– Скорее – с хозяином и его телохранителями, – поправил Артем. – Ладно, не бухти. Поздно пить «боржоми», когда печень сгнила. И на старуху бывает проруха. Ты, кстати, мне в больничке говорил, что не один к Птицыну в гости нагрянешь. С этим… как его… Филином. Ваш боец?

– Олег не смог. Нам на дело идти, а у него малой, прикинь, глаз от мягкой игрушки проглотил. Пластмассовый. Он сразу в горле и застрял. Ни сглотнуть, ни вздохнуть. В общем, пацана срочно в больницу надо было везти. Какие уж тут халтуры…

– М-да, непруха. Факт, – согласился Артем. Опустил лицо вниз, делая вид, что отряхивает с груди невидимые соринки, прошептал тихо: – Там, под потолком, камера, так что имей в виду. Вряд ли она с микрофоном, но на всякий случай лучше говорить шепотом. Ты, кстати, в курсе, зачем Витюша нас с тобой в этот бычий дворец привез?

– Наслышан. Душман этот, – кивнул на дверь Уваров, – еще утром раскололся. Да не ломай ты комедию, не в КГБ на Лубянке. Нет здесь микрофонов. Да и вряд ли эти дебилы умеют по губам читать… Я думаю, у Витька твоего явные проблемы с головой. Причем большие. Допустим, все прокатит, и ты… в чем я, уж извини, сильно сомневаюсь… вдруг возьмешь и порвешь ту гориллу. Неужели мафиозные ребята, контролирующие тотализатор, добровольно расстанутся с такими сумасшедшими бабками? Да куда легче нанять целый взвод мокрушников из провинции, ту же «великолукскую» бригаду, и заплатить браткам десятую часть от суммы выигрыша, чтобы мокрого места от всей киржачовской кодлы не оставили. Причем тихо, без лишнего шума. Как в Мурманске прошлой зимой, когда семнадцать человек из одной бандитской охранной фирмы, на порт завязанной, бесследно исчезли. В разных концах города. Поодиночке. Растворились за один вечер. До сих пор никаких концов.

– Киржач, может, и псих, в этом я с тобой абсолютно согласен, но далеко не так прост, как иногда пытается казаться. И наверняка учел такой вариант развития событий и заранее подстраховался, – высказал свое мнение Грек. – И ребятки его не промах. Я имею в виду не местных уродов, Самира с Мухой, а тех, что меня привезли. Ведь это они тебя у Птицына на хате скрутили?

Лейтенант угрюмо кивнул и осторожно потрогал не на шутку раздувшийся глаз.

– Убью акбара е…аного!

– Прикладом?

– Да. Падла…

– На видике пленка лежит, с записями боев Аттилы. Белобрысый специально для меня скрытой камерой снимал, а затем на ви-эйч-эс скопировал. Все очень серьезно, Игорь. И если мы вовремя не соскочим отсюда – абзац гарантирован.

Некоторое время оба молчали, думая об одном и том же.

– Кстати, – повел носом Игорь, – ты бы переоделся, что ли. Без обид, старик. Но от твоего зековского прикида гнилью разит, как от мусорной ямы.

– Сам знаю… не дави на мозоль. – Грек кинул взгляд на полученную в больнице СИЗО чистую, но вконец драную и источающую стойкое затхлое амбре неизвестного происхождения одежку, перевел его на надетые на босу ногу заскорузлые тапочки, подошел к блоку селекторной связи и нажал кнопку вызова: – Эй, вы, благодетели ху…вы! Нам бы в душ. И чистую одежду, плиз. Размер пятьдесят четыре. И пожрать принесите.

– Вафельницу захлопни, – голосом Вольдемара отозвался селектор. Помолчав, телохранитель добавил нехотя: – Вечером получишь. А пока сиди и дрочи, бля.

Зеленый светодиод на коробке моргнул и потух.

– Ну, п… е… – прошипел Артем и в бессильной злобе ударил кулаком в дверь. Впрочем, несильно. За неимением другого оружия кулаки надо беречь. Еще пригодятся.

– Может, в шкафу посмотреть? – предложил Уваров и кивком указал на встроенный шкаф-купе. – В душ, так и быть, позже. Но рубище это бросай в окно. Единственный здоровый глаз – и тот уже слезится от вони.

Артем сначала не понял, о чем идет речь, но пригляделся повнимательней и заметил: фотообои с Ван Даммом на самом деле были наклеены не на стену комнаты, а поверх раздвижных дверей шкафа.

…Кое что из барахла на полках действительно нашлось. Но шмотки хоть и высокого, но тощего, как глиста, тинейджера, увы, оказались Артему настолько малы, что из всего имеющегося барахла он смог выбрать только черный джемпер и широкие штаны попугайской расцветки. И то и другое, треща по швам, с горем пополам налезло, но – пришлось в самую обтяжку. Отчего потенциальный гладиатор, по твердому мнению не удержавшегося от улыбки Игоря, стал очень похож на балеруна в облегающем топике и детально обрисовывающих не только упругую задницу, но и «передницу» аляповатых лосинах. И только шузы долговязый отпрыск хозяина виллы, как это часто случается в подростковом возрасте, носил уже вполне взрослые. Артем смог переобуться в качественные кроссовки сорок четвертого размера.

– А ты, это… ничего! – Несмотря на все их незавидное положение, лейтенант Уваров буквально давился от смеха. – Класс! Чем не Рудольф Нуриев?

– Лучше застрелиться, бля. – Это были все слова, которые смог выдавить из себя Артем, увидев свое отражение в зеркале. После чего быстро стянул чужие тряпки, затолкал их в шкаф, влез в грязно-синюю тюремную робу.

– Жрать не дают, мыться тоже не дают. Давай, что ли, видео посмотрим? – предложил Игорь. Не дожидаясь ответа, омоновец подошел к магнитофону, вогнал кассету в приемник и с пультом ДУ в руке по-хозяйски растянулся на нижнем ярусе кровати. – Не сидеть же без толку. Будешь со всем усердием готовиться к махаловке с Аттилой. Так что гляди, запоминай повадки зверя…

– Кирпич тебе на язык, – искренне пожелал Артем. Понаблюдать за боями чемпиона однозначно следовало. И не раз. Артем выдернул из-под пустого компьютерного столика офисный стул, развернул спинкой вперед, сел, положив подбородок на сцепленные руки и устремил взгляд на плоский экран телевизора.

Глава третья

Повадки зверя

С первых кадров стало ясно, что качество видеосъемки оставляет желать лучшего, если не сказать крепче. Запись была откровенно дерьмовая. Объектив скрытой камеры часто дергался, кривился то в одну, то в другую сторону, поставленный на автомат фокус постоянно «плавал», а тусклое освещение места боя придавало изображению изрядную толику «зернистости». И все-таки главное – сам ход поединка и внешность гладиаторов – можно было рассмотреть более или менее детально.

Боец по кличке Аттила, как и предполагал Грек, габаритами мало отличался от Кинг-Конга. Огромный, не менее двух метров ростом, бронзовый мускулистый метис с чуть раскосыми и совершенно пустыми, как у зомби, глазами, расплющенным носом, заячьей губой и испанской бородкой. Сначала он долго проверял соперника, своим нарочитым бездействием вынуждая того первым броситься в атаку и раскрыться, выискивал его слабую сторону, а затем – быстро и неожиданно, за несколько секунд, рвал его на части. И все – с застывшим на каменном лице выражением полного безразличия к происходящему.

Первая из записанных на кассету двух схваток происходила в круглой железной клетке, установленной посредине просторного, плотно забитого зрителями помещения с низкими потолками. Значит, подвал под каким-нибудь большим зданием. Жертвой Аттилы стал толстый, как студень, уступающий ему в росте всего несколько сантиметров детина с внешностью штангиста и рыхлыми телесами борца сумо. Он легко, с хитрой ухмылкой, держал любые удары в корпус, абсолютно не чувствуя боли, несколько тяжеловато перемещался, но зато так лихо работал руками, что иногда они мелькали перед лицом Аттилы, как пропеллер.

Ниггер без проблем выдержал первый натиск жирдяя, пропустив всего пару чувствительных ударов по корпусу и нанеся в ответ пять. Каждый из них с гарантией свалил бы с ног любого человека обычных габаритов. Но только не этот многоскладочный кусок растопленного сала. После того как стартовая атака Пузыря – как его мысленно окрестил Артем – захлебнулась, примерно две минуты шел обмен выпадами. Точнее – толстяк атаковал, а Аттила защищался. Ставя блоки и тут же делая пробные выпады руками, он перемещался вокруг слоноподобного Пузыря то в одну, то в другую сторону, затем делал полшага назад, ждал удара, отбивал его и уходил в сторону. Тем самым вынуждая соперника постоянно наступать. Наблюдая за этими точно просчитанными манипуляциями чемпиона, Артем сразу сообразил, чего именно добивается ниггер. И уже не сомневался, что со стороны добровольно уступившего инициативу Аттилы вот-вот последует контрудар. Направление которого стало совершенно очевидным. Слабым местом любого очень толстого бойца являются именно ноги. Точнее – их нижняя часть, голень. Вынужденные держать огромный вес, подпорки явно отстают в реакции, а следовательно – являются самым уязвимым местом. Однако не все так просто. Удар в кость и отход должны быть произведены молниеносно, за долю секунды, иначе железный кулак большого человека пробьет во лбу нападающего дыру, с хрустом раскроив ее пополам, словно гнилую тыкву.