Но когда вновь раздался стон Айседоры, ответ пришёл сам собой. Парис не мог просто смотреть, как мучают женщину на его глазах. Поэтому протянул сильно трясущуюся руку и положил ладонь Таносу на спину. В ту же секунду огромный вампир развернулся, схватил человека за запястье и в мгновение ока переместил их обоих к стене.

От удара о стену, обтянутую кожей с заклёпками из монет, из лёгких Париса вышел весь воздух и в глазах замерцали звезды. Он моргнул пару раз, и когда проявилась знакомая голубизна, Парис, наконец, сообразил, что впервые видит Таноса без маски.

Увечье было кошмарным. Вместо совершенных черт, от которых не хотелось отрывать взгляда, сейчас красовались лишь следы ужасной трагедии. Вся правая сторона, от скулы и вниз, была… ну, её не было. Это вообще едва можно было назвать лицом. Настолько изуродованное, что сложно было понять, где находились прежде щека, губы и подбородок.

— Не смотри на меня, — рявкнул Танос, быстро опуская голову в бок и позволяя волосам закрыть повреждённую кожу.

И это движение, этот мимолётный знак уязвимости заставили Париса поднять руку и заправить длинные золотые пряди за ухо, открывая пугающее зрелище. А затем спросить:

— Почему нет?

— Потому что я не хочу, чтобы ты это видел.

— Знаю. — Парис наклонил голову. — Но я не боюсь. Слишком много я повидал за последнее время. Как бы странно это ни звучало, ты здесь мне ближе всех. В любом виде.

Глаза у Таноса заискрились, и весь гнев, исходящий от него, исчез, а в голове Париса прозвучали слова: «Как и ты — мне».

— Танос? — Голос Айседоры звучал робко. Парису даже не пришлось выглядывать из-за плеча Таноса, чтобы понять, что вампиресса по-прежнему сидела в кресле.

— Она была ко мне добра, — заметил он. — Старалась помочь мне всё понять. Тебе стоит с ней поговорить. Она ужасно скучала по тебе. Не знаю, любят ли друг друга такие, как вы, но она однозначно чувствовала грусть и сожаление из-за того, что с тобой случилось.

Танос прикрыл глаза и плотно сжал губы.

— Если ты можешь проявить милосердие ко мне, зная, кто я и зачем я здесь, тогда можешь сделать то же самое и для неё.

Парис видел напряжение в плечах Таноса. Когда тот вновь открыл глаза, в них плескалось сомнение вместе с убеждённостью, и вампир заметно расслабился.

Затем он отпустил мужчину и повернулся к кузине.

— Я сломал Итону шею. — Айседора промолчала, и Танос добавил: — Ты спросила, что я сделал. Вот ответ. Другого выхода не было.

— Думала, Василиос хотел…

— Смерти. Василиос хотел его смерти.

— Что? Но…

— Он скоро очнётся. Тебе нельзя здесь оставаться.

— Но… ты не можешь убить его. Это же Итон. Твой старейшина.

Танос покачал головой.

— Он не мой старейшина. Уже нет. И ты видела своими глазами, он практически не Итон. Ты должна уйти.

— Я не могу. Василиос велел мне находиться рядом с твоим человеком, пока не будет другого приказа.

Парис замер в молчании, совершенно потрясённый услышанным. Танос обернулся через плечо и посмотрел на него.

«Танос должен убить Итона? Своего собственного старейшину? Это возможно? Почему ему поручили настолько жестокое задание? Почему это не сделал Василиос? Это как раз для него».

Парис опустил глаза и снова посмотрел на брошенное на пол тело вампира. Итон весь был покрыт кровью — лицо, волосы, ладони, руки. В результате учинённой им кровавой бани даже вся его одежда была забрызгана кровью, словно он провёл день на скотобойне.

— Парис останется со мной, — произнёс Танос.

— Нет, нельзя, — возразила Айседора. — Разве ты не слушал? Он здесь, чтобы навредить тебе.

И это, наконец, вывело Париса из состояния шока.

— Я никогда бы ему не навредил.

Айседора ответила:

— Возможно, ты не хочешь, но Элиас сказал, что каждый из вас создан именно с такой целью. Есть разница между желанием и неспособностью себя остановить.

Танос переступил через тело на полу.

— Я останусь с ним. Но тебе нужно идти. Итон похитил твоего мужчину, Элиаса, и спрятал там, где нас атаковали той ночью.

«Боже, — подумал Парис. В голове стало пусто, и он покачнулся. — Прошу, пусть Элиас будет жив». Но, учитывая всю пролитую кровь, должно случиться чудо.

Айседора, явно, подумала о том же.

— Он… он мёртв?

Парис зажмурился и подумал, что, если он сможет отгородиться от всего окружающего, то ему не придётся знать ответ на этот вопрос.

— Нет, — услышав голос Таноса, Парис распахнул глаза. — Он жив. И если ты смогла подпустить его к себе настолько близко, что он пропах тобой, то я определённо справлюсь с Парисом.

На лице Айседоры отразилось искреннее облегчение, её плечи опустились, а глаза наполнились слезами.

— Ох, Танос, — пробормотала она и обхватила руками его шею. — Почему? Ты ведь имел полное право его убить.

Вампир окаменел, но поняв, что кузина не собирается отпускать его, обнял её в ответ.

— Ты уже так много потеряла в своей жизни, Иса. Я не хотел нести ответственность за ещё одну потерю.

Айседора склонила голову и уставилась прямо в глаза Таноса.

— По-прежнему добр, как и твой создатель. Вот что я всегда думала про Итона. Вне зависимости от того, чем он стал. И всегда буду думать так о тебе. Очаровательный внутри и снаружи. Ты хранил множество секретов от меня, Танос.

— Ne. Но из лучших побуждений.

— Знаю. Только помни, чем бы ни был и ни стал Итон, он всё равно остаётся Итоном. Тем, кто тебя создал.

— Знаю. Вот почему так больно видеть его в подобном состоянии. Теперь… не волнуйся о том, что случится здесь. Иди к Элиасу. Когда я его оставил, он был не в лучшей форме.

Айседора кивнула, обхватила ладонями лицо Таноса и, приподнявшись, поцеловала его в изувеченную щеку.

— Никогда больше не прячься от меня, Танос Агапиу.

— Никогда, mikri polemistria. Иди к своему мужчине. Но вернись к собранию. Василиос и так разозлится, что мы нарушили его распоряжения.

— Как будто это что-то новое.

Она отпустила кузена и, отступив в сторону, добавила:

— Оставайся таким же милым, Парис Антониу.

Парис нахмурился.

— Думал, ты сказала, что это доведёт меня до смерти.

Вампиресса быстро глянула на Таноса, и вновь посмотрела на человека.

— Возможно. Но я верю, что смерть ради любимого — самая благородная жертва.

С этими словами прекрасная Айседора исчезла из комнаты.