Глава 13

Позже тем утром я проверяю, что на горизонте все чисто, и выхожу из квартиры. Одевшись в удобные кроссовки, леггинсы и мешковатую толстовку, я планирую оставаться на улице как можно дольше. Вероятно, весь день. В сумке лежат альбомы для рисования. Хочу спрятаться в парке и рисовать до тех пор, пока не закоченеют руки. Если повезет, найду несколько интересных сюжетов, которые помогут отвлечься от ситуации, от которой я, кажется, не могу убежать.

Говорю себе, что просто устала, что вчера у меня был тяжелый день. Пытаюсь оправдать свое состояние, напоминая себе о походе в дурацкую галерее.

Увидев в парке скамейку, сажусь и смотрю куда-то в пространство так долго, что белка принимает меня за статую. Когда я двигаюсь, он пищит и быстро убегает.

Принимаюсь, наконец, рисовать, но сотни раз начинаю и останавливаюсь, быстро теряя интерес, потому что мои мысли то и дело возвращаются к квартире. Интересно, чем сейчас занимаются Уолт и Камила? Интересно, закончили ли они говорить? Будет ли она там, когда я вернусь?

В момент, когда я осознаю, что мне не хочется, чтобы они помирились, я начинаю твердить себе прямо противоположное. Они отличная пара. Она явно питает к нему глубокие чувства, а он, вероятно, чувствует то же самое к ней.

Захлопываю альбом и отправляюсь гулять по городу, слушая музыку, пока солнце не начинает опускаться за горизонт.

Воздух становится холоднее, и поскольку я без пальто, то вынуждена вернуться в теплую квартиру Уолта. Поднимаясь на лифте, натягиваю на лицо мягкую улыбку и готовлюсь к тому, что сейчас увижу их вместе.

Двери открываются, я выхожу из лифта и снимаю кроссовки, а затем беру их, чтобы отнести в свою комнату. В квартире тихо и темно. Уолта нет дома.

В сумке вибрирует телефон — это смска от матери, напоминание о том, что нужно спросить Уолта об увеличении выплат из траста.

Если честно, то после нашего разговора я не планировала выполнять ее просьбу. Во многом из-за того, что я не хотела бросать тень на свою зарождающуюся дружбу с Уолтом. Я не хотела ставить себя в один ряд с моими родителями. Однако теперь я не вижу причин не передавать ему мамину просьбу. Мы с ним не друзья. Мы просто соседи.

Завернув к нему в кабинет, я нахожу листок фирменного бланка и ручку.

Как можно быстрее записываю вопрос и кладу листок на клавиатуру, чтобы Уолт его точно увидел, а затем иду в свою комнату, горя желанием смыть с себя этот день.

По пути в душ снимаю леггинсы и толстовку, потом поворачиваю кран так, чтобы вода была максимально горячей.

Как только стеклянная дверца начинает запотевать от пара, я вхожу в душ и глубоко вздыхаю.

Все-таки не существует таких проблем, которых не мог бы облегчить горячий душ.

Внезапно раздается громкий стук в дверь, и я вскрикиваю от неожиданности.

— Элизабет! — нетерпеливо зовет Уолт.

— Я в душе! — кричу, как будто он это еще не понял. Слышно же, как льется вода.

— Скажи своим родителям, что их просьба отклонена.

— Что?

Вода шумит, и я не уверена, что расслышала его правильно.

— Скажи им, чтобы они продали оставшиеся активы, сократили и консолидировали долги, которые я не погасил несколько недель назад…

— Мы можем поговорить об этом через минуту?! Прямо сейчас я слегка занята.

Он не отвечает.

— Уолт? — кричу я, пытаясь убедиться, что он меня слышит.

Ничего.

Черт возьми!

Наспех смываю с волос кондиционер, выключаю воду и выбегаю из душа, чтобы догнать его.

Я быстро натягиваю пижаму, не потрудившись высушить мокрые волосы. Разберусь с ними через минуту. Прямо сейчас более насущная задача — поговорить с Уолтом, пока есть такая возможность. К тому времени, как я догоняю его, он уже вернулся к себе кабинет и комкает оставленную мною записку.

Он мельком бросает взгляд на меня и, выбросив записку в мусорную корзину, возвращается к работе, как будто я, мокрая насвкозь, не стою на пороге.

— Я расслышала тебя правильно? Ты не собираешься им помогать?

— Именно так.

— Ты серьезно? Мне их просьба кажется вполне разумной.

— Это не так. Дай им палец, они откусят всю руку. Особенно твой отец, — говорит он, перебирая бумаги.

— Уолт, в их глазах денег недостаточно, и ты это знаешь. Основываясь на том немногом, что ты рассказал мне о трасте, мне кажется, что там достаточно средств, чтобы обеспечить чуть более крупные выплаты, которые больше соответствовали бы нынешнему образу жизни моих родителей.

— Их нынешний образ жизни сумбурный и совершенно неприемлемый, — говорит он язвительным тоном. — Они доказали, что не умеют разумно распоряжаться деньгами, поэтому будет безумием продолжать давать им большие суммы.

Ладно, тут его не переубедить, поэтому я решаю попробовать новую тактику.

— Тогда я бы хотела отдать им свою ежемесячную выплату. Я ею пользоваться не буду, так что наверняка есть возможность передавать ее им.

— Слишком поздно. Эти деньги будут перенаправляться в твой пенсионный фонд.

— Пусть они перенаправляются в их пенсионный фонд.

— Нет, Элизабет. Это все? Ты зря отнимаешь у меня время.

