— Ты удивишься тому, что я знаю.

— Сомнительно, — он усмехнулся. — Потому что если бы ты знала, то не стояла бы здесь, очаровывая меня светской беседой.

— Я бы тебя убила? — предложила я. — Потому что я более чем счастлива перейти к этому, если ты хочешь?

— Нет. Ты бы бежала, — он сделал размеренный шаг вперёд, затем остановился, повернув голову налево. — Я всё думал, когда же ты появишься.

Изящные дуги крыльев появились с другой стороны от него, когда Зейн поднялся, приземлившись из ниоткуда.

— Я ни за что не пропущу эту вечеринку.

Когда он заговорил, в его голосе послышался намёк на улыбку.

— Защитники. Верные гончие Истиннорождённых.

Я усмехнулась.

— Он не собака.

— И не очень-то верный, — добавил он, как будто я ничего не сказала. — Когда-то у меня был Защитник. Он был моего возраста, и мы росли вместе. Он был моим лучшим другом. Братом.

— Мне действительно всё равно, — сказала я. — Просто хочу быть честной.

Он повернул голову в мою сторону, пока Зейн держал дистанцию между ними.

— Я убил его. Вырвал сердце прямо из груди. Я не хотел этого. Мне пришлось.

— Классная история, братан, — крылья Зейна опустились. — Извини, если я повторяюсь, но мне тоже всё равно.

— Но разве ты не хочешь узнать меня получше? Знаешь, как это возможно, что есть ещё один Истиннорождённый? Как меня зовут? Или как долго я наблюдаю? Жду? — Он помолчал. — Вы оба были очень непослушными.

— Не знаю, какая часть "мне всё равно" тебя смущает, но позволь мне повторить. Мне всё равно, как тебя зовут и кто твой папа, — я почувствовала, как благодать пронзила меня. — Всё, что я хочу знать, — это как разрушить заклинания, удерживающие духов в школе.

— Ты не хочешь узнать про Мишу? — перебил он.

Моё сердце дрогнуло.

— Он рассказал мне о тебе... на твоём месте я бы этого не делал, — сказал он, заметив тихое приближение Зейна сзади. — Я в милостивом настроении, Защитник. Не испытывай его.

— Я в убийственном настроении, — прорычал Зейн. — Пожалуйста, испытай его.

— Если ты заставишь меня убить тебя, у меня такое чувство, что всё быстро пойдёт наперекосяк.

— Тот факт, что ты думаешь, что можешь убить меня, только доказывает, как далеко всё уже зашло, — парировал Зейн. — Ты можешь быть Истиннорождённым, но ты прикоснулся к Тринити, и одно это даёт мне более чем достаточно сил, чтобы сломать каждую жалкую косточку в твоём теле, одну за другой. Но я не убью тебя.

— Нет. Ты не сделаешь этого.

— Я просто поставлю тебя на раздробленные коленные чашечки, чтобы она могла нанести смертельный удар.

Боже.

Я хотела поцеловать Зейна, прямо здесь и сейчас.

— Кстати, о нанесении смертельных ударов, — парировал он, сосредоточившись на мне. — Интересно, что мы с тобой можем отметить убийство наших Защитников в списке наших общих переживаний.

— Мне всё равно, что ты скажешь о Мише, — сказала я и почти поверила себе. — Я хочу знать, как разрушить заклинания.

— Зависть — ужасная вещь, — сказал он вместо этого. — Это был грех Миши. Зависть. Ему говорили, что он особенный, и он умирал от желания в это поверить. Буквально.

Я напряглась.

— Это такая человеческая эмоция, — он пожал плечами. — Я хочу, чтобы вы знали моё имя.

— Я хочу, чтобы ты просто ответил на мой чёртов вопрос, — огрызнулась я.

— Меня зовут Сулиен.

— Правда? — хмыкнул Зейн. — Угрюмый? Так тебя зовут?

Он вздохнул.

— Это пишется по-другому.

— Подходящее имя, — сказала я. — Ты похож на парня, который бренчит на гитаре, но знает только несколько аккордов и поэтически восклицает о девушке, которую любил, но которая не знала о его существовании. Угрюмый, отстранённый и холодный. Настоящая звезда вечеринки. Так вот почему ты хочешь приблизить конец света? Потому что ты застрял с именем Сулиен?

— Вообще-то я никогда никого не любил. Даже моего Защитника, — ответил Сулиен. — И я не собираюсь приближать конец света. Я здесь только для того, чтобы прокатиться.

— Угу, — пробормотал Зейн. — Итак, Сулиен, где скрывается Баэль?

— В безопасном месте.

— В безопасном от чего? — спросил он.

— От тех, кто хочет причинить ему вред. Как, например, ты.

Я подняла бровь.

— Ты защищаешь демона?

Сулиен усмехнулся.

— Забавно, что именно ты спрашиваешь об этом, но я защищаю план.

— Какой план? — потребовала я ответа.

— Тот самый, за который погиб Миша.

У меня сдавило грудь.

— Кстати, о Мише, он был именно таким, каким ты меня только что описала, но ты никогда не видела его с этой стороны. Это означало бы, что ты на самом деле думала о нём, а не о себе.

Это было прямым попаданием.

— У меня такое чувство, что ты его совсем не знала, — продолжал Сулиен. — Что в какой-то момент он действительно любил тебя.

— Заткнись, — предупредил Зейн.

— Но потом всё это превратилось в ненависть, — продолжал он. — Вот почему ты смогла убить его. Мне будет не так легко, потому что я не ненавижу тебя, Тринити. Я ничего не чувствую к тебе, но ты меня ненавидишь.

Уголки моего зрения побелели, когда золотой свет проник в мою руку, меч быстро обретал форму. Злые, шипящие искры вонзились в воздух.

— Ты прав. Я ненавижу тебя.

— Вся эта ярость... — Сулиен вздохнул, словно это доставило ему удовольствие. — Это будет твоя гибель.

Зейн рванулся к нему, но Сулиен пригнулся и отпрянул. Я метнулась вперёд, но он был быстр, двигаясь как молния. Только что он был между мной и Зейном, а потом оказался на карнизе.

— Я не могу разрушить заклинания, — сказал он. — Потому что я их туда не ставил.

— Чушь собачья, — я шагнула вперёд, держа меч в стороне, когда Зейн поднялся, расправив крылья. — Я знаю, кто ты. Ты — Предвестник.

Сулиен рассмеялся, и звук его был похож на звук падающего льда.

— Я — орудие возмездия, а ты — орудие разрушения. Это наши роли, которые мы должны играть.

— Ты всегда говоришь так, будто потерял всякую связь с реальностью? — спросил Зейн. — Господи. А я-то думал, только демонам нравится слушать свой голос.

Он фыркнул.

— Я был в милостивом настроении. Ты должна была спросить, зачем я собрал все эти души. Ты должна была спросить, почему я не убил тебя. Ты должна была спросить, какую роль ты играешь в конечном итоге. Но я знаю, что увижу тебя снова, Тринити, и когда увижу, будет разумно, если ты придёшь одна.

Прежде чем я успела что-то сделать, заговорить, подойти к нему или сделать ещё один вдох, он опрокинулся назад, падая с уступа в ночь.