— Нет. Потому что я не могу напортачить, когда я здесь. Там, внизу, ничего плохого не случится, если я упаду.
— В том-то и дело, — сухо ответил он.
— Не надо так нервничать. Я точно знаю, насколько он широк. Девять дюймов.
Я осторожно вернулась к нему и остановилась в паре футов. Я посмотрела вниз, не видя ни ширины выступа, ни очертания своих ботинок.
— Карниз это как моё поле зрения. Ну, за исключением того, что края здесь прямые и не похожи на шаткий круг, где всё иногда чётко, а иногда размыто. Всё остальное... — я подняла руки. — Тени. Это странно, потому что иногда они даже не чёрные. Они скорее серые. Я не знаю. Это может быть катаракта.
— Думаешь, невозможно это удалить?
— Мои глаза?
— Катаракту, — он вздохнул.
Я снова ухмыльнулась.
— Последний врач, которого я видела, сказал, что она на самом деле защищает мою сетчатку, и до тех пор, пока она не вызовет реальную проблему, он хотел бы воздержаться от разговоров об операции. Существует гораздо больший риск, связанный с операцией у людей, страдающих такими заболеваниями, и вероятны серьёзные побочные эффекты.
— Мне неприятно думать о том, что может оказаться настоящей проблемой.
Я фыркнула, подумав, что, хотя я и приспособилась к ограниченному зрению, катаракта часто раздражала меня до чёртиков.
— Если она причиняет сильную боль или полностью блокирует моё центральное зрение, я так думаю.
— Но ты же говорила, что у тебя и раньше болели глаза.
— Да, но с этим можно справиться. Скорее болезненное ощущение, и это, вероятно, не имеет никакого отношения к катаракте. Я имею в виду, не напрямую. Хотя, думаю, мне нужно проверить зрение, — запрокинув голову, я посмотрела на небо.
Мне потребовалось мгновение, чтобы увидеть далёкое, слабое свечение одной звезды, а затем другой.
— Однажды у меня уже были отёки. Они могут вернуться.
— Макулярные отёки? Опухоль за сетчаткой? — спросил он, ещё раз удивив меня своими собственными независимыми исследованиями. — Это может быть причиной того, что у тебя болят глаза. Нам нужно записаться на приём. Позвони Тьерри и узнай, может ли врач, к которому тебя возили, порекомендовать кого-нибудь поближе, например, Институт глаз Уилмера в Балтиморе. Они — отделение Университета Джона Хопкинса.
Он действительно провёл исследование.
— Мы просто должны быть осторожны, — продолжал он. — Пока нет генетического тестирования...
— Они и понятия не имеют, что я не совсем человек.
Я опустила руки, медленно приближаясь к Зейну.
— Хотя, ты можешь себе представить, если бы они сделали тест? Выражение на лицах генетиков, когда они бы увидели мою ДНК?
Он рассмеялся.
— Они, наверное, подумают, что ты инопланетянка.
— Я думала, ты не веришь в инопланетян.
— Я никогда этого не говорил. Я просто сказал, что вряд ли эти шипы принадлежат инопланетянам.
— А я сказала, что эти шипы могут принадлежать ангелам, — заметила я. — Просто хочу напомнить, что я была права.
Он фыркнул.
— Я думал о шипах. Они смертельно опасны для любого существа с ангельской кровью. С ними и твоей благодатью мы были бы лучше подготовлены.
— Хорошая мысль.
— Конечно, это хорошая мысль. Это была моя мысль, — ответил он, и я закатила глаза, пока тёплый ветерок обдувал мою шею. — Кстати, я забыл тебе сказать, что мне не удалось убедить Стейси не возвращаться в школу.
Я ждала всплеска ревности, но не было и намёка на уродливую эмоцию. Поскольку это было огромным улучшением, я решила не читать себе мораль.
— Она будет в безопасности. Сэм не говорил так, будто ей грозила непосредственная опасность.
— Ага.
Спрыгнув с карниза, почти смеясь над волной облегчения, которая прошла через связь, я подошла к Зейну с другой стороны.
Я чуть не потеряла глаз, едва не врезавшись в его крыло.
К счастью, он почувствовал, как близко я нахожусь, и поднял его прежде, чем я успела до него дотронуться.
— Ты беспокоишься о ней.
— Да, — признался он, и так близко, как сейчас, я могла разглядеть его профиль в лунном свете. — Она уже достаточно натерпелась.
— Да, — согласилась я. — Надеюсь, как только попадём в школу, мы сможем оценить ситуацию. Должен же быть способ вытащить оттуда духов и призраков.
Зейн уставился на улицу внизу, и я подумала, что если бы кто-нибудь мог его увидеть, то подумал бы, что здесь установлена каменная горгулья.
— Я знаю, что ты хочешь им помочь.
Я напряглась.
— Я помогу.
— Но ты не можешь помочь им пройти через заклинания, Трин.
Злость сменила моё в остальном приятное настроение.
— Ну, ты тоже не можешь изгнать их заклинаниями, так что мы можем пойти на компромисс. Уберите защиту, и я смогу отличить призраков, которые должны уйти, от духов, которые оказались в ловушке. Я могу позаботиться о Людях-Тенях в субботу вечером, и держу пари, как только я избавлюсь от них, призраки и духи могут успокоиться.
Он кивнул.