Я переступаю порог его кабинета.

— Нет, это не все. Еще я хочу сказать, что иногда ты бываешь очень упрямым и раздражающим!

— Спасибо, — говорит он, совершенно не задетый моей детской вспышкой.

Это лишь вызывает желание уколоть его побольнее, но есть ощущение, что он получит от этого удовольствие, поэтому я разворачиваюсь и вылетаю из кабинета, стараясь топать как можно громче по пути в свою комнату.

— Я не собираюсь менять свое решение! — кричит он.

Вместо ответа я хлопаю дверью.

***

Утром в воскресенье, пока я сижу на кухне, пью кофе и читаю, Уолт возвращается с пробежки. Покрытый испариной, он, тяжело дыша, вынимает из ушей эйрподсы и бросает их на кухонный стол.

— Доброе утро.

Я демонстративно не отвечаю.

— Хорошо спала? — спрашивает он.

В ответ только хмыкаю.

— Я вот отлично. Проспал целых семь часов.

— Я не спрашивала, — говорю, переворачивая страницу.

— Встал в пять утра, поработал немного, а потом сходил на пробежку.

— Мог бы не говорить — я даже отсюда чувствую запах твоего пота. Не планируешь принять душ?

Клянусь, он улыбается, но сразу же отворачивается, чтобы я не успела заметить. Пока я поглядываю на него, он берет кружку, наливает эспрессо, а затем добавляет немного молока. Затем медленно — намеренно медленно — все перемешивает и, постучав ложкой по краю кружки, кладет ее на салфетку. Не сводя с меня глаз, он подносит кружку ко рту и делает глоток.

Ну все, с меня хватит. Я захлопываю книгу и отодвигаю ее в сторону.

— Я бы хотела продолжить нашу вчерашнюю дискуссию.

— У тебя нет закладки? — Он с притворным ужасом вздергивает бровь. — Какая дикая женщина. Как ты запоминаешь, на каком месте остановилась?

— Просто запоминаю и все, — вру я. — Не пытайся отвлечь меня.

— Как я уже сказал вчера вечером, свое решение я не изменю. Хочешь яичницу?

Он поворачивается к холодильнику, открывает его и осматривает полки.

— Нет. Я уже поела. Думаю, ты упрямишься в этом вопросе специально. Похоже, что ты получаешь какое-то извращенного удовольствие от отказа менять свое мнение после того, как оно принято.

— Я меняю мнение постоянно. Вот например я думал, что хочу яичницу, но теперь понимаю, что предпочел бы овсянку.

Он с грохотом захлопывает дверцу холодильника и уходит в кладовую.

Соскользнув с табурета, иду за ним следом. Но осознаю насколько мало в кладовой места лишь после того, как мы оба втискиваемся туда с нашими горячими темпераментами.

— Эй, может выслушаешь меня? — говорю я и тыкаю его в спину.

Он поворачивается ко мне лицом. Его рука взлетает и ловит мою, прежде чем я успеваю ее опустить. Прищурившись, он смотрит на нее сверху вниз.

— Может, дадим им еще один шанс? — спрашиваю его. — Просто чуточку больше денег?

— Где твое кольцо?

— О, господи, ты меня вообще слушаешь?

Пытаюсь вырвать у него свою руку, но он не отпускает. Его хватка не причиняет боли, но она сильная и напористая. Кажется, что его рука раза в два больше моей.

— Я думал, мы договорились, что ты будешь носить его.

Закатываю глаза.

— Оно слишком гигантское. До нелепого.

— Я купил его для тебя.

Мое сердце подпрыгивает в груди.

— Из-за нашей договоренности, — добавляет Уолт мгновением позже.

Снова дергаю руку, и на этот раз он ее отпускает.

— Точно. Я надену его, если тебе так уж надо, но вообще я бы предпочла это не делать.

Он тянется к коробке с овсянкой на полке рядом с моей головой, а затем уходит обратно на кухню, оставляя меня стоять в кладовой.

— Рад, что все разрешилось.

Нет, ничего не разрешилось.

— А вот у тебя кольца нет, — заявляю я, пытаясь придерживаться справедливого подхода.

— Ты же мне его не купила, — отвечает он просто.

Жду, что он рассмеется или бросит на меня шутливый взгляд через плечо, но ни того, ни другого не происходит.

Сбитая с толку, хмурюсь. Почему мне вдруг стало жалко его?

Не надо жалеть его, напоминаю себе. У него есть девушка! Наш брак — фиктивный! Почему я начинаю об этом забывать?

— Брат вчера попросил у меня номер твоего телефона, — говорит Уолт, меняя тему.

— Да, он сказал, что после того, что произошло в пятницу, он хочет связать меня со своими знакомыми из мира искусства.

— А что произошло в пятницу?

Я хмурюсь. Точно. Я же не говорила Уолту о своем походе в художественную галерею.

Может, оно к лучшему.

Траектория, по которой мы с Уолтом движемся, вряд ли хороша для нас обоих. Разве мы не должны держаться на расстоянии?

— Ничего особенного. Но это было мило с его стороны — протянуть руку помощи. Кстати, а это нормально? Я имею в виду… если я с ним подружусь?

— Что здесь такого?

— Не знаю. Эта ситуация начинает казаться чересчур сложной.

Он упирает руки в бедра.

— Тогда давай ее упростим. Носи кольцо, на людях веди себя подобающим образом, а в частном порядке делай все, что захочешь.

— А что насчет просьбы моих родителей?