— Ты не причинил мне вреда, Зейн. У тебя был контроль, и то, что мы сделали, дало мне надежду. Я знаю, как безумно это звучит, но это было ещё одним доказательством того, что ты всё ещё там, и мне это было нужно, — я подняла голову, нежно целуя его. — Тебе не должно нравиться то, что произошло. Я могу понять, почему ты не понимаешь. Я просто не хочу, чтобы это причинило тебе боль.

Он скользнул рукой вниз по моей руке, обхватив пальцами моё запястье. Убрав руку со своей щеки, он снова поцеловал центр моей ладони. Когда его глаза снова встретились с моими, он прерывисто вздохнул, и его плечи, казалось, расслабились.

— Мы не использовали защиту.

Моё сердце споткнулось.

— Я знаю, — прошептала я.

Он снова поцеловал мою ладонь.

— Падшие способны размножаться вместе с людьми.

— Я знаю, — повторила я. — Но я не знаю, могу ли. Я задумалась об этом позже, потому что... ну, по очевидным причинам, и не знаю, было ли потомство когда-нибудь у кого-нибудь из Истиннорождённых.

— Ты мало что знаешь о Истиннорождённых, — заметил он.

— И именно поэтому я попросила Деза посмотреть, не сможет ли Гидеон найти что-нибудь, что указывало бы на то или иное.

Зейн моргнул.

— Ты попросила Деза спросить Гидеона?

— А кого ещё я должна была спросить? Я не думаю, что Тьерри или Мэтью знали бы и это разговор, который я так не хочу вести с ними, и я подумала о Гидеоне. Он много знает и имеет доступ к куче пыльных книг, которые никто не читает, — сказал я ему. — Если только ангел не собирается появиться и ответить на вопрос, он был лучшей идеей, которую я могла придумать.

— Я даже представить себе не могу, как прошёл тот разговор с Дезом.

— О, поверь мне, ты не захочешь. Я хотела бы притвориться, что этого никогда не было, но, надеюсь, он что-нибудь узнает, и мы...

Эти ультраяркие глаза встретились с моими.

— Итак, мы знаем.

В животе всё перевернулось, я кивнула, а затем начала говорить, но остановилась.

Всегда наблюдательный, он уловил это.

— Что? Что ты собиралась сказать?

Тепло поползло по моим щекам, когда я распутала язык.

— Что бы мы сделали, если бы я... Боже, — простонала я. — Я едва могу это сказать, хотя знаю, что это глупо. Но, сказав это, ты сделаешь это более реальной возможностью, и эта реальность будет сверхзадачей сейчас или через десять лет.

— Согласен, — он кивнул.

— Но мы же взрослые люди, верно? В основном. Ты больше, чем я, но это не значит, что мы недостаточно взрослые... — я остановила себя с дрожащим смехом. — Кого я обманываю? Если бы мне было тридцать, я бы не чувствовала себя достаточно взрослой. Что мы будем делать, если то, что у тебя происходит, работает с тем, что происходит у меня?

Одна из его бровей приподнялась.

— Ты имеешь в виду, что, если ты забеременеешь от меня?

— Что, если мы зачали ребенка, — поправила я.

— Я не знаю, — сказал он с мягким, несколько неуверенным смехом. — Мы бы...

— Мы разберёмся.

— Вместе. Да.

— Я не могу... Я даже думать об этом не могу, — призналась я. — Это, возможно, самый незрелый ответ, который является ключевым признаком того, что я буду ужасным родителем, но я даже не могу представить себе такую возможность.

— Я тоже не могу. И не то чтобы я не был бы в порядке с этой идеей, если ты так решила, — сказал он, и следующий вдох, который я сделала, застрял где-то в опухшей груди. — Это просто не то, к чему я готовился, но я буду готовиться, что бы ни случилось или что бы ни было решено.

Некоторое непризнанное напряжение ослабло. Не то чтобы возможность забеременеть всё ещё не пугала меня до чёртиков. Так оно и было, а потом ещё кое-что, но это было бы не то, с чем я столкнулась бы в одиночку. Теперь я ни с чем не столкнусь в одиночку.

— Итак, мы обсудили моего отца, каково это быть накачанным благодатью, Люцифера, моё дерьмовое зрение, тот факт, что я состарюсь, а ты нет, твоё беспокойство по поводу того, что произошло между нами в бассейне, и возможность моей беременности, — я усмехнулась. — Какое воссоединение, а?

Зейн рассмеялся.

— Это прекрасно.

— Неважно.

— Это так, — наклонив голову, он поцеловал меня. — Мне нужно принять душ. Хочешь присоединиться ко мне?

Моё сердце пропустило удар, и мышцы внизу живота напряглись, даже когда крошечные бусинки неуверенности поднялись в моём животе. Я никогда раньше ни с кем не принимала душ. Разумеется. Зейн был первым парнем, с которым я когда-либо была полностью обнажена, так что мой разум сразу же показал мне, в деталях, все способы, которыми я в конечном итоге буду выглядеть и вести себя как полная идиотка, но моё сердце и моё тело кричали: Душ? С Зейном? Да и да, пожалуйста.

Эти крошечные бусинки в моём животе начали подпрыгивать от нервной энергии, но сейчас больше, чем когда-либо, я не могла позволить страху и застенчивости управлять моими решениями. Не после того, как на горьком опыте узнала, что завтрашний день не был обещан.

— Хорошо, — сказала я, надеясь, что мой голос не прозвучал для него так скрипуче, как для меня. — Я имею в виду, да. Конечно.

Жар прилил к моим щекам.

— Мне бы этого хотелось.

— Ты уверена? — в его чертах появилась мягкость. — У нас нет...

— Я уверена, — перебила я. — Уверена на сто процентов.

— Хорошо, — Зейн улыбнулся, и свистящее движение пронзило мою грудь. — Потому что я действительно не хочу выпускать тебя из виду больше, чем на несколько минут. Это, вероятно, звучит чертовски дико, но я просто... — ресницы опустились, скрывая его глаза. — Я не знаю. Я не ожидаю ничего, кроме того, что ты будешь там со мной. Мне просто нужно иметь возможность видеть тебя.

— Я понимаю.

И, Господи, я когда-нибудь полностью понимала.

— Я чувствую то же самое.

Он наклонил голову, целуя меня.

— Почему бы тебе не пойти в душ? Сначала я собираюсь привести де-Кайманизацию кухни.

Поскольку часть этого беспорядка была моей, я начала говорить ему, что он не должен этого делать, но потом меня осенило. Он давал мне время, делая это менее неловким, и да, раздевшись и войдя с ним в душ, я, вероятно, заставила бы себя хихикать, как будто со мной что-то не так.

Что бы ни делало Зейна таким невероятно заботливым и внимательным, оно всё ещё было там. Это была та его часть, которая отличала его от многих других, и это позволяло слишком легко влюбиться в него, несмотря на риск.

Сердце сжалось, я потянулась и поцеловала его. То, что должно было быть благодарностью, превратилось в нечто большее, и прошло несколько мгновений, прежде чем Зейн скатился с меня. Я немного зациклилась на разглядывании отметин на его спине, но, в конце концов, заставила своё тело двигаться.

Я поспешила в ванную, моё сердце билось слишком быстро, когда я почистила зубы и включила воду. Меня охватил головокружительный прилив предвкушения и нервозности, и острое чувство сюрреализма, когда я сняла свою одежду, бросила её в угол, а затем подняла, фактически используя пустую корзину для белья. Быстро схватив другие маленькие кучки одежды, разбросанные вокруг, я бросила их туда, где они должны были быть, и, прежде чем я начала хихикать, как будто я боялась или теряю сознание, я шагнула под горячую струю.

Мои чувства были настолько обострены, что мои руки дрожали, когда я медленно повернулась. Не то чтобы я испугалась. Не то чтобы я не была готова. Ничего подобного не было. Просто всё было так, как мне казалось... как будто это было впервые. То, что мы вместе принимали душ, определённо было так, но, несмотря на то, что мы испытали всевозможные поцелуи и многое другое, теперь всё казалось другим и новым.

От воды мои волосы прилипли, и она струилась по телу, пока я смотрела на многочисленные исчезающие порезы и синяки. Моё тело представляло собой лоскутное одеяло из старых и новых шрамов, и я знала, что каждый из этих недостатков был именно таким, как сказал Зейн ранее — знаком силы. Они меня не смущали. Я была горда.

Уголки моих губ опустились, когда вода потекла по моей груди. Кожа в ложбинке между грудью была розовее, чем обычно, и выглядела почти как... царапина по прямой линии. Я прикоснулась к коже. Она была чувствительной, но не болела. Понятия не имея, откуда это взялось, я закрыла глаза и подняла подбородок, позволяя душевой насадке смыть больше, чем последние двадцать четыре часа. Скоро нам с Зейном придётся поговорить с кланом и сообщить им больше, чем то, что с ним всё в порядке. Мы должны были бы начать работать над планом Б на случай, если Люцифер не был заинтересован в том, чтобы усмирить своё эго и спасти мир. Даже с его помощью нам всё ещё нужно было выяснить, где скрывались Гавриил и Баэль. Была школа и чёртов портал под ней, с которым нужно было разобраться. Я могла бы позвонить Джаде сейчас и не пугать её... слишком сильно, и мне нужно было выяснить, что, чёрт возьми, происходит с Джиной, девушка с которой Арахис, казалось, проводил всё больше и больше времени. Мне также нужно было выкроить немного времени, чтобы по-настоящему взбеситься из-за того, что Зейн не будет стареть, и продолжать беспокоиться о большом "что, если". Что, если я забеременею? Что бы это на самом деле значило?

Ещё раз посмотрев вниз, я пошевелила пальцами ног, положив кончики пальцев на живот. Никакие погони за демонами и прыжки со здания на здание никогда не приведут к плоскому животу. Нездоровая пища, вероятно, имела к этому большое отношение, но если бы мне пришлось выбирать между плоским животом и картофелем фри, я бы всегда выбирала картофель фри. Но если бы я была беременна, разве я не должна была бы есть более здоровую пищу? Я вздрогнула, а затем прижала руки к нижней части живота, надавливая...

Что, чёрт возьми, я делаю? Я отдёрнула руки, скорчив гримасу. Закатив глаза, я снова повернулась к брызгам воды. Что мы будем делать? Что мы могли сделать? Беременность ничего не изменит. Я всё равно была бы Истиннорождённой. Мне всё равно нужно будет найти Гавриила, что бы ни случилось после этого.