Внутри меня возникает странное чувство дискомфорта, которое я не могу определить, как будто я пытаюсь уцепиться за все эти веревки, но они продолжают выскальзывать у меня из рук.

«Это потому, что ты не хочешь, чтобы кто-нибудь из парней из Студенческого совета трахался сегодня вечером, да?» Как только я идентифицирую эмоцию, мне становится не по себе.

Но ведь так оно и есть, да? Я имею в виду, правда, у меня паранойя что парни, найдут девушек, чтобы… сделать с ними что угодно сегодня вечером. И мне даже не нравится ни один из них. Что, чёрт возьми, со мной не так?

— Я Чак, — наконец говорю я ей, после того как она возвращает мне виски. Я отпиваю ещё немного, а затем передаю её Тобиасу.

— Эй передавай пых-пых, ты, пятно от дерьма, — говорит Спенсер Рейнджеру, когда тот слишком долго затягивается косяком. Они свирепо смотрят друг на друга, но, в конце концов, травка попадает ко мне, и я делаю огромную затяжку, драматично кашляя и задаваясь вопросом, не сошла ли я, чёрт возьми, с ума.

Если мой отец застанет нас здесь, мне крышка. То есть смертельно облажаюсь. Он вполне может вырыть мне могилу и похоронить в ней.

— Ты милашка, Чак, — произносит девушка посередине, откидываясь назад, её длинные тёмные волосы опускаются в озерную воду. Она, кажется, не обращает на это внимания и тычет в мою ногу своей. — Мне нравятся женственные мальчики.

Рейнджер издаёт странный звук себе под нос, но я притворяюсь, что не замечаю.

— Мы уже третий год продолжаем эту традицию, — говорит Черч, мило улыбаясь. Он даже щурит глаза, но я вижу его насквозь. Держу пари, он мог бы стать ниндзя и свернуть кому-нибудь шею прежде, чем кто-нибудь даже заметит. — Сидим здесь, на берегу озера, курим травку…

— И каждый год мы приглашаем одного нового человека присоединиться к нам, — говорит Рейнджер, ухмыляясь и глядя на меня. — Наш новый любимый человек, Чак Карсон.

— Может быть, на этот раз нам стоит отказаться от этой традиции? — вставляет Тобиас, небрежно пожимая плечами, но Рейнджер сейчас сосредоточен на мне.

— Да ладно тебе, Чак — крутой парень. Он справится с этим.

— Справлюсь с чем? — спрашиваю я, но тут Рейнджер и Спенсер оба ухмыляются и прыгают на меня.

— Эй, да пошли вы, ребята, — рычит Мика, но Черч хватает его и удерживает на месте.

Не успеваю я опомниться, как меня сталкивают с причала в ледяную воду.

Крик, который пытается вырваться из меня, заглушается, когда я на мгновение погружаюсь, ударяюсь ногами о дно и выныриваю на поверхность, задыхаясь и ругаясь.

— Вы ублюдки! — кричу я, подплывая к берегу и вылезая в своей промокшей одежде. Спенсер, Рейнджер и обе девушки — синеволосая и черноволосая — воют от дикого смеха, в то время как Тобиас насмехается над ними, а Мика наблюдает за мной с напряжённым выражением лица. Черча, как обычно, невозможно прочитать, но Селена выглядит так, словно ей меня жаль.

— Вы, ребята, придурки, — огрызается она, вставая и хватая одно из одеял с причала. Она набрасывает его мне на плечи, а мои зубы стучат как сумасшедшие. — Пойдём. Мы найдём тебе какую-нибудь сухую одежду.

— У нас есть немного в сумке! — кричит Спенсер, указывая на спортивную сумку, на которую он опирался и которую я раньше не заметила. — Вернись сюда, Чак. Мы все прошли через это испытание. В этом нет ничего особенного.

Но Селена отталкивает меня и ведёт вверх по небольшому склону к ярко светящимся окнам хижины. Она впускает меня, и я краснею, когда вижу нескольких девушек в лифчиках и трусиках, делающих макияж и переодевающихся в платья.

— Меня не должно здесь быть, — говорю я, но тут Селена бросает на меня взгляд.

— Я знаю, кто ты такая. Стоило мне только взглянуть на тебя, и я поняла, что ты не мальчик. — Она протягивает руку, чтобы обхватить ладонями моё лицо, карие глаза сверкают. — Ты слишком хорошенькая. И, кроме того, моя мать входит в совет директоров Адамсона. Мой брат учится там, и она сказала мне, что они пытаются интегрировать кампус. Она сказала, что Шарлотта, дочь директора Карсона, должна была стать первой.

— За исключением Дженики, — молвлю я, и лицо Селены бледнеет. Она резко отворачивается и подходит к чемодану, роется внутри и достаёт стопку одежды. Она передаёт вещи мне и заставляет себя улыбнуться. Судя по её реакции, я думаю, она тоже не собирается говорить со мной о Дженике.

— Ты не хочешь ополоснуться? Я могу показать тебе душевые.

— Нет, спасибо, — отвечаю я ей, снимая одежду. Там есть пара трусиков, на которых всё ещё сохранились бирки, красивое платье и бюстгальтер, который, похоже, примерно моего размера. Очевидно, у нас с Селеной одинаковый размер сисек. — Но я не могу надеть ничего из этого. — Я пытаюсь вернуть одежду, и она бросает на меня взгляд.

— Почему нет?

— Потому что я инкогнито. Я не хочу быть девочкой в школе для мальчиков. Звучит как ад, созданный сам по себе. — Я даже не упоминаю о том факте, что кто-то, возможно, пытается, ну, знаете, убить меня или что-то в этом роде.

— Надень это, мы немного накрасимся и наденем парик, и никто даже не заметит. Они всё равно будут пьяны и обкурены к тому времени, как мы вернёмся на вечеринку. — Она поднимает брови, глядя на меня, но я настроена скептически. И на то есть веская причина. Если я войду в эту комнату и хотя бы один парень узнает меня, слухи могут распространиться по школе … — О, да ладно тебе! — Селена дёргает меня вперёд, подтаскивает к одному из зеркальных комодов, стоящих вдоль стены, и заставляет сесть на стул.

— Где мы, по-твоему, возьмём парик? — спрашиваю я, но она уже лезет в коробку на полу и достаёт пару голов из пенопласта с париками на них. У одной длинные ниспадающие рыжие кудри, а у другой короткая тёмная причёска с прямой чёлкой.

— На театральном факультете их десятки, — говорит Селена, протягивая их мне, как будто я должна выбрать между ними. — Мы всегда берём с собой парочку на случай серьёзной проблемы с волосами. — Она закатывает глаза, и я улыбаюсь. Мне не хватало, чтобы рядом была девушка, с которой можно было бы поговорить. Моё сердце сжимается, когда я думаю о Монике, но я стряхиваю с себя эти мысли. Дело было не только в том, что она изменяла с Коди (хотя это в некотором роде важно), но и в том, как она относилась ко мне.

Она забыла о моём дне рождения, она даже не захотела выкроить минутку из своего дня, чтобы поговорить со мной, а потом, когда я всё-таки расспросила их об их романе, она повела себя так, словно это была моя вина. Я бы хотела, чтобы она позвонила и извинилась, и я бы просто простила её, и мы могли бы двигаться дальше.

Но этого никогда не случится, не так ли? Жизнь никогда не складывается так хорошо и прелестно, да?

— Однажды, — продолжает Селена, когда я беру рыжий парик, и она наклоняется, чтобы убрать другой, — у моей подруги Бетани загорелись волосы во время празднования четвёртого июля, и, ну, с одной стороны была опалённая лысина… — она замолкает, хватая чистое полотенце из стопки на нижней полке ближайшей кровати. Селена вытирает мои волосы полотенцем, а затем надевает сетку, чтобы убрать спутанные пряди с моего лица.

Я ожидаю, что парик будет выглядеть как, ну, в общем, парик. Но это не дешёвая находка в магазине на Хэллоуин; думаю, он может быть сделан из натуральных волос. Немного жутковато, если подумать об этом, но… когда она надевает его, осторожно поправляя маленькие тонкие локоны спереди, он выглядит так хорошо, что у меня перехватывает дыхание.

— Говорила же тебе, — мурлычет Селена с лёгкой усмешкой. — Ты выглядишь как долбаная Джессика Рэббит. — Она укладывает длинные рыжие пряди мне на плечи, а затем тянется за тональным кремом. Цвет намного бледнее, чем я привыкла, но, думаю, у меня уже не так много загара. — Итак, в кого из этих красивых парней из Студенческого совета ты втрескалась?

Мои щёки краснеют, когда она прикрывает несколько маленьких глупых прыщиков, а затем наносит сверкающие серебристые тени, чёрную подводку и тушь для ресниц.

— Ни в одного из них, — отвечаю я, что является абсолютной ложью. — Во всех, — наконец добавляю я со вздохом, неловко ёрзая на сиденье. — Я не знаю. Большинство из них всё ещё думают, что я парень… — я замолкаю и смотрю на неё, пока девушка перебирает серию карандашей для губ, выбирая для меня гораздо более тёмный цвет, чем обычно выбираю я. — Эм, насчет того, что я девушка и всё такое…

— Я не раскрою тебя, — говорит Селена, улыбаясь мне в зеркале своими красными-пребольшими губами. — У всех нас есть свои секреты.

Она заканчивает мой макияж, а затем ведёт меня в ванную переодеваться. Платье, которое она мне подарила, чертовски великолепное, похожее на то, что я бы нашла в шкафу Моники. Спереди глубокий V-образный вырез, демонстрирующий грудь, которую я так чертовски усердно пыталась скрыть. Оно доходит мне примерно до середины бедра, отчего мои короткие ноги кажутся длинными и стройными.

Платье сшито из матово-чёрного материала, который идеально сочетается со сверкающим чёрным поясом, который Селена оборачивает вокруг моей талии.

— Как ты себя чувствуешь на каблуках? — спрашивает она, предлагая мне эти восхитительные туфли на шпильке с маленькой застёжкой-молнией спереди и серебряным сердечком-брелоком, который напоминает мне ключ Рейнджера.

— Я бы сказала, что я немного… ну, не уровень мисс Джей, — признаю я, имея в виду потрясающего консультанта по подиуму в Топ Модель По Американски, этого великолепного парня, который ходит на каблуках лучше, чем любая женщина, которую я когда-либо видела. — Но я как студент продвинутого уровня. Вполне могу с ними справиться.

— Идеально. — Селена передаёт мне туфли, а затем даёт мне какие-то украшения, чтобы я их надела. Закончив, девушка склоняет голову набок, улыбается и кивает. — О да, мисс Шарлотта, я думаю, вы готовы.

— Не совсем, — говорю я, залезая в передний карман своей толстовки и вытаскивая запасные очки. Линзы немного поцарапаны, но тонкая серебряная оправа с маленькими розовыми деталями по углам поможет мне замаскироваться. Я всегда ношу с собой запасную пару, на всякий случай. Неспособность видеть — это самое худшее.