Изменить стиль страницы

Крики двух влюбленных людей - мужчины и женщины - буквально сотрясли комнату.

Настя и Андрей еще долго лежали, плотно прижавшись друг к другу и не шевелясь, боясь спугнуть такое зыбкое и, как зависшая на воздушном потоке легкая паутинка, призрачное ощущение абсолютного счастья…

- Он думает, что самый умный! - Серега Лопатин по кличке Кнут опрокинул в себя очередные полстакана виски и взбешенными глазами посмотрел на Мэри. - Всех «кинуть» хочет! Ты думаешь что, он на самом деле в Москву собрался?! Как бы не так! Не такой он дебил, чтобы по собственной воле в западню голову пихать! Ссучился кореш! А ты?! Чего ты молчишь, как рыба?!

- Сережа, я ничего не понимаю в происходящем, - виновато отвечала ему Мэри, посасывая через трубочку густой и сладкий коктейль розового цвета. - Это ваши мужские дела, я не хочу в них вмешиваться.

- Она не хочет! - с насмешкой воскликнул Лопатин. - А жить хорошо хочешь?!

Оставив Настю с Андреем наедине, они нашли пристанище в одном из Нью-Йоркских баров. Лопатин заказал себе литр виски Joni One Channel и десяток сэндвичей с тунцом. Мэри попросила, чтобы ей принесли коктейль Kiss Rouse - водка с клубничным сиропом, ледяной крошкой и бисерными каплями застывшей карамели - и сливочное пирожное.

- Хорошо жить, Сережа, все хотят, - сдержанно ответила Мэри. - Даже я.

- Что значит «даже я»?! - раздраженно проговорил он. - Что ты хочешь этим сказать?!

- Ну, ты же взял меня сюда в качестве шлюхи. И использовал как проститутку, подложив под этого Честера. А в ваших кругах говорят, что шлюха не человек. Так вот, даже шлюха по-человечески жить хочет. Уж поверь мне на слово.

- А кем ты хотела здесь быть?! - вылупился Лопатин на девушку, пьяно хлопая ресницами. - Ты и есть проститутка! Иначе не согласилась бы лечь под Алекса. Да я бы, блин, нормальной бабе и не предложил этого, если хочешь знать!

- Тварь… - тихо, совсем тихо проговорила Мэри, до смерти испугавшись, что Лопатин может услышать это ее слово.

Но Кнут был занят сейчас исключительно самим собой и не допитым еще виски. Налив себе стакан до краев, он опустошил его одним глотком и запихал в рот огромный кусок тунца с мягкой воздушной булкой. Некоторое время молчал, пока пережевывал сэндвич. Потом от злости заскрипел зубами.

- Я в последнее время не верю Таганке. Скорее всего, он за нашими спинами договорился с Честером и потребовал от него пару-тройку миллионов долларов за секретные документы. В Америке это просто! Они и внешность нужному человеку изменят, и место жительства предоставят в любой точке земного шара! Вот Таганка и решил все в одну харю схавать, а нас с тобой попросту «кинуть». Ни в какую Москву он не собирается! Прикидывается, сука, патриотом невдолбенным!

- А по-моему, Андрей совершенно искренен, - убежденно произнесла Мэри. - Он не похож на человека, который предает своих друзей. Ты, Сергей, напрасно на него наговариваешь.

- Что?! Что ты сказала?! - окончательно взвился Лопатин. - Да кто тебя вообще спрашивает?! Заткнись, падла дешевая! И запомни: я тебе тоже не верю! Ты - шкура вокзальная. И никакой веры тебе быть не может. А вякнешь хоть слово не по делу, я тебя живо на тот свет отправлю. И не дай бог, ты меня Таганке сдашь! Поняла меня?! - Он сильно и больно схватил ее за подбородок и резко повернул к себе.

Тут же к столику подошел официант, остановившись, впрочем, на почтительном расстоянии.

- Простите, у вас проблемы? - обратился он к Мэри.

- Нет у нее проблем! - рявкнул Лопатин.

- Нет-нет, спасибо, - отказалась Мэри от помощи служащего бара. - Все в порядке. Мы… с… мужем… немного повздорили, вот и все.

- Бывает, - сдержано улыбнулся официант и отошел в сторону.

На подбородке Мэри остались красные пятна, так грубо Лопатин ее схватил. А на глазах появились слезы.

- Перестань реветь! - приказал Кнут. - Ты еще благодарна мне будешь за то, что я устрою твою судьбу.

- Ты уже устроил, - ответила ему Мэри. - Обещал Америку… Голливуд…

- Ну, Америку ты уже получила! - осклабился Лопатин. - А Голливуд еще впереди…

Он снова налил себе виски.

- Сергей, - вновь заговорила Мэри. - Отпусти меня. Я вернусь домой, в Москву. - Голос ее был полон твердости и решимости.

- Куда?! - презрительно скривился он в ответ. - Домой?! А что ты там будешь делать? Кому ты там нужна? Снова на панель пойдешь?

- Какая разница? Здесь я тоже - на панели, - она порывисто взяла бутылку, налила себе и залпом выпила.

- Никуда я тебя не отпущу, красавица, - ответил Лопатин. - Мы теперь с тобой - как ниточка с иголочкой: куда я, туда и ты. Будешь послушной - будешь хорошо жить. А поступишь хоть раз по-своему, пеняй на себя, дорогая. Вот такая у нас с тобой будет отныне любовь!

- И что ты собираешься дальше делать? - спросила Мэри, желая хоть немного выведать планы Лопатина, в один момент ставшего Таганке лютым врагом.

- Тайна сия велика есть! - многозначительно произнес он. - Но тебе, так и быть, расскажу. Исключительно для того, чтобы ты не считала меня полным недоумком.

Кнут был безобразно пьян сейчас. И Мэри понимала, что, если бы не это обстоятельство, вряд ли бы он стал делиться с ней своими планами.

- Прежде всего я не позволю Таганке куда бы то ни было вывезти имеющиеся у нас документы, - проговорил Лопатин. - Отвечаю, блин! Он просто хочет подороже их продать и с нами не поделиться! А я что, лох последний?! Нет! Так дело не пойдет!

- Но он не отдаст тебе эти бумаги. Слишком дорого они ему достались.

- Они и мне дорого достались! - выкрикнул Лопатин. - Мы вместе с ним добывали эти документы! И убить нас за них могли, как не фиг делать! Я тоже рисковал! И имею на все полные права! Поэтому я не буду у Таганки выпрашивать милостыню.

- Что же тогда?

- Да я просто убью его, - буднично произнес Кнут.

- Друга?! - искренне удивилась Мэри.

- А какой он мне друг после того, как решил меня обмануть? Не-е-ет!!! Тут совесть моя совершенно чиста. Ссучился кореш - пусть получит пулю в лоб. Другого разговора не будет.

- Но ведь он не стал тебя убивать, когда ты навел на него пистолет!

- Это игра в благородство, - отмахнулся Лопатин. - Рано или поздно Таганка все равно захочет «пришить» меня, чтобы долей от продажи бумаг не делиться. Я это знаю точно. Все так поступают! И он - не исключение!