ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

КЕНЗО

Никто из нас не спал.

Дизель уехал после принятия решения, хрен знает, что делать, но я знаю, что через город будет проложен кровавый путь, и не знаю, вернется ли он. Гарретт тоже свалил, сражаться, без сомнения. Для человека, который хотел, чтобы она ушла с момента ее появления, он не хотел, даже злился при упоминании о том, чтобы отпустить ее.

Потому что он любит ее так же, как и я.

Но я люблю ее достаточно, чтобы отпустить. Чтобы дать ей то, что ей нужно. Я думал, что машина поможет, но когда она вернулась, я увидел правду в ее глазах. Этого никогда не будет достаточно. Нас никогда не будет достаточно, не до тех пор, пока она не обретет свою свободу.

Я слышал, как Рокси разговаривала с Райдером той ночью, и с тех пор он не был прежним, поэтому, когда он созвал собрание после того, как она ушла спать, это не было сюрпризом. Я был готов. Меня называют романтиком, мягкосердечным, и, возможно, я такой и есть, но Райдер? Он логичен, и это единственная причина, по которой, я думаю, остальные прислушались.

Рокси свободна от нас.

Мы отпускаем ее.

И я молюсь тому, кто, блядь, слушает, чтобы она вернулась, потому что, хоть раз в жизни, я счастлив. У меня есть все, что мне нужно, то, что деньги никогда не смогут купить ― кто-то, с кем я могу пройти через эту жизнь. Так получилось, что этот кто-то также является моим братом, что вполне логично. Никто никогда не встанет между нами.

Одна и та же блестящая, сильная, яростная, злая, умная и сексуальная женщина.

Она ― наше сердце. Наша мягкость. Наш разум, за такой короткий промежуток времени. Но мы для нее? Мы ― ее похитители.

Я жду, когда она проснется, мое сердце стучит в горле, а желудок завязан узлом. Будет ли Рокси счастлива? Грустна? Черт. Райдер сидит рядом со мной. Два брата, бок о бок, готовые вместе решать очередную проблему. Это похоже на то, как в детстве мы ждали противостояния с отцом, ждали, когда нам станет больно. Райдер, как всегда, леденеет, но я не могу. Я чувствую все это.

Боль.

Она в каждом моем вздохе. Если Рокси уедет, что станет с нами? Дизель и Гарретт уже ушли. Если ее здесь не будет, вернутся ли они?

Мы можем продолжать жить без нее, мы выживем, как всегда, но сейчас мы прирученные змеи, и без нее все будет напрасно.

Я влюблялся в нее медленно. Когда она впервые улыбнулась мне. Первый раз, когда я заставил ее смеяться, наш первый поцелуй, наше первое совместно проведенное время вместе. Когда она заснула в моих объятиях и держала меня за руку на могиле моей матери. Когда Рокси доверилась мне, поверила мне. Когда она перестала вздрагивать, когда начала тянуться ко мне. Доверилась мне.

С каждым разом я падал все ниже и ниже, пока не понял, что полностью влюблен в нее. Я принадлежу ей, но она не моя.

Не полностью. Ее сердце все еще тянется к городу. К прежней жизни. К свободе за этими стенами. Ничто не заменит Рокси, ни подарки, ни любовь. Ей нужно быть свободной.

А мне нужно, чтобы она перестала ненавидеть меня.

Я не мог этого вынести.

Я не мог снова вынести ненависть в этих глазах. Любовь означает боль, я знаю это, но эта боль? На этот раз она может просто уничтожить меня. Я уже пережил потерю матери, но это гораздо хуже.

Рокси проснулась рано. Я слышу, как она двигается, и не могу не улыбнуться. Она похожа на нас, всегда готова встретить день, одетая и накрашенная, только рядом с нами она теряет бдительность. Райдер застыл рядом со мной, но я вижу, что его руки сжаты в кулаки под столом, поэтому я делаю то, чего не делал с тех пор, как мы были детьми, ― тянусь к нему и беру за одну из них.

— Что бы ни случилось, ты никогда не потеряешь меня, — говорю я Райдеру, не глядя. Это то, что я должен был сказать давным-давно. Я знаю его страхи. Он думает, что станет нашим отцом.

— Ты никогда не станешь им. Это правильный поступок, брат.

— Знаю, но это так неправильно, — сокрушенно шепчет он.

— Знаю, — шепчу я в ответ, в горле ком. — Но ее жизнь не мы должны забирать. И никогда не должны были. Рокси никогда не была долгом, никогда не была деловой сделкой, она всегда была нашей судьбой, но иногда судьба имеет обыкновение приходить не вовремя.

— Что нам теперь делать? — спрашивает он, и я поворачиваю голову, чтобы встретиться с его потерянным взглядом. В его костюме и этих темных глазах я вижу того ребенка, которым он когда-то был, того, кто потерял маму слишком рано, кто потерял невинность от рук жестокого отца. Человек, который всегда знает, что делать, сейчас потерян, как и я. Наша идеальная жизнь и планы разрушены из-за одной женщины.

Его самый большой страх стал явью.

— Мы продолжаем жить, как всегда. Один вдох за другим. Позволь мне защитить тебя на этот раз, брат, позволь мне сделать это, — говорю я Райдеру, будучи сильным в этот раз. Ему это нужно. Ему нужно опираться на людей, даже если он этого не знает. Рокси научила меня этому.

Я слышу, как открывается дверь в ее комнату, и шаги направляются в нашу сторону. Он крепко сжимает мою руку и лицо брата ничего не выражает; мы оба поворачиваемся, чтобы посмотреть на Рокси, когда она входит. У нее мешки под глазами, и она устала. Вероятно, она тоже не спала. Она скользит взглядом между нами, и Райдер встает.

— Я не повторю жизнь своего отца, любимая, — рычит Райдер. — Я не мог вынести твоей ненависти ко мне. Все остальные? Смирюсь, но только не с твоей. Никогда.

Затем он уходит, предоставив мне разбираться с этим, как я и обещал. Он не убегает, не прячется, он учится тому, что иногда можно позволить другим помочь.

— Рай? — зовет она, когда он поднимается наверх, но он замирает, держась рукой за перила.

— Я люблю тебя всеми разбитыми, окровавленными частями себя, — пробормотал он, а затем исчез. Она задыхается, спотыкаясь, и смотрит на меня в шоке.

Я встаю и делаю шаг к Рокси, но не могу сократить расстояние между нами. Если я сделаю это, то могу обнять ее и никогда не отпустить. Сейчас мне нужна холодная уверенность Райдера, мне нужна сила Гарретта и убежденность Дизеля. Мне нужны они все, и они здесь, все они, в моем сердце. С ней.

— Рокси, мне нужно, чтобы ты хоть раз послушалась и держала свой красивый рот на замке, пока я не закончу. Ты ― любовь всей моей жизни, дорогая. Та, о ком я даже не подозревал, что искал все эти годы. Но ты здесь, и я люблю тебя больше, чем слова, вот почему я даю тебе эти ключи. Я знаю, что ты никогда не сможешь полюбить меня так, как я люблю тебя, когда ты не свободна. Надеюсь, я чертовски надеюсь, что хотя ты можешь уйти, ты свободна, и я обещаю, что это так. Мы не будем преследовать тебя, мы не будем охотиться на тебя. Ты действительно свободна... Я надеюсь, что ты все равно захочешь остаться. С нами. Люби нас, Рокси. Я знаю, что прошу не о чем-то легком или простом, я прошу обо всем, но я не могу не просить. Ты наше сердце, Рокс, наше живое, бьющееся сердце. Кусочек, которого нам не хватало в нашей семье. Ты перевернула наш мир с ног на голову. Мы не хорошие люди, мы не мягкие и не любящие, мы жесткие, и наши руки испачканы кровью. Но я клянусь, я клянусь, если ты останешься, ты никогда ни в чем не будешь нуждаться, и никто никогда больше не причинит тебе боль... ну, кроме нас. — Я ухмыляюсь, и слезы наполняют ее глаза, когда Рокси смотрит на меня, потеряв дар речи. — Мы будем любить тебя без напряга, всегда, даже когда это трудно или больно, когда мы ненавистны и мрачны, даже когда мы пугаем всех, кроме тебя. — Я подхожу ближе и передаю ей ключи от машины. — И вот я здесь, умоляю тебя не уезжать, хотя ты можешь. Ради тебя я потеряю всякое чувство достоинства и гордости. Я сделаю то, что они не могут. — Я сглатываю, слова даются с трудом, когда я смотрю в эти глаза, которые я знаю лучше, чем свои собственные. — Останься, будь нашей. Сохрани Райдера в здравом уме, растопи этот лед и дай ему любовь, которой у него никогда не было, но которую он заслужил. Люби Гарретта, даже если он борется с любовью к себе. Люби Дизеля, даже если это может убить тебя... и люби меня, даже если я этого не заслуживаю. Будь моей величайшей победой.

Она моргает и на секунду отводит взгляд, и я поворачиваю ее лицом к себе, моя рука задерживается на ее щеке.

— У меня нет подарков, нет драгоценностей, дорогой одежды или... или чего-либо, что можно предложить. Только я и мое сердце, — я ударяю кулаком в грудь. — То, которое мой отец пытался вырезать из меня. Оно разбито, повреждено и темно, как и все мы, но оно твое. Вместе с моим оружием и моей преданностью. Навсегда. Останься, дорогая, пожалуйста, останься.

Рокси сглатывает, не позволяя слезам пролиться, она слишком сильная, наша девочка.

— Я действительно свободна? — спрашивает она.

Я киваю.

— Свободна, ты можешь вернуться к своей жизни, если ты этого хочешь.

Она безмолвно смотрит в мои глаза. Мое сердце бьется в груди так громко, что она, должно быть, слышит его. Мои ноги подкашиваются, желудок скручивается, и когда она делает шаг назад, позволяя моей руке оторваться от ее лица, все обрывается.

Моя грудь разрывается, живот опускается, а ноги почти подгибаются. Я смотрю, как Рокси молча поворачивается и бежит к двери. Она распахивает ее, колеблется, и на мгновение у меня появляется надежда, надежда, что она останется, но потом она уходит, дверь за ней закрывается.

Я падаю на колени, мое сердце разлетается на миллион осколков, когда я смотрю на пустое место, где она стояла. Мой дом холоден и пуст. Я один.

И мне только что разбили сердце.

Она ушла.

Она ушла от нас.

Из-за шума я поднимаю голову к балкону. Я вижу удаляющуюся фигуру Райдера, а затем слышу, как хлопает его дверь. Сегодня она разбила не одно сердце, но мы сдержим свое обещание.

Подарим ей свободу.

Но... но что, если я не смогу?

Потому что секунды идут, а дышать становится все труднее и труднее, чем дальше она от нас. Что, если без нее не будет нас?

Что, если я не смогу ее отпустить?

Что, если я недостаточно силен?