Моя челюсть медленно отвисла. Я несколько дней пыталась понять, что я чувствую к Сэму. Но взгляд, которым он одарил Делайлу, как будто хотел порубить её на мелкие кусочки, был похож на мигающий рекламный щит с надписью Я бы поцеловал Перси Фрейзер, только если бы она была последней девушкой в галактике, и, возможно, даже тогда нет. Мой желудок скрутило.

— Что, тебе не кажется, что она достаточно симпатичная для тебя? — спросила Делайла сладким, как аспартам⁷, голосом, как раз в тот момент, когда на лестнице послышались шаги.

— Кто недостаточно симпатичен для тебя, Сэмюэль? — спросил Чарли, подходя к нам в черных спортивных штанах. Он потянулся и зевнул, что привлекло внимание к его обнаженному торсу.

— Никто, — ответил Сэм, в то время как Делайла сказала: — Перси.

Чарли повернул к ней голову, его зеленые глаза сияли от восторга.

— Так значит?

— Я бросила ему вызов поцеловать её, но он, очевидно, не собирался этого делать. Я была бы оскорблена, если бы это случилось со мной, — сказала она, как будто меня не было рядом с ней.

— Это правда? — Чарли ухмыльнулся. — Как же так, Сэмюэль?

— Проваливай, Чарльз, — пробормотал он, и кроваво-красная волна прилила к его шее.

— Ну, я бы не хотел, чтобы Перси чувствовала себя плохо только потому, что у тебя не хватает смелости поцеловать её, — сказал Чарли.

Он наклонился, взял моё лицо в свои руки и накрыл своими губами мои, прежде чем я успела отреагировать. Его губы были мягкими и теплыми, с привкусом апельсинового сока, и он прижимал их ко мне достаточно долго, чтобы я почувствовала себя неловко с открытыми глазами. А потом всё было кончено. Он отодвинулся на несколько сантиметром, его руки всё ещё были на моем лице.

— Кто не успел, тот опоздал, Сэм, — сказал Чарли, глядя на меня своими кошачьими глазами.

Он подмигнул и выпрямился в полный рост, затем направился обратно наверх, оставляя после себя пряно-резкий аромат своего дезодоранта.

— Эй, Перси! — Делайла схватила меня за руку. Я провела языком по губам, на них остался цитрусовый привкус. — Земля вызывает Персефону! — хихикнула она.

Сэм молча наблюдал за мной, порозовев до кончиков ушей. Я моргнула и наклонила голову, закрывая лицо темным силовым щитом из волос.

У меня только что был мой первый поцелуй, но мой разум застрял на том факте, что Сэм не захотел поцеловать меня. Даже на спор.

***

На следующее утро мама отвезла Делайлу обратно в город. Делайла обняла меня, сказав, что это было «лучшее время» в её жизни и что она будет «очень скучать по мне». Я почувствовала облегчение от того, что она уехала. Я хотела, чтобы Сэм был только моим, чтобы всё могло вернуться к нормальной жизни, и я могла забыть о том, что Чарли целовал меня, а Сэм очень сильно не целовал меня.

Вернуться к нормальной жизни было легко. Мы плавали. Мы ловили рыбу. Мы читали. Мы прошли через фильмы ужасов восьмидесятых годов. Забыли ли о поцелуе? Не очень. По крайней мере, я точно нет. Для Чарли это не было проблемой. Я не уверена, что он вообще помнил, как касался моих губ своими — возможно, в то время он был в полусне или ходил во сне — потому что он не упомянул об этом.

Я сидела в Банановой лодке, обдумывая всё это, пока Чарли и Сэм обсыхали после нашей последней поездки на скалу для прыжков (я оставалась в лодке в качестве наблюдателя). Не то чтобы я хотела, чтобы Чарли снова упомянул о поцелуе. Я просто хотела немного убедиться, что я не совсем паршиво целуюсь. Я изучала рот Чарли, когда почувствовала, как кто-то потянул за мой браслет. Это был Сэм, и я была поймана с поличным.

Когда мы вернулись к Флорекам, мы с Сэмом поплыли к плоту, а Чарли пошел готовиться к своей смене в ресторане. Как только мы забрались на него, Сэм лег, закинув руки за голову и подставив лицо солнцу, и молча закрыл глаза.

Что за фигня?

Он почти не разговаривал со мной с тех пор, как увидел, как я искоса смотрела на его брата, и внезапно я почувствовала иррациональное раздражение. Я попятилась, чтобы дать себе место для разбега, и пушечным ядром прыгнула в воду рядом с тем местом, где он лежал. Его ноги были покрыты каплями, когда я вышла, но он не сдвинулся ни на сантиметр.

— Ты тише, чем обычно, — сказала я, как только забралась обратно на плот, вставая над ним так, чтобы вода капала ему на руку.

— Ах, да? — его голос был бесстрастным.

— Ты сердишься на меня? — я уставилась на его веки.

— Я не сержусь на тебя, Перси, — сказал он, закрыв лицо рукой.

Окееееей.

— Ну, ты кажешься немного сердитым, — рявкнула я. — Я сделала что-то не так?

Никакого ответа.

— Я сожалею о этом, что бы это ни было, — добавила я с ноткой сарказма. Потому что — напоминание! — он был тем, кто отверг меня.

По-прежнему ничего. Расстроенная, я села и убрала руку от его лица. Он покосился на меня.

— Перси, я не сержусь. Серьёзно, — сказал он. И я видела, что он говорил искренне. Я также видела, что что-то было не так.

— Тогда что с тобой происходит?

Он убрал свою руку от моей и приподнялся, так что мы оба сидели, скрестив ноги, напротив друг друга, соприкасаясь коленями. Он слегка наклонил голову.

— Это был твой первый поцелуй? — спросил он.

Я смутилась от внезапной смены темы. Поцелуи не были чем-то, что мы обсуждали раньше.

— На днях. Чарли? — он продолжил.

Я оглянулась через плечо в поисках пути к отступлению от этого разговора.

— Технически, — пробормотала я, всё ещё глядя на воду позади себя.

— Технически?

Я вздохнула и снова посмотрела на него, съежившись.

— Нам обязательно об этом говорить? Я знаю, что четырнадцать лет — это поздновато для первого поцелуя, но...

— Чарли такой придурок, — перебил он с необычной резкостью.

— Это не имеет большого значения, — быстро сказала я. — Это всего лишь поцелуй. Не то чтобы это было важно или что-то в этом роде, — солгала я.

— Твой первый поцелуй имеет большое значение, Перси.

— Боже мой, — простонала я, глядя вниз, туда, где соприкасались наши колени. — Ты говоришь, как моя мама.

Я изучала светлые волосы, которые покрывали его голени и бедра.

— У тебя уже есть месячные?

Мои глаза встретились с его.

— Ты не можешь спрашивать меня об этом! — взвизгнула я.

Он сказал это так легко, как будто спросил:Тебе нравится мускатная тыква?

— Почему нет? У большинства девочек начинают менструировать примерно в двенадцать. Тебе четырнадцать, — сказал он как ни в чем не бывало.

Мне хотелось спрыгнуть с плота и никогда не выныривать за воздухом.

— Не могу поверить, что ты только что сказал «менструировать», — пробормотала я, моя шея горела.

У меня начались месячные прямо посреди учебного дня. Я целую минуту смотрела на красное пятно на своем цветастом нижнем белье, прежде чем потащить Делайлу в кабинку. Как бы сильно я ни была одержима мыслью о том, чтобы у меня начались месячные, я понятия не имела, что делать. Она побежала к своему шкафчику и принесла косметичку на молнии с прокладками и длинными трубками, завернутыми в желтую бумагу. Тампонами. Я не могла поверить, что она ими пользовалась. Она показала мне, как приклеивать прокладку, а затем сказала: «Тебе придется что-то сделать с этими бабушкиными трусиками. Теперь ты женщина».

— Ну так что, у тебя уже есть? — снова спросил Сэм.

— А у тебя бывают поллюции⁸? — огрызнулась я.

— Я тебе этого не скажу, — сказал он, и его щеки окрасились в темно-пурпурный цвет.

Я копнула глубже.

— Почему нет? Ты спросил меня о месячных. Я не могу спросить тебя о возбуждающий снах?

— Это не одно и то же, — сказал он, и его глаза метнулись к моей груди.

Мы уставились друг на друга.

— Я отвечу на твой вопрос, если ты ответишь на мой, — уклончиво ответила я после нескольких долгих секунд.

Он изучал меня, его губы были плотно сжаты.

— Клянёшься? — спросил он.

— Клянусь, — пообещала я и потянула за его браслет.

— Да, у меня бывают поллюции, — быстро сказал он.

Он даже не прервал зрительный контакт.

— На что они похожи? Это больно?

Вопросы срывались с моих губ без моего согласия.

Он ухмыльнулся.

— Нет, Перси, это не больно.

— Не могу представить, как можно не контролировать своё тело.

Сэм пожал плечами.

— Девочки тоже не контролируют свои месячные.

— Это правда. Я никогда не думала об этом.

— Но ты думала о возбуждающий снах, — он пристально посмотрел на меня.

— Ну, они звучат довольно отвратительно, — солгала я. — Хотя и не так отвратительно, как месячные.

— Месячные не отвратительны. Они являются основой человеческой жизни, и они на самом деле довольно крутые, если подумать об этом, — сказал он, его глаза расширились от искренности. — Они, по сути, являются основой человеческой жизни.

Я уставилась на него, разинув рот. Я знала, что Сэм умен — я видела его табель успеваемости, прикрепленный к холодильнику Флореков, — но иногда он говорил такие вещи, как Месячные — это основа человеческой жизни, и это заставляло меня чувствовать себя отсталой на годы.

— Ты такой задрот, — усмехнулась я. — Только ты можешь сказать, что месячные — это круто, но поверь мне, они отвратительны.

— Значит, у тебя они есть, — подтвердил он.

— Твои дедуктивные способности выдающиеся, Док, — сказала я, ложась на спину и закрывая глаза, чтобы положить конец разговору.

Но через несколько секунд он заговорил снова.

— Они чувствуются по-разному каждый раз.

Я пристально посмотрела на него, но его лицо было освещено солнцем.

— Иногда я чувствую, что это происходит во сне, а иногда я просыпаюсь, а это уже произошло.

Я прикрыла глаза рукой, пытаясь разглядеть его лицо.

— Что тебе снится? — прошептала я.

— А как ты думаешь, Перси?

У меня было общее представление о том, что мальчики считают сексуальным.

— Блондинки с большими сиськами?

— Иногда, полагаю, — сказал он. — Иногда девушки с каштановыми волосами, — тихо добавил он.

То, как он смотрел на меня сверху вниз, заставляло мои внутренности почувствовать себя горячим медом.

— Каким был твой первый поцелуй? — спросила я.