Изменить стиль страницы

ГЛАВА 23

Василиос не останавливаясь вышагивал по возвышению в Зале, куда переместился с Диомедом. При мысли о задании, на которое он отправил Таноса, конфликт внутри разгорался с яростной, неведомой прежде силой. Продолжая двигаться по траектории, которую не оставлял уже несколько минут, Василиос поднял руку и сжал затылок.

Началось.

Старейшина не был глуп и умел определять угрозу в собственной среде. А последние пару часов, с момента, когда появился Танос и отправил их к останкам Кроноса у дверей своих покоев, каждой своей клеточкой старейшина чуял, что в игру вступает что-то большое, что-то очень могущественное.

Первым свидетельством этому стало происшествие после суда, когда Леонид чуть не сжёг его с Аласдэром заживо. Именно тогда Василиос понял, что порядок вещей изменился. Но по-настоящему осознать угрозу он смог только после увиденного в коридоре, а потом в камере.

Смерть… без всякого сомнения она была уже близко.

И речь шла не просто о враге. Вампиры имели дело со своими создателями, которые обладали властью над их жизнью и смертью. И чем дальше, тем становилось яснее, что создатели вынесли им смертный приговор. Решили уничтожить всю расу. С подобной угрозой вампиры ещё не сталкивались.

— Брат? Василиос? — позвал Диомед, выдёргивая старейшину из глубоких раздумий в реальность.

Василиос остановился и, развернувшись, посмотрел на своего сребровласого компаньона, сопровождавшего его почти три последних тысячелетия. Затем подумал, что было бы интересно узнать мнение Диомеда о происходящем вокруг.

— Прошу прощения, — ответил он и, спустившись на три ступеньки, направился к Диомеду. — На какой-то момент я задумался о своей жизни.

— А-а-а, значит, твоё беспокойство обоснованно? Не розыгрыш, в который я должен поверить?

— Конечно, оно обоснованно. На нас напали. Не только на наше логово. Не только на нашего первообращённого. Угроза нависла над всей расой. Боги и их монстры, сражение до самого конца. — Василиос покачал головой, а затем поднял взгляд на своего высокого брата. — В любом случае потерь не избежать.

Диомед прищурился и, засунув руки в карманы, спросил:

— Ты говоришь об Итоне?

Василиос ничего не ответил, только продолжал смотреть на Диомеда с серьёзным выражением лица.

— Ты чувствуешь вину из-за того, что поручил сделать Таносу. Для тебя это впервые.

— Это нужно было сделать. И Итон знал об этом. Вот почему он поступил так, как поступил.

— Уверен? — спросил Диомед.

Конечно, он был уверен. Но легче от этого не становилось.

— У Итона было много способов искупить грехи перед Таносом. Но он выбрал путь, означавший верную смерть. Ещё в Лондоне, пустившись во все тяжкие, он знал, какими будут последствия, разорви он узы или повтори подобное. Я ясно дал понять это и ему, и Таносу.

— Брат, это было так давно.

— Не для нас. Для нас это было всего лишь мгновение назад. Вот почему мне сложно смириться. Зачем Итону подписывать себе смертный приговор? Зачем добровольно жертвовать собой? Но сейчас, Диомед, я не думаю, что он делает это по своей воле.

— О чём ты говоришь?

— Я уверен, что всё происходящее не случайно. Разрыв уз и отмщение Итона спланированы, чтобы куда-то нас привести. Нами очень искусно манипулировали, чтобы мы оказались в этой ситуации. И выигрыш в ней для нас невозможен.

Диомед нахмурился:

— Полагаешь, что с нами играют боги? Аполлон, Артемида и Аид?

— Да, — ответил Василиос и принялся снова вышагивать. — Они играли с нами уже давно. Всё подготовили, разработали выигрышную стратегию, использовали против нас наше прошлое. Они умны. Они изобретательны. По сравнению с ними, Диомед, я, похоже, просто ангел.

— Если всё то, что ты говоришь, правда, разве не разумнее было бы дать им отпор и не позволить совершить задуманное? Если, по твоему мнению, они желают смерти и исчезновения Итона, тогда зачем дарить им радость победы, убив его?

Василиос сначала думал так же. Зачем отказываться от сопротивления? Почему бы не изменить своё предназначение? Но если он поступит таким образом, кто знает, какой баланс нарушит. Какую судьбу изменит. Старейшина и так слишком рисковал, поделившись своей кровью с Леонидом, хотя знал, что не должен был этого делать. Но тогда он поддался собственным эгоистичным желаниям и, возможно, то же двигало Итоном.

В конце концов, это был только его выбор, сделать то, что он сделал. Никто его не принуждал, и Василиос уже начал думать, что, возможно, Итон хотел это с самого начала. Но даже если Итон изменит своё решение, Василиос отправил того единственного, кто мог решить проблему. По крайней мере, так он давал Итону шанс.

— Мы имеем то, что имеем, — ответил Василиос, не желая продолжать разговор. Участь Итона станет известна совсем скоро, после чего у старейшины будет возможность пожалеть себя.

Но сейчас их ожидало более срочное дело — нужно было собрать глав своей расы в Зале.

— Разошли призыв. Я хочу, чтобы все явились так быстро, как только смогут. Дай знать, что должны прийти все, без исключений. Наше выживание сейчас висит на волоске, и я, брат мой, впервые за всё время обеспокоен возможным исходом.

Диомед нахмурился и хотел спросить о чем-то ещё, но Василиос уже отвернулся, не желая пока демонстрировать своё полное поражение.