слегка изогнутую линию его носа, провести подушечками пальцев по густеющей щетине на подбородке.

Она всё ещё злилась из-за того, как он обошёлся с ней в реке, и не знала, куда девать этот гнев, ведь то, что она сделала, было намного хуже.

Повязка на плече была чистой, так что рана, как минимум, перестала кровоточить. Она была рада, что была без сознания, когда его ранило. Её живот скрутило, стоило ей представить, как он выглядел, когда ветка пронзила его кожу. Так похоже на то, что случилось с её братом.

Синяки на его груди потемнели, и даже в тех местах, где кожа не была повреждена, Рора видела едва заметные белые линии и следы десятков шрамов. Она нерешительно протянула руку и легонько провела пальцем по выпуклой отметке возле его нижних рёбер. Его кожа была тёплой, а мышцы под ней упругими. Её бледная кожа контрастировала с более тёмным цветом его кожи, и у неё возникло внезапное желание положить обе руки ему на грудь, дотронуться до него, насколько это было возможно, но она решила ещё раз пройтись по этому шраму.

— Бандиты, — пробормотал он, заставив её отпрянуть назад. Его глаза всё ещё были закрыты, и она подумала, не померещилось ли ей, но он продолжил говорить: — Не только бури и военные представляют для нас опасность. Мы перемещаем ценный товар, и некоторые люди не довольствуются покупкой его на рынке.

— Тебя пырнули ножом?

Она хотела снова прикоснуться к шраму, но засунула руку под бедро, чтобы удержать себя.

— Между рёбрами. Чудом спасся.

— Это ужасно.

— Это вполне состыковывалось с моей дальнейшей жизнью. Выжить в циклоне и огненных смерчах, только чтобы потом быть раненым.

— Я рада, что это не так, — пробормотала она, опустив глаза на свои колени.

— Я тоже.

Эти слова поселились в тишине между ними, и её сердце забилось быстрее, пока она искала правильные слова, чтобы заговорить.

— Прости, что разбудила тебя.

— Всё нормально. Я проспал весь день.

Она сглотнула.

— Я только хотела убедиться, что с тобой всё в порядке. Я чувствую... чувствую себя так ужасно из-за...

Она замолчала и позволила своей руке зависнуть над рядом царапин на его руке. В последний момент она передумала и отстранилась, но Локи поймал её руку раньше, чем она успела отодвинуться слишком далеко, прижал её к ранкам, которые она нанесла ему, и накрыл её руку ладонью.