Открыв следующую сумку, я нахожу трусики и лифчики своего размера. Откуда, черт возьми, он узнал мой точный размер?

Все, что осталось, – это пакет и коробка. Сначала я открыла пакет, в котором нашла два платья. Одно из них шелковое, красный, почти голографический материал, с короткими и узкими бретельками. И действительно чертовски мило. Следующее платье – черное. Вырез на спине закрыт кружевом, а вырез спереди очень глубокий. Оно чертовски сексуальное.

Ошеломленная, я открываю коробку, чтобы найти обувь. В ней нашлось несколько новых, шикарных ботинок, а также три пары туфель на каблуке. Он подумал обо всем, буквально обо всем, и это все так... обо мне и про меня.

Я этого не ожидала. Вздохнув, я откидываюсь на кровать, не зная, что и думать. Я хмурюсь, когда чувствую, как что-то острое впивается мне в бедро. Нагнувшись, я достаю маленький пакетик, который, должно быть, пропустила. Когда я заглядываю внутрь, то вижу косметику. Я почти визжу, когда переворачиваю его, чтобы увидеть только высококачественные бренды – все в моей цветовой гамме: красные и фиолетовые помады, темная подводка для глаз и тени для век.

Он подумал обо всем.

Моя рука цепляется за маленькую черную бархатную коробочку на дне сумки, и я вытаскиваю ее, сажусь, скрестив ноги, открываю шкатулку с драгоценностями и ахаю. Там, в шелке, уютно устроились две золотые змеи. Это явно серьги с чем-то похожим на рубины в глазах. Степень детализации ошеломляет. Золотые чешуйки стекают по телам, и они такие живые, что я почти могу представить, как они скользят.

Что это значит? Почему он отдал это мне?

Я думала, что я здесь просто в уплату долга, так почему же он старается изо всех сил, чтобы мне было удобно... кроме сегодняшнего урока, который, я думаю, я отчасти заслужила... почему же они это делают?

Гадюки украли меня, напоминаю я себе, но это кажется неубедительным даже мне. Так ли это? В конце концов, они просто пытались вернуть свой долг, и не их вина, что мой отец продал меня. Я имею в виду, они могли бы сказать «нет» или просто позволить мне быть свободной, но я думаю, что у них есть репутация, которую нужно поддерживать.

Черт, я действительно сомневаюсь в этом?

Разве для этого нет названия, например, Стокгольмский синдром? Я не стану одной из тех девушек, которые влюбляются в своих похитителей. Нет, совсем нет… но если они продолжат дарить мне дорогую косметику, я, возможно, буду ненавидеть их немного меньше.

Возможно.

Глупые эмоции, глупая шлюшья вагина. Перевернувшись, я встаю и убираю одежду, прежде чем скинуть ботинки и джинсы, и лечь обратно на кровать в жилете и трусиках.

Мои мысли постоянно возвращаются к тому поцелую сегодня. Я имею в виду, черт возьми, это был просто поцелуй, так почему я не могу перестать думать об этом? Моя рука поднимается сама по себе, касаясь моих все еще воспаленных губ. Все в Гадюках причиняет боль, даже их удовольствие.

Отбросив руку обратно на кровать, я вызывающе смотрю в потолок. Ладно, так что, может быть, я смогу признаться, что хочу трахнуть этих мужчин… может быть, если бы они не разговаривали. Да, я бы заткнула им рот кляпом, оттрахала их и бросила. Да, именно так.

Нет, черт возьми. Просто не могу.

Я не могу пересечь эту черту. Достаточно того, что Гадюки отняли у меня все, но им все равно. Они самодовольны по этому поводу, прагматичны, как будто даже не понимают, насколько это неправильно, что они просто похитили человека. Я не могу, я даже не могу их хотеть. Я не могу отдать им эту частичку себя, как бы сильно я их ни хотела.

Но… что, если они не позволят мне выбирать? Что, если они возьмут мое тело силой, как забрали меня?

Что, если они поймут, как сильно я их хочу?

Как сильно сжимается моя киска, когда я даже рядом с ними… например, когда Райдер говорит этим ледяным, мрачным голосом или Кензо ухмыляется мне… Сумасшедшая, но вызывающая привыкание личность Дизеля или гнев Гарретта.

Мое сердце колотится, а бедра трутся друг о друга, когда я представляю, как вся эта сила обрушивается на меня. Ладно, мне просто нужно немного снять напряжение. Очевидно, прошло слишком много времени с тех пор, как я