— Я думал о книгах, которые мой отец хранил в библиотеке. Есть огромная старая книга об ангелах. Наверное, было бы неплохо отправиться туда сегодня вечером и захватить её. Гидеон, возможно, уже смотрел, но.....
— Но это не повредит, — согласилась я.
— Правильно. И я также думаю, что есть ещё один путь, по которому мы можем пойти.
— Например...
Я вздрогнула, когда ледяная дрожь пробежала по затылку и остановилась между лопатками, как будто кто-то прижал руку к моей коже.
— Он здесь.
Зейн спустился с уступа одним плавным движением.
— Где?
— Рядом. Нам нужно выманить его, — я понизила голос и повернулась к Зейну.
В тени его серая кожа сливалась с темнотой, но светлый взгляд резко выделялся. План быстро сформировался.
— Нам нужно разделиться.
— Ага, мне уже не нравится эта идея, — проворчал Зейн.
— Мне тоже.
Я положила руку ему на грудь. Тепло его кожи согревало мою ладонь.
— Но в прошлый раз он не показывался, пока мы не разошлись, и нам нужно заставить его говорить. Я пойду на соседнюю крышу. Ты пойдёшь в другое место, спрячешься, пока он не появится.
— Трин...
— Я могу сама о себе позаботиться, и на этот раз я не позволю ему взять верх, — пообещала я. — Ты же знаешь, что у меня есть это.
Его крылья раздражённо дёрнулись, но он сказал:
— Знаю.
Я поймала его взгляд и потянулась, положив другую руку на твёрдую поверхность его подбородка. Три простых слова вертелись у меня на языке, но не могли вырваться. Я сделала то, что могла. Направив его голову к своей, я поцеловала его мягко, быстро, а затем снова встала на ноги. Я сделала шаг и обернулась.
Зейн поймал мою руку, притягивая меня обратно к своей груди. Вздох удивления покинул меня, быстро проглоченный давлением его губ на мои. Прикосновение его языка и почти запретное ощущение кончиков его клыков на моих губах почти превратили мои мышцы в жидкость. Меня подняли вверх, и только носки моих ботинок касались крыши, когда он поцеловал меня, как человек, выходящий из глубокого сна, и я ощущала это всем своим существом.
Этот поцелуй определённо был чем-то большим.
Когда он отстранился, мне пришлось вспомнить, что нужно было кое-что сделать. Важные вещи.
— Ты можешь целовать меня, когда я так выгляжу? — его голос был как наждачная бумага. — Это... это меня убивает, Трин. Правда.
Моё сердце сжалось, разрываясь между сдержанной красотой его слов и недоверием.
— Я могу поцеловать тебя вот так, потому что ты прекрасен.
Дрожь сотрясла его, когда он прижался своим лбом к моему, крепко держа меня ещё одну слишком короткую секунду, а затем он опустил меня на ноги, отпустив медленным движением руки.
— Я буду наблюдать.
Отступив назад, я провела руками по бокам.
— Извращенец.
— Будь осторожна, — прорычал он, игнорируя мой комментарий.
— Всегда.
Развернувшись, я рванула с места так быстро, как только могла, признав, что, если я не пойду, предопределённый долг или нет, я сделаю что-то невероятно безответственное и совершенно импульсивное. Я останусь и найду способ доказать, что он так же прекрасен для меня в своём истинном облике, как и в своей человеческой коже.
Точно зная, где находится выступ и расстояние между зданиями, я подпрыгнула, как только моя нога коснулась низкой стены. Короткие секунды в невесомости были такими же ошеломляющими, как поцелуй Зейна. Я приземлилась на корточки, осматривая освещённую крышу. С прожекторами и полной луной мне открывался неплохой вид.
Я встала и подошла к выступу, выходящему на улицу, всё ещё чувствуя прохладное давление на затылке. Вскочив на парапет, я опустилась на колени и стала ждать, пока машины проедут по узкой улице, а смех и крики людей внизу отойдут на задний план.
— Где ты? — сказала я в ночь, зная, что он придёт.
Ожидание было недолгим.
Через несколько минут я почувствовала, как усиливается холод. Моя благодать закипела, а потом вспыхнула. Я не шевелилась, затаив дыхание, пока не услышала, как он приземлился на крышу.
Он заговорил первым.
— Когда я видел тебя в последний раз, ты была без сознания.
— На случай, если ты этого не понимаешь, — сказала я, глядя прямо перед собой. — Неуместно вырубать девушку и уходить, не попрощавшись.
— Я мог бы убить тебя, дорогая, но ты вызвала во мне любопытство.
Моя челюсть заныла от нежного обращения.
— Мог бы. Убил бы. Должен был убить, — я поднялась, повернулась на каблуках и спрыгнула на крышу. Он стоял в центре, его волосы были почти цвета луны. Одетый во всё чёрное, как и в прошлый раз, он казался потусторонним. — Почему тебе так интересно?
— А почему бы и нет? — спросил он. — Ты такая же, как я.
— Я совсем не такая, как ты. Я не похожа на снеговика.
— Нет, ты как вулкан, всегда в нескольких секундах от извержения.
— Спасибо, — ответила я. — Почему ты испускаешь столько холода?
— Потому что моя душа холодна.
— Ну, это было банально.
Остановившись, я приготовилась к тому, что он бросится на меня.
— Ты не только груб, но и не слишком изобретателен.
— Во мне много чего есть, — он склонил голову набок. — Ничего из этого ты не знаешь.