Глава 22

Когда мы входим в дверь, свет приглушён, музыка тихая, а администраторы грызут ногти, пытаясь удержать пары от танцев слишком близко или поцелуев в тёмных углах. Почти уверена, что на улице есть пары, которые занимаются вещами и похуже, но это то, что есть. Забавно наблюдать, как взрослые пытаются остановить поток подростковых гормонов.

Ребята, это проигранная битва. Будем честны, обучать и обеспечивать безопасное место для разговора. Это всё, что вы можете сделать. Перестаньте стыдить нас: если вы дадите нам инструменты и безусловную любовь, мы сможем разобраться с остальным.

Папа не замечает меня, когда я прохожу мимо. Ну, возможно, он бы узнал меня, если бы у нас был полноценный разговор, но это немного повышает мою уверенность в себе, зная, что никто не сможет сразу выделить меня из толпы.

Я подхожу к столу с закусками, беру лавандовый кекс с одним из цветочков из помадки на нём. Мои брови поднимаются, когда я понимаю, что это тот, у которого сломан лепесток. Это буквально последний из кексов, оставшихся на подносе. Что это за совпадение такое?

— Домашнего приготовления, — произносит язвительный голос у меня за спиной, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Росса, который смотрит на меня, уперев одну руку в бедро и прищурив глаза. Я сразу понимаю, что он узнал меня с другого конца комнаты. Что, чёрт возьми, на самом деле происходит? — Привет, Чак.

— Ты что, волшебник или что-то в этом роде? — бормочу я, наклоняясь к нему поближе и молясь, чтобы он не убежал с целью, лаем предупредить своих хозяев. Меня уже преследует один сумасшедший псих. Целая школа, полная потенциальных чудаков на моей заднице? Нет, спасибо. — Как ты узнал, что это я?

Росс вздыхает и откидывает волосы назад особым, лёгким движением.

— Я вроде как понял это с самого начала. Честно говоря, они ещё не заметили этого только потому, что никто этого не ожидает. Я гей, Шарлотта. Мне нравятся мальчики. А ты, — он поводил указательным пальцем вверх-вниз в моём направлении, — не мальчик.

— Ты всем расскажешь? — спрашиваю я, потому что знаю, что он ненавидит меня. У него это было с первого момента.

Росс вздыхает и качает головой, протягивая руку и забирая кекс из моих пальцев.

— Я не был готов к разоблачению, когда мой брат сделал это за меня. Я бы не поступил так с тобой. Но если ты хочешь сохранить свой секрет, держись подальше от Рейнджера. Он не дурак.

— Почти уверена, что он уже начинает подозревать, — бормочу я, замечая, как его темноволосая голова пробирается к нам сквозь толпу. — Мне пора. — Я ухожу, проталкиваясь между медленно танцующими парами к входной двери, где толпа немного поредела.

К сожалению, Спенсер был там, прислонившись к стене и медленно покачиваясь в такт музыке с закрытыми глазами. Как раз в тот момент, когда я собираюсь убежать, он распахивает их и смотрит на меня своими бирюзовыми глазами.

— Я тебя знаю? — спрашивает он мечтательным и далёким голосом. «Они всё равно будут пьяны и обкурены к тому времени, как мы вернёмся на вечеринку». Слова Селены звучат у меня в голове, и я делаю паузу, натягивая страстную улыбку. Почти уверена, что я никогда так не улыбалась в Адамсоне; это поможет мне замаскироваться.

— Нет, но знаешь моего двоюродного брата, — отвечаю я, делая шаг к нему. Он засунул руки в карманы джинсов, его мускулистое тело привалилось к стене. Он косится на меня, но я стою так, словно мне нечего скрывать, выпятив грудь и вздёрнув подбородок. — Возможно, ты его знаешь? Чак Карсон?

Глаза Спенсера становятся ещё шире, и он отталкивается от стены, чтобы подойти ко мне.

Он, действительно красив, его волосы цвета древесного угля отливают серебром при слабом освещении, бирюзовые глаза сверкают сине-зелёным блеском, от которого у меня перехватывает дыхание.

— Ты знаешь, где Чак? Я собирался пригласить его на танец. — Спенсер вытягивает руку, указывая на комнату, и я улыбаюсь, когда он снова фокусируется на мне, яростно моргая. Почти уверена, что сейчас он немного под кайфом. Меня это устраивает. Может быть, это объясняет, почему он слишком глуп, чтобы узнать меня? Я имею в виду, что я разыгрываю здесь серьёзную сцену с Кларком Кентом и Суперменом, и это работает.

— Нет, но… мы могли бы потанцевать вместо этого? — выпаливаю я прежде, чем успеваю остановиться.

«Ты идиотка, забери это дерьмо обратно!» — я ругаю себя, но уже слишком поздно. Он уже улыбается мне, и это выражение отражается на всём его лице.

«Боже, этот парень великолепен», — думаю я, стараясь не вздохнуть, когда он протягивает мне руку.

— Я бы хотел этого, — говорит он мне, а затем его пальцы обхватывают мои, и тепло исходит от кончиков моих пальцев, направляясь прямо к сердцу. Оно начинает мчаться, кувыркаясь само с собой в диком спринте, от которого мои губы приоткрываются, горло сжимается, голова идёт кругом. Химическое притяжение, вот, должно быть, что это такое. Я имею в виду… Мне даже не нравится этот парень. И всё же… Нравится.

Спенсер выводит меня в центр танцпола, прямо под люстру, где я танцевала с Астер. Я вижу её отсюда, пытающуюся приударить за Россом, когда он сверкает одним из своих радужных браслетов и пытается объяснить свои сексуальные предпочтения. Она всё равно хватает его за руки и втягивает в битву.

Одна моя рука ложится на плечо Спенсера, в то время как другая крепко сжимается в его руке. Когда он кладёт другую руку мне на талию, я вздыхаю, а он смеётся, этот страстный, но игривый звук, который, кажется, каким-то образом приглашает меня прижаться к нему.

— Я не расслышал твоего имени? — спрашивает он, ухмыляясь так, что обещает, что как только я скажу ему, и он его произнесёт, это прозвучит как чистый грех, слетающий с его губ.

— Шарлотта, — признаюсь я, задаваясь вопросом, не заходит ли это слишком далеко, не выдаст ли это слишком многое. Спенсер, кажется, не улавливает связи, но на всякий случай… — Нашего дедушку звали Чарли, так что… Чак, Шарлотта… Оба имени даны в честь него. — По крайней мере, всё это не ложь.

— Шарлотта, — выдыхает Спенсер, и я вздрагиваю, когда он притягивает меня ближе. Играет «Never Say Never» группы The Fray, и это самая идеальная песня для романтического танца. Фу. Я чувствую, что прямо сейчас тону в эмоциях. — Я Спенсер.

— Знаю, — говорю я, и он морщит лоб, но это выражение длится всего минуту, поскольку я обнаруживаю, что прижимаюсь к нему ещё ближе. Моя голова оказывается у него на груди, мои глаза закрываются, когда я слушаю, как бешено бьётся его сердце подо мной. Это ускоряет темп, когда я прижимаюсь к нему, и я удовлетворённо улыбаюсь, зная, что влияю на него так же сильно, как и он на меня.

Песня набирает в конце крещендо повторяющихся слов, от которых меня бросает в дрожь. «Не отпускай меня» повторяется снова и снова, и я понимаю, что боюсь конца, потому что не хочу расставаться со Спенсером.

«Тогда не надо», — говорю я себе, цепляясь за его рубашку, когда он обнимает меня.

Но потом я вижу, что Рейнджер направляется к нам, и меня охватывает паника. Песня подходит к концу, и я отталкиваюсь от груди Спенсер, создавая между нами пространство, которое внезапно становится холодным. Дрожь охватывает меня, когда я начинаю отодвигаться.

— Куда ты направляешься? — спрашивает он, выглядя таким одурманенным, милым и влюблённым. — У нас впереди вся ночь.

Технически, да, это правда, но…

— Мне просто нужно очень быстро заскочить в уборную. Я вернусь. Подожди меня у камина. — А затем я ныряю в толпу окружающих меня пар, пробираюсь к задней двери и выхожу на прохладный воздух.

Внутри тоже есть ванные комнаты, но мне просто нужно подышать свежим воздухом.

Снаружи деревья шелестят на прохладном ветерке, а озеро плещется у кромки берега.

— Чёрт возьми, — бормочу я, удивляясь, почему я так сопротивляюсь своему влечению к Спенсеру. Может быть, потому, что он полный придурок, который продаёт травку богатым придуркам просто ради забавы? Я имею в виду, что семья этого парня стоит миллиарды. Я поискала их в Интернете. Семья его отца владеет крупной фармацевтической компанией, так что это явно не ради денег.

Яркий комок на земле привлекает моё внимание, и я отталкиваюсь от стены, на мгновение удаляясь от света и музыки, чтобы посмотреть, что это такое.

Это девушка, лежащая без сознания на земле и тяжело дышащая. Я опускаюсь на колени, чтобы проверить её, полагая, что она, вероятно, слишком много выпила или что-то в этом роде, и размышляя, стоит ли мне позвать администратора. Я не хочу, чтобы у неё были неприятности, но… это может быть алкогольное отравление или что-то в этом роде, верно?

— Эй, — шепчу я, слегка встряхивая её. Она стонет, когда я протягиваю руку, чтобы убрать прядь этих ярко-синих волос с её лица. Это одна из девушек, которая тусовалась с нами на причале ранее. Напомните, как её звали? Я даже не могу вспомнить, говорила ли она мне когда-нибудь.

Когда я отдёргиваю пальцы, то чувствую что-то горячее и липкое и, посмотрев вниз, вижу ярко-красную кровь.

— Что за хрень? — я поднимаю голову на звук скрипящей двери и вижу фигуру, выходящую из лодочного сарая. Мои глаза расширяются, когда я смотрю на мужчину, одетого в чёрную толстовку с капюшоном, которая в сочетании с тёмными ночными тенями полностью скрывает его лицо. Я не хочу оставлять девушку, но мой первый инстинкт — бежать. — Кто ты, чёрт возьми, такой? — спрашиваю я, поднимаясь на ноги и стараясь быть храброй. Моя кожа покрывается мурашками, когда я смотрю на этого придурка и пытаюсь убедить себя, что нахожусь всего в сотне футов от задней двери танцевального зала.

Мне потребовалась бы всего секунда, чтобы забраться туда и сбежать в безопасное место.

Звук шелеста кустов привлекает моё внимание, и я вижу приближающуюся вторую фигуру в чёрной толстовке с капюшоном.