— Что за чертовщина? — я протягиваю пальцы и провожу ими по лицу девушки, мои губы изгибаются в грустной ухмылке. Я задавалась вопросом, почему здесь было недостроенное общежитие, покрытое пылью и заброшенное, как будто мы жили в «Последний из нас», но… Я никогда не знала, что они на самом деле начинали принимать женщин в академию. — Хм.

Отойдя от фотографии, я возвращаюсь к окну и вылезаю наружу.

Возвращаясь в общежитие, я слышу движение в кустах и останавливаюсь, направляя фонарик в ту сторону.

Вспышка цвета привлекает моё внимание, и я чувствую, как кровь отхлынула от лица.

— Эй! — кричу я, но кто бы это ни был, он бросается бежать, и я не успеваю хорошенько его разглядеть. Это не значит, что у меня не пробегают мурашки по спине или что я сама не начинаю бежать. Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь в безопасности в гостиной на первом этаже.

Рейнджер там, лежит на диване в наушниках. Он прищуривается, когда я прохожу мимо, но мне всё равно. Я показываю ему фак и заставляю себя пройти остаток пути обратно в свою комнату.

Когда я засыпаю той ночью, вижу сапфировые глаза этой девушки, смотрящие на меня в ответ.

— Папа, ты не понимаешь! — огрызаюсь я, когда он ходит по кухне, расплёскивая кофе на носки своих мокасин и ругаясь. Он хватает пачку бумажных полотенец и вытирает их, пока я отчаянно пытаюсь отстоять свою правоту. — Они сломали мой телефон.

— Да, Шарлотта, я знаю, — говорит он, начиная раздражаться на меня. — Черч Монтегю уже заходил и извинился от имени всего Студенческого совета.

— Он это сделал? — спрашиваю я, удивлённо моргая.

— Он сказал, что вы, ребята, дурачились, и что Мика… или это был Тобиас?… как бы то ни было, один из этих близнецов Маккарти наткнулся на тебя, и он выпал у тебя из кармана. Он уже купил тебе новый.

У меня отвисает челюсть.

— Н-нет, всё случилось совсем не так! — Но папа слишком опаздывает и почти перестал меня слушать. Он протягивает мне коробку с кухонного островка, и я опускаю взгляд и вижу новый Самсунг.

У меня был айфон.

Мой рот поджимается, и я крепко сжимаю коробку пальцами.

— У меня был Айфон, а не Самсунг.

— Они совершенно одинаковые, — отвечает папа, протискиваясь мимо меня и направляясь к входной двери.

— Они не одинаковые, — выдавливаю я из себя. Я не пытаюсь быть соплячкой, но алё. Черч не случайно купил мне не тот телефон. — И телефон не так…

— Шарлотта, — рявкает папа, оборачиваясь у входной двери и бросая на меня взгляд. Кожа вокруг его голубых глаз морщится от разочарования. — Ты и так причинила достаточно неприятностей. Послушай, Черч пришёл и извинился за своё участие в инциденте. Итак, а ты извинилась за своё?

— Извиниться?! — выпаливаю я, сжимая руки в кулаки. — Они разбили мой телефон мясорубкой! Я ни за что не извинюсь.

Папино лицо морщится от замешательства, но он отмахивается от меня своей чашкой с кофе, расплёскивая ещё больше дымящейся жидкости на пол.

— Я опаздываю, у меня нет на это времени. Помирись со Студенческим советом, или можешь попрощаться с билетом в Калифорнию. — Он поворачивается и выходит из дома, а я пыхчу у него за спиной. Через минуту я беру маленькую стеклянную статуэтку оленя, которая прилагалась к дому, и со всей силы швыряю её в стену. Уборка после — отстой, но это было так, так приятно.

Поладить со Студенческим советом? Ну конечно.

Я бы предпочла умереть.