Он выскальзывает из моей киски, и я падаю на диван, без костей и липкая, но очень довольная. Моя киска болит, но, как он и обещал, он еще не закончил со мной.

Кензо вытирает мою киску мягкими движениями салфетки, затем отбрасывает ее, и его пальцы берут верх, поглаживая мою влажную киску. Я пытаюсь протестовать, но он медленный и нежный, и не успеваю я опомниться, как снова нагибаюсь к его пальцам.

Кензо вводит в меня два пальца и гладит, пока я не задыхаюсь и не поднимаю бедра, и только тогда он перетаскивает мои ноги на край дивана и зарывается в меня лицом. Лижет и лижет меня, успокаивая своим языком.

— Как она на вкус, брат? — бормочет Райдер, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть, как он смотрит на меня. Все они, и всем им снова тяжело. Боже мой.

Гарретт стонет, облизывая губы, когда подходит ближе, заставляя меня пыхтеть сильнее.

— Как в гребаном раю, — стонет Кензо, его руки жадно хватают меня, поглощая все быстрее и быстрее.

— Кензо, — хнычу я, выгибаясь дугой, когда лезвие Дизеля внезапно задевает мою кожу, заставляя меня дернуться и повернуть голову, чтобы увидеть его за диваном, наклонившегося, чтобы коснуться меня.

— Она так сладко стонет, не так ли? — смеется Дизель. — Ты бы слышал, как она кричит, когда ты режешь ее кожу.

Мои глаза закрываются на это, я не могу этого вынести, и когда Дизель сжимает мое горло, перекрывая доступ кислорода, а Кензо проводит языком по моему пирсингу, я кончаю с криком, и все они смотрят на меня, как я извиваюсь от удовольствия.

— Я хочу поиметь ее в задницу, — говорит Дизель остальным, а Кензо целует каждое бедро и переворачивает меня. Я не могу даже говорить, не то что спорить, и когда чувствую, как грубые, мозолистые руки Дизеля гладят мои бедра, я хнычу, зарываясь головой в диван.

О боже, я не могу.

— Ди, — шепчу я, но он слышит меня, и его зубы внезапно впиваются в мое бедро, заставляя меня вскрикнуть.

— Наша, — огрызается он. — Я буду иметь тебя, как только захочу, Маленькая Птичка. Будет больно, и тебе все это понравится.

Пытка.

Это он пытает меня сегодня за то, что я посмела уйти от него. Они все такие, но когда это сопровождается одними из лучших оргазмов в моей жизни, как я могу протестовать? Поэтому, несмотря на то, что я измотана, мое тело устало и пресыщено, я не возражаю, когда он поднимает мою задницу в воздух.

— Я люблю тебя, Птичка. Ты – бензин в моем огне. Я бы никогда не отпустил тебя, и другие тоже. Они идиоты, если думали, что смогут, — бормочет он, раздвигая мои булки и облизывая мою попку.

— Готова ко второму раунду?

Вот дерьмо.