Нет.

Не имело значения, что сказал Миша или почему он сделал то, что сделал. Я должна была забыть об этом, потому выяснение не было приоритетом.

Я резко выдохнула и опустила руки, когда Зейн повесил трубку.

— Рот занят, но он пришлёт Каймана. Он встретит нас там.

— Потрясающе.

Интересно, что сегодня наденет Кайман?

— Каков план?

Зейн направился к острову, где лежал небольшой мешочек с ключами.

— Мы войдём и заставим его говорить, так или иначе. Узнаем, где остановился Предвестник и что происходит со школой.

— А если он не заговорит?

Зейн вытряхнул ключи и посмотрел сквозь ресницы.

— Люди... слабые, Трин, и из того, что я понял, люди, которые замышляют зло, всегда самые слабые, потому что это врождённая слабость, которая привела их к злу. Найдите слабое место и используйте его. Они разнесут новости быстрее, чем анонимный твиттер-аккаунт.

Я склонила голову набок.

— У тебя есть опыт, не так ли? Заставлять людей говорить?

— У меня есть. Мне это не понравилось, но я делал это и сделаю снова без колебаний.

Удивление промелькнуло во мне, когда я попыталась представить Зейна, угрожающего человеку насилием и, возможно, даже выполнившего угрозу. Я не могла представить это.

— Я вижу, ты удивлена, — появилась кривая усмешка. — Ты многого не знаешь, Трин. Я уже говорил тебе об этом.

Так оно и было.

— Я не думала, что ты имеешь в виду, что ты секретный мастер допроса.

— Все мы обучены получать необходимую информацию, — объяснил он, и я знала это, но это был Зейн. — А почему ты думаешь, что я не буду этого делать?

— Я знаю, что ты обучен, но я просто удивлена, что ты... что ты так поступаешь, потому что ты... Я не знаю. Ты по своей сути добрый.

Бледный взгляд Зейна был пронзительным.

— Никто по своей природе не добрый, особенно Стражи.

В животе у меня всё сжалось.

— Тьерри в основном говорил, что я такая, и именно поэтому он верил, что я не стану такой... как Сулиен.

— Мы слишком мало знаем о Сулиене, чтобы понять, почему он такой, какой есть, и хотя я согласен, что тебе не о чем беспокоиться, ни ты, ни я по своей природе не добрые.

— Ты прав, — сказала я через мгновение.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Тебя беспокоит то, что ты знаешь обо мне?

Беспокоило ли это меня? Нет. Это была правда, правильная она или нет. Я отрицательно покачала головой.

— Просто удивлена.

Появилась эта странная полуулыбка.

— Это нужно сделать, но всегда полезно узнать причины, которые человека привели туда, где он был. Знание может и не изменить результата, но сопереживание облегчит его.

Я подумала о Фэй и членах ковена. Они сделали то, что сделали, из жадности.

— Так вот почему тебя не волновало, что я убила Фэй?

— Я бы не стал говорить, что мне всё равно, но это нужно было сделать, — ответил он. — И, в конце концов, это случилось бы, но, по крайней мере, таким образом, удалось предотвратить ещё больший вред.

Я медленно кивнула.

— Убийство-это... Я не знаю. Это...

— Всегда нелегко, — ответил он. — Это не должно быть легко, независимо от обстоятельств.

— Да, — я подошла к нему. — А сенатор? Как только он заговорит, что мы будем делать?

Зейн ответил не сразу.

— Мы решим, когда перейдём эту черту.

У меня было чувство, что я знаю, что будет по ту сторону черты.

Я вдохнула, затем медленно выдохнула. Это было частью моей природы. И всегда будет. Я знала это.

— Я думаю, это хорошо, что я чувствую себя странно в этом аспекте нашего существования.

Зейн коснулся моей щеки, привлекая мой взгляд к себе. Он не сказал ни слова, когда опустил голову, остановившись всего в дюйме или около того от моего рта на мгновение. Затем он поцеловал меня, мягко и долго прижимаясь губами к моим.

— Я бы волновался, если бы это было не так.

Я улыбнулась, когда он выпрямился.

— Готова?

— Пешком? Импала? Мотоцикл? — спросил он, держа руку над ключами.

— Ты должен уже понимать, что я всегда выбираю вариант, который не включает в себя ходьбу, — сказала я, наматывая на косу резинку для волос.

Он ухмыльнулся мне, и я почувствовала счастливое покачивание в животе, которое было странным после нашего разговора.

— Мотоцикл.

Его ухмылка стала шире, когда он сжал пальцами одинокий ключ.

— Я знал, что ты мне нравишься не просто так.