Глава 4

Ром заерзал и вытянул руки, как будто боялся прикоснуться ко мне. Его темно- зеленые глаза сузились, а точеное лицо скривилось от раздражения.

— Эй, Уиллоу, что на тебя нашло? — воскликнул он, когда я попыталась обнять его. Его взъерошенные угольно-черные волосы упали ему на глаза, когда он отрицательно покачал головой. Он раздраженно откинул их назад, и я поборола желание зачесать их ему. Моя рука обладала мышечной памятью, как будто раньше я делала это тысячу раз.

— Уиллоу, какого хрена!

Александр закричал и потянулся ко мне.

Он схватил меня сзади за рубашку и притянул к себе. Я споткнулась и оказалась в его объятиях. Он крепко держал меня, чтобы я не могла вырваться.

— Почему ты буквально бросаешься на Романа? Он мой лучший друг!

— Ром твой лучший друг? — спросила я, чувствуя, как ошеломляющий туман снова окутывает мою голову.

— Роман, — ответил Ром с раздражением, сквозившим в его словах. — Прости, но это не совсем хорошая идея — целоваться со мной прямо на глазах у парня, за которого ты собираешься замуж.

Он был настолько сдержан, что это было как ножом по сердцу. Я знала, что если я надавлю на него, если я просто заставлю его расслабиться, он поймет, как приятно было, когда мы прикасались друг к другу. Как наши тела были созданы, чтобы подходить друг другу.

Он был высок, выше Александра, и к тому же шире в плечах. У него были массивные плечи, а сам он был почти шести с половиной футов ростом. Его руки были покрыты крупными мышцами, а бедра были просто божественны. И его задница. Это было невероятно. Я могла бы весь день говорить о его идеальном телосложении, но в тот момент я была чертовски сбита с толку.

Я любила его и была уверена в этом. Я была влюблена в него, а он в меня. Мы были созданы друг для друга и полностью преданы друг другу, но он смотрел на меня как на сумасшедшую.

Я не могла этого вынести. Ощущение рук Александра, обнимающих меня, перекрывающих мне дыхание и выбивающих воздух из легких, когда он собственнически прижимался ко мне. Как будто он посылал сообщение всем присутствующим, что я принадлежу ему и только ему.

— Ты ставишь себя в неловкое положение, — проворчал Александр мне на ухо, и я, наконец, обмякла, поняв, что он прав. Я была сбита с толку. Я не понимала, что происходит, и мне нужно было сделать шаг назад, прежде чем с головой погружаться в эти вещи.

— Ты выглядишь как психопатка, — процедила Виктория сквозь стиснутые зубы. — Успокойся, или нас поймают.

Я сделала глубокий вдох, сосредоточилась на том, где я нахожусь здесь и сейчас, и почувствовала, как руки Александра наконец ослабли.

— Мне жаль, — сказала я, и горячие слезы грозили потечь по моим щекам, если я им позволю. Я быстро заморгала, разогнала их и выпрямилась. — Я не знаю, что на меня нашло. Мне очень, очень жаль.

— Все было слишком тяжело для тебя сегодня, — сказал Александр и медленно развернул меня, чтобы я посмотрела на него снизу вверх. Он провел тыльной стороной пальцев по моим щекам, вытирая выступившие капельки, и продолжил:

— Мне следовало настоять, чтобы ты осталась в постели на весь день. Тебе нужно окунуть палец ноги в бассейн и медленно погружаться, детка.

Мне не понравилось, как он произнес «детка», но я подавила дрожь.

— Ты прав, — сказала я. Я посмотрела на Рома. Романа. — Извини. Я вела себя странно.

— Все хорошо, — сказал он и одарил меня той улыбкой, от которой у меня потеплело внутри и растаяла моя решимость. Я боролась с желанием снова броситься в его объятия, как, я была уверена, делала тысячу раз до этого. — Ты через многое прошла. Не каждый день кто-то воскресает из мертвых.

— Что значит «мертвых»? — спросила я, поворачиваясь лицом к Александру. — Что он имеет в виду?

— Я уверен, что он имеет в виду кому, не так ли, чувак? — сказал Александр дружелюбно, но в его голосе слышался угрожающий оттенок. Как будто он предупреждал Романа держать рот на замке.

— Да, конечно, — сказал Роман. — Просто кома. Это все равно что быть мертвым, верно?

— Наверное, так и есть, — ответила я и открыла рот, чтобы широко зевнуть.

— Видишь? Тебе нужно пойти прилечь, — сказал Александр и поцеловал меня в щеку. — Увидимся за ужином.

— Нам можно есть вместе? — спросила я.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Виктория с усмешкой.

— В смысле девушки и парни, — сказала я. — Они что, постоянно держат нас порознь?

— Нет, мы едим вместе, — мягко сказал Роман, пытаясь сгладить укол очевидного гнева Виктории по отношению ко мне. — До тех пор, пока мы придерживаемся надлежащих манер и не даем никаких поводов держать нас порознь.

— Так что, в принципе, никаких ласк ногами под столом, и мне не разрешается целовать тебя перед мониторами, — сказал Александр. Он убрал волосы с моего плеча, наклонился и поцеловал меня в шею.

— Но не волнуйся, мы сможем поцеловаться… и не только… как только ты почувствуешь себя лучше. Мы быстро вернемся к нормальной жизни, детка.

Я не могла представить, каково это — поцеловать его, поэтому отстранилась и сказала:

— Думаю, сейчас мне нужно вздремнуть. — Виктория бросила на меня взгляд, полный чистого отвращения, и сказала: Я покажу тебе дорогу назад, раз ты продолжаешь вести себя так, будто ты впервые в кампусе.

Я хотела сказать ей, что это было похоже на мой первый раз, но, как и в случае с моими родителями, она не хотела слышать о пробелах в моем сознании. Я чувствовала, что подвожу всех, будучи такой наполненной пустотой.

— Я смогу найти дорогу назад, — рассмеялась я. — Я просто устала, вот и все. Ты оставайся здесь, а я встречусь с тобой за ужином.

— Ты знаешь, где находится столовая? — спросила она, выставив бедро и склонив голову набок.

— Конечно, — улыбнулась я. — Я как бы не инвалид.

— Конечно, нет, — ответила Виктория и приподняла одну бровь. Она смотрела, как я развернулась и направилась обратно вниз по лестнице в соединяющий туннель.

Когда я достигла дна, я услышала, как она сказала:

— Я даже не думаю, что это настолько серьезно. Вероятно, она симулировала кому.

И ребята рассмеялись, собравшись вокруг нее. Хохот Александра был громче всех.

Я съежилась от этого звука и ускорила шаг. Я незаметно вернулась на сторону девушек и пошла через лужайку, держа свою башню на прицеле. Мне нужно было немного побыть одной, чтобы переварить информацию, которую я собрала за день.

Все это не имело смысла, и с каждым шагом, который я делала, мне казалось, что земля уходит у меня из-под ног. Я чувствовала, что едва привязана к реальности, как будто могла уплыть и снова исчезнуть в темноте в первый же момент, как закрою глаза.

Я была почти у своей башни, когда увидела основную группу коротко стриженных блондинок Виктории, идущих мне навстречу. Мне отчаянно нужно было избежать встречи с ними, поэтому я резко повернула направо и проскользнула в короткий проход, чтобы оставаться незамеченной, пока они будут проходить мимо.

Я наблюдала за ними, и они не торопились, смеясь и громко разговаривая о мальчиках, которые им нравились, и об уроках, которые они ненавидели.

Казалось, они тянулись целую вечность, двигаясь как в замедленной съемке, по мере того как я становилась все более взволнованной.

Я услышала, как кто-то откашлялся позади меня, и чуть не выскочила обратно на открытое пространство. Но вместо этого я резко обернулась и посмотрела на источник звука.

Позади меня на лестнице сидела девушка с короткими темными волосами, подстриженными в каре и выбритыми снизу, и вокруг глаз у нее была подведена темная подводка. Губа проколота, а кончик татуировки выглядывал из-под воротника ее униформы, извиваясь вверх по шее.

Она смотрела на меня пронзительными темными глазами, и пока я стояла, застыв на месте, она поднесла сигарету ко рту, глубоко затянулась и выдохнула дым. Он обвился вокруг нее и поднялся вверх, рассеиваясь в атмосфере, но не раньше, чем его облако поглотило меня.

И я знала, что хочу затянуться. Мне это было необходимо. Я была курильщиком. Я была уверена в этом.

— Убегаешь от кого-то? — спросила она веселым тоном.

— Я убегаю от всех, — ответила я и шагнула к ней.

— Ты та девушка из комы, верно? — спросила она.

Я рассмеялась и кивнула.

— Да, думаю, теперь это я. Та девушка из комы.

— Ты выглядишь измученной, — сказала она, делая еще одну длинную затяжку, очаровывая меня своим удовлетворением.

— Мне продолжают говорить это, — ответила я. — Наверное, это потому, что я устала. Можно мне одну?

Я указала на ее сигарету.

— Ты не куришь, — рассмеялась она. — По крайней мере, я никогда не видела, чтобы ты курила.

— Так ты меня знаешь? Почему ты спросила, была ли я той девушкой в коме?

Она порылась в своей пачке, вытащила одну длинную тонкую сигарету, постучала ею по открытой крышке и протянула мне.

— Я не знаю, — пожала она плечами. — Наверное, пытаюсь быть крутой. Не каждый день вторая по значимости сучка в Кримсон считает меня достойной внимания.

— Ауч, — сказала я и взяла сигарету. Я поднесла ее к губам и наклонилась, когда она щелкнула зажигалкой и поднесла пламя к кончику. Я вдохнула, задержала дыхание на мгновение и почувствовала, как химическое блаженство разливается по моей крови. — Это было больно, — продолжила я, выдыхая длинную струю идеально белого дыма.

— Какая часть? Где сучка? — спросила она с кривой усмешкой.

— Вторая по значимости часть, — усмехнулась я. — Мне неприятно думать, что я ни в чем не первая.

— Справедливо, — рассмеялась она и фыркнула, а затем закашлялась, когда дым попал ей не в ту сторону.

— Как тебя зовут? — спросила я ее, делая еще одну затяжку. Это причиняло боль моим легким, жгучее, пронзительное ощущение, но мое тело жаждало того, что они заставляли меня чувствовать.

— Харлоу Колби, — ответила она и кивнула в мою сторону. — И да, я знаю тебя, Уиллоу Авалон.

— Разумеется, знаешь, — ответила я и снова глубоко затянулась, когда жжение в моих легких отступило. Затем, наконец, я выдохнула и наблюдала, как дым вьется вокруг моей головы, цепляясь за меня, как ревнивый любовник, прежде чем его унесло порывом ветра. — И вообще, какой я была по-твоему? Я имею в виду, в прошлом году, какого ты была обо мне мнения?