Глава 24

Пантера

Несколько часов спустя я заехал на стоянку заброшенного парка, в который я приехал после первого поцелуя Соло в ABMA, казалось, много лет назад. В тот день я впервые по-настоящему почувствовал, что мне удалось увидеть человека, стоящего за бунтарским поступком, который он разыгрывал.

Я выключил мотоцикл и повесил шлем на одну из ручек, затем направился туда, где пустовала давно заброшенная карусель. Это было похоже на дежавю, когда я вернулся сюда, все это всплыло у меня в голове после очередного раунда с Соло. Начало его извинений казалось достаточно искренним, но мне нужно было нечто большее, чем «мне жаль». Мне нужно было знать, что творилось в его голове, что заставило его наброситься на меня, и если он не мог сказать мне этого, значит, у нас с ним не было ни настоящего, ни будущего, как бы сильно ни жалила мысль об этом.

Гравий захрустел под тяжестью приближающегося мотоцикла Соло, и я почувствовал, как мой желудок скрутился в предвкушении. Будет ли это началом или концом? Я, конечно, знал, в какую сторону, по моему мнению, все шло, но после вспышки Соло я начал сомневаться в себе.

Когда он остановил свой мотоцикл и слез с него, я вытер вспотевшие ладони о бедра, мои нервы были на пределе после всего, что произошло. Но когда он снял шлем, выражение облегчения, промелькнувшее на его лице, сказало мне, что я был не единственным, кто переживал.

Соло прикрепил шлем к задней части своего мотоцикла и слез. Когда он направился в мою сторону, я воспользовался секундой, чтобы впитать его вот так — как сделал бы любовник — на случай, если это было моим последним видением.

Он был в джинсах и белой футболке, и прежде чем слезть с мотоцикла, он надел свои авиаторы. Это был один из самых повседневных нарядов, которые он мог надеть, но Соло излучал определенную развязность, непринужденную сексуальную привлекательность, которая заставляла откликаться каждую частичку моего тела — особенно мое сердце.

Он был этим для меня. Я знал это уже некоторое время. Но с учетом того, что это может закончиться, что Соло почувствует себя по-другому, я постарался запомнить этот момент, это видение, опасаясь, что это будет последнее, что я получу.

— Ты здесь, — сказал Соло, останавливаясь передо мной, и мне потребовалось все, что у меня было, чтобы не сказать ему, что я бы пошел куда угодно, если бы это означало, что он наконец заговорит со мной. Он причинил мне боль, и хотя я ничего так не хотел, как встать, поцеловать его раздражающий рот и сказать ему, что все в порядке, мне нужно было нечто большее. Мне нужно было объяснение.

— Я же говорил тебе, что буду тут.

— Да, но я вроде как думал, что ты можешь бросить меня. Я бы не стал винить тебя.

— Я бы тоже не стал винить себя. — Когда Соло скорчил гримасу, я выпалил: — Вчера ты был настоящим мудаком, ты это знаешь?

Соло кивнул, затем указал на пустое место на карусели рядом со мной.

— Не возражаешь, если я присяду?

— Нет. Но только если ты собираешься говорить. Я действительно не в настроении снова слушать всю эту речь «ничего не происходит».

Соло ничего на это не сказал, но ему и не нужно было. Тот факт, что он сидел рядом со мной, говорил о многом.

— Пантера, я... — Соло сделал паузу и посмотрел через мое плечо на секунду, и я мог видеть, как вращаются колесики в его мозгу, когда он пытался решить, с чего он хотел начать. Затем его глаза вернулись к моим, и боль в них чуть не заставила мое сердце разорваться. — Я так сожалею о том, что наговорил тебе вчера.

По тону его голоса я мог сказать, что он говорил серьезно, но этого все равно было недостаточно для меня.

— Какую часть?

Глаза Соло слегка расширились.

— Какую часть? Эм... все это? Я почти уверен, что вчерашний полет заставил мой мозг расплавиться, а слова, как рвота, просто полились из меня.

— Да, но это откуда-то взялось, Соло. — Я вздохнул и потер лицо руками. — У тебя и раньше бывали плохие дни в воздухе, и ты никогда так эффектно не терял самообладания. Итак, мне нужно нечто большее. Мне нужно, чтобы ты доверял мне больше, чем это, если ты хочешь… — я остановился, не сказав «отношений», потому что понятия не имел, как он смотрит на нас на этом этапе, — что бы это ни было, чтобы это продолжалось.

Соло уставился на меня так, как будто я говорил на другом языке. Но потом он взял одну из моих рук в свою и переплел свои пальцы с моими.

За последние пару дней я понял две очень важные вещи о Матео «Соло» Моргане: у него была сила делать цельным мой мир и сила заставить его развалиться на части, и это пугало меня до чертиков.

— Это, — сказал Соло, поднимая мою руку и кладя ее на свое сердце. — Ты значишь для меня все. Все, Пантера. Настолько, что мысль о том, чтобы потерять тебя, заставила меня потерять рассудок в последние пару дней.

Я сидел там, глядя в его глубокие карие глаза, и пока его слова прокручивались в моей голове, я продолжал зацикливаться на одной конкретной вещи.

— Почему ты думал, что потеряешь меня? — Соло опустил глаза, но я не собирался позволять ему замолчать, не сейчас, когда мы наконец-то к чему-то пришли. Я поднял руку и накрыл его щеку своей ладонью. — Скажи мне.