Он делает несколько длинных шагов ко мне этими длинными ногами. Моя голова поднимается, когда он подходит ближе. Магнетизм его глаз удерживает меня на месте, пока он не встанет надо мной, прямо и серьёзно. Большая ладонь тянется ко мне, и мои глаза падают на неё.

— Джейк Шарп, — говорит он, эти два отдельных слова словно облизывают всю длину моего позвоночника и заставляют его распасться на кусочки. Здесь становится чертовски жарко.

Я схватила его за руку, и, увидев мои тонкие пальцы, окружённые его большими способными, меня охватило странное чувство.  Моя рука. Она ощущается в такой безопасности, конечно, это глупо.

Он отпускает мою руку, быстро убирая свою. Мои глаза поднимаются к нему, я просто ошеломлённо хмурюсь, пока он поворачивается к моему отцу.

— Нам пора? — категорически спрашивает он.

Присутствие этого странного человека ощутимо. Это заставляет Пита и Гранта и все их мускулистые мускулы казаться смешными.

—  Позаботься о ней, — говорит мой отец.

— Она в надёжных руках. — Шарп странно смотрит на свои большие руки и переворачивает их.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не схватить их и проследить каждую из множества линий на его ладонях.  В надёжных руках. Одна из его рук ощущалась безопасно, обхватив мою, так что я могу только представить, насколько безопасно я буду чувствовать, когда всё его тело окружит меня.

Кто этот Джейк Шарп?  Я чувствую, что мои мышцы расслабляются, моё тело тает в кресле.  Я могла бы чаще заходить в офис отца, если этот человек сейчас на его стороне.

Возможно, папа заменяет Пита или Гранта.  Возможно, он понял, что ему нужна скорость и ловкость, а не накачанные мышцы.  Может быть…

Мой ход мыслей сходит на нет, когда слова папы возвращаются ко мне.  Заботиться о ней.

Я вскакиваю до того, как узнаю, но мои ноги, не готовы выдержать мой вес.  Я шатаюсь прямо на Шарпа, сталкиваясь с его высоким телом.  Он не сдвигается с места, оставаясь высоким и стабильным. Его единственными обнаруживаемыми движениями являются незаметные руки, которые быстро поднимаются и ловят меня.

— Осторожнее, — тихо пробормотал он, с лёгкостью обращаясь со мной, пока я снова не встану на ноги. — Всё нормально? — он смотрит на меня, но ничего не говорит.

Я сразу начинаю скучать по теплу его широкой груди.  Он почти самый совершенный мужчина, которого я когда-либо видела, и это достижение, учитывая, что у меня были съёмки с более красивыми парнями, чем я хочу вспомнить.  Но он мужчина.  Настоящий мужчина — большой, сильный, зрелый.  Чёткий, ярко-белый воротник его рубашки и отлично завязанный серый галстук не могут скрыть первичную энергию, практически фонтаном бьющую от него.

О, Боже!

Я борюсь с некоторым самообладанием и поворачиваюсь к моему отцу.

— Что ты имеешь в виду, присматривай за ней? — спрашиваю я.

— Я нанял Шарпа присматривать за тобой, — объясняет он.

Острый кашель раздаётся рядом со мной, и папа бросается перефразировать свои слова.

— Он твой телохранитель в обозримом будущем.  Лучшая защита, которую можно купить за деньги.

— Прошу прощения?  Он… —  я выкидываю руку в общем направлении Шарпа, и она сталкивается с его твёрдым бицепсом, заставляя меня в шоке отшатнуться. Чёрт, он как живой терминатор.

— Он мой телохранитель?

— Да. — Мой отец решительно кивает.

— Нет! — я смеюсь, глядя на Шарпа. — Без обид.

— Никто пока не нанят, — отвечает он, совершенно равнодушно, словно ожидая, что подвергнется этой маленькой семейной драме.  Я отвожу взгляд, не в силах слишком долго сосредоточиться на нем из-за страха загореться страстным пламенем.

Лицо отца напряжено от разочарования, которого не было с тех пор, как я приехала.

— Камилла Логан, это не подлежит обсуждению.  Я нанял Шарпа, чтобы защитить тебя!

— Я взрослая женщина, — спокойно говорю я, крепко удерживая свой нрав, который умоляет, чтобы я его отпустила. — У меня плотный график — моделирование контрактов для выполнения, встречи, участи в показах и фотосессии.

Неприличное раздражение, которое выпускает мой отец, делает то же что и всегда, когда он демонстрирует такое пренебрежение к моей карьере.

— Ты имеешь в виду выглядеть хорошенькой для камеры?

— Я договариваюсь о сделке с моей новой модной линией, — добавляю я, сдерживая свой характер. — Я делаю это с нуля, и создаю свой профиль вне моей карьеры модели.

— Камилла, сколько раз я тебе говорил? — вздыхает мой отец. — Ты и твоя тупая подружка тратите время впустую.  Там уже есть много модных брендов.

Я стискиваю зубы.  Он просто не понимает этого.

— Тогда ещё один не повредит, не так ли? — я перевожу взгляд на неповоротливого мужчину, стоящего рядом со мной. — Я сомневаюсь, что мистер Шарп будет признателен за необходимость перенести простоту моей бессмысленной карьеры.

Шарп краем глаза смотрит на меня.

— Я терплю то, что мне нужно.

— Как тебе прогулка по подиуму? — серьёзно спрашиваю я.  Давайте посмотрим, знает ли он о том, что ему предстоит.  — Может быть, я могла бы использовать тебя в рамках компании. — Я могу сказать по лёгкому движению его бровей, что он думает об этом.  Хорошо.

— Может быть, вы сможете дать мне учебник. — Его лицо внезапно стало таким же серьёзным, как и моё. — Так как вы эксперт.

— Вы предлагаете?

— Вы спрашиваете?

Я только сдерживаю свой пристальный взгляд.  Он саркастичен.  Я раздражаюсь на себя.  В эту игру могут играть двое.

— Примите позу.

— Если вам повезёт, — тихо говорит он, расправляя плечи.

Я поджимаю губы, роясь в уголках моего запутанного разума для умной реплики.

— Я думаю, что ты будешь хорошо выглядеть в юбке.

— Мне говорили, что у меня отличные ноги.

Мои проклятые глаза опустились на его ноги. Длинные, мощные ноги с толстыми бёдрами.  Я бросаю взгляд на пол быстро.  Как это случилось?  Почему я общаюсь с ним?

Я бросаю взгляд на моего отца.

— Я не хочу и не нуждаюсь, чтобы за мной иногда следовал телохранитель.

Шарп сдвигается рядом со мной, прочищая горло.

— Это не будет иногда, — равномерно заявляет он, снова глядя на меня. — Это будет постоянно.

Если бы я не знала лучше, я бы подумала, что он наслаждается этим.

— Постоянно?

— Двадцать четыре на семь. —  В его темных глазах появляется злой блеск, который я хочу выбить. — Я буду следить за каждым вашим шагом.

Я симулирую беспечность и возвращаю своё внимание к отцу, яростно игнорируя волнующий порыв желания, который почти отклоняет меня от курса.

— Ты не будешь вторгаться в мою личную жизнь, папа, — спокойно говорю я, поднимая мою сумку с пола. — И ты ни в коем случае не говори мне, что делать.

— Я не приму это! — кричит папа.  Я даже не вздрогнула.  Его терпение истощается.  Мне всё равно.  Моё тоже.

Я понятия не имею, чего я ожидала, когда отец сказал мне, что принял меры предосторожности в свете угрозы.  Может быть, это был бы водитель или комендантский час.  Я могла бы жить с комендантским часом.  Дай мне комендантский час!

Но его?  Я быстро смотрю краем глаза, видя, что Шарп делает то же самое со мной.  Я быстро отвожу взгляд.  Нет, этого не произойдёт.  Чтобы он был около меня двадцать четыре часа в сутки?  Всем мужчинам, с которыми я когда-либо работала, приходится много трудиться, чтобы изобразить интенсивность на фотографии. Шарп источает это естественно. Это далеко за пределами мужественности. Это слишком много, чтобы устоять.  И это ... чертовски, блядь, жарко.

— Я отказываюсь быть в тени одного из твоих миньонов. — Я поворачиваюсь и ухожу, слышу телефонный звонок в сумке, а также хорошо слышимый крик разочарования от моего отца.  Пробираясь сквозь огромную сумку, продолжая свой путь, я достаю телефон и вижу сообщение от Хизер.

«Себастьян вернулся в город».

Моё сердце останавливается в груди, а ноги замирают у двери.  Я смотрю на сообщение, надеясь, что слова могут измениться и сформировать другое сообщение.  Но прочитав его в пятый раз, я всё равно повторяю те же самые ужасные слова. Этого не может быть.

Мой бывший вернулся? Это плохо. Очень плохо.

Я, наконец-то, встала на ноги. У меня ушло чертовски много времени на то, чтобы снова обрести себя, и теперь он вернулся в Лондон, и вся моя стабильность, за которую я борюсь каждый день, чтобы поддерживать её, внезапно становится такой хрупкой.

Я глубоко душу, пытаясь сдержать предательские слёзы, которые зажимают мои глаза, и глубоко дышу, но когда я начинаю рассуждать с собой, повторяя себе снова и снова, что я теперь сильнее, чем когда-либо прежде, что-то начинает просачиваться в мой хрупкий внутренний мирок.

Я поворачиваюсь, чтобы противостоять отцу, поскольку всё это встаёт на свои места.  Он уже знает, что Себастьян Питерс вернулся в город.  Конечно, он знает.  Это дело телохранителей — всего лишь тщательно разработанный план, чтобы держать меня подальше от Себастьяна.

Я смеюсь изнутри за его творчество, но его закулисность не такая уж неожиданность. Если ко мне приставлен телохранитель, и этот телохранитель отчитывается перед ним, он, безусловно, будет держать его в курсе моей жизни — то, к чему отец стремится ежесекундно.

Я стискиваю зубы и фиксирую моего грозного отца на месте с раздражённым взглядом.  Разве он не верит в меня?  Неужели он думает, что я побегу прямо в руки Себа и позволю ему забить грамм кокса мне в нос?

— Ты действительно совсем меня не знаешь, не так ли? — выплёвываю я, поворачиваясь и уходя.