Знахарь поставил «Порш» на платную стоянку около Центрального Парка и, по привычке оглядевшись, пошел по аллее, которая должна была вывести его к фонтану с фигурой крылатого парня с непонятной гитарой в левой руке.

До встречи оставалось еще десять минут, поэтому он шел по аллее не торопясь, с интересом поглядывая по сторонам и пытаясь найти хоть какое-то различие между американцами, предававшимися радостному безделью на просторах Центрального Парка, и посетителями ЦПКиО имени Сергея Мироныча Кирова, находившегося в восьми тысячах километров отсюда.

Никакого различия не было.

На просторных зеленых лужайках так же валялись полуголые граждане, некоторые из них читали книги, другие время от времени прикладывались к таинственным бутылкам, спрятанным в серые бумажные пакеты, мамаши бдительно следили за мелюзгой, которая пыталась влезть куда не надо, между расслабленно лежавшими на траве людьми бегали разнокалиберные собаки, в общем – обыкновенный парк культуры и отдыха.

Проходя по Горбатому мосту, Знахарь усмехнулся.

И в самом деле – разве найдется в мире хоть один город, в котором не было бы мостика с таким названием! Да и не такой уж он и горбатый, в Питере и погорбатей найдется, и не один…

Наконец впереди показался фонтан, изображавший большую чашу, в которой стояла еще одна, поменьше, а на самом верху был какой-то то ли ангел, то ли просто древний юноша, и в левой руке у него был струнный инструмент неизвестной конструкции.

Замедлив шаги, Знахарь стал приглядываться к людям, сидевшим на скамьях вокруг фонтана. Мамаши, пенсионеры, влюбленная парочка, опять мамаши, а на той, которая стояла в тени огромного клена, сидел…

Знахарь резко остановился и задержал дыхание, как перед прыжком в воду.

Он был уверен, что теперь опознать его невозможно, но все-таки хотел повнимательнее рассмотреть этого человека, не показываясь ему, и лишь потом уже подходить и начинать разговор.

Достав из кармана пачку сигарет, Знахарь закурил, не сводя глаз с сидевшего в десяти метрах от него джентльмена, и почувствовал, как в нем взводится тугая пружина. Этой встречи он ждал так долго, что в водовороте событий и приключений уже почти успел забыть о своем желании. Но судьба неожиданно выбросила ему счастливый билет, и теперь перед ним, поглядывая на часы, сидел тот самый человек, который…

Только сейчас Знахарь понял, что в имени Генри Смита показалось ему странно знакомым.

Генри Смит…

А в немецком варианте – Генрих Мюллер.

Да!

Тот самый Генрих Мюллер, который украл у Знахаря сокровища Золотой Орды, который купил кусок волжского берега и окутал тремя рядами колючей проволоки найденную Знахарем пещеру.

Знахарь прислонился к дереву и закрыл глаза.

Время стремительно полетело вспять, и он снова увидел перед собой скалистый берег Волги, песок, на который набегали мелкие волны, живую и веселую Наташу, живого Костю, который задумчиво протирал затвор «Моссберга», хищного и опасного Надир-Шаха с пистолетом в руке, Алену с Алешей и…

И трупы, кровь, смерть…

А потом пещера, и в ней…

Тяжелые темные знамена и златошитые хоругви, золотые царские кубки и серебряные длинногорлые кувшины, кованые сундуки и украшенные затейливой резьбой шкатулки, толстые рассыпающиеся книги и покоробленные пергаментные свитки, увесистые золотые распятия и потрескавшиеся мрачные иконы, давно истлевшие меха, позолоченные доспехи и латы, мечи, алебарды, боевые топоры, резные луки с давно лопнувшими тетивами – великое множество старинных дорогих вещей, с каждой грани которых, с каждого изгиба, с каждого завитка назойливо и хищно прыгало в глаза золото, золото, золото…

Оттолкнувшись спиной от дерева, Знахарь потряс головой, избавляясь от наваждения, от навалившихся на него воспоминаний, и посмотрел на продолжавшего сидеть Мюллера.

Что делать дальше – он уже знал.

Жаль только, подумал Знахарь, что это происходит не где-нибудь в России.

Там, понятное дело, и стены помогают. Там можно было бы заманить Мюллера в такое место, откуда у него был бы только один выход – на тот свет, и спокойно, не торопясь, поговорить обо всем.

Обо всем…

Но, в общем, и здесь при желании можно было сделать нечто подобное, вот только рассчитывать на чью-то помощь не приходилось. Знахарь не хотел впутывать в это дело Скуратова с его братвой, потому что, если бы они догадались, о каких фантастических суммах идет разговор, цена жизни Знахаря мгновенно упала бы до нуля.

Ладно, подумал он, по ходу дела разберемся.

Знахарь глубоко вздохнул, придал лицу выражение доброжелательного спокойствия и решительно направился к скамье, на которой сидел Смит-Мюллер.

Главное – не спешить и не совершать необдуманных импульсивных поступков.

Остановившись в двух шагах от Смита, Знахарь прочитал надпись на его значке и, внутренне усмехнувшись, вежливо поинтересовался:

– Мистер Смит?

Смит поднял голову и, взглянув на Знахаря, встал.

– Совершенно верно. Генри Смит, – сказал он, внимательно глядя на Знахаря.

– Майкл Боткин, – представился Знахарь и протянул Смиту руку.

Его сердце билось, как у кролика.

Несмотря на то, что Знахарь был уверен, что его нельзя узнать, адреналина в его крови хватило бы на целый взвод новобранцев, брошенных в настоящую смертельную атаку.

– О нашей встрече позаботился мистер Скуратов, – сказал Знахарь и почувствовал, что начинает успокаиваться.

Смит не узнал его.

Да и с как он мог узнать человека, с которым виделся один раз в жизни, год назад и на протяжении всего лишь получаса. К тому же пластическая операция, совершенно изменила внешность Знахаря.

Знахарь успокоился окончательно и, любезно притронувшись к локтю герра Мюллера, сказал:

– Мистер Скуратов сказал мне, что вы можете помочь в одном весьма тонком деле.

– О, – Смит усмехнулся, – тонкие дела – мой конек. Конечно, подумал Знахарь, например – присвоить пещеру с сокровищами.

–  Я хочу показать вам то, что у меня есть, и потом мы поговорим о ценах и объеме сделки. Естественно, товар у меня не с собой, но мы можем поехать туда, где он находится, и вы сами все увидите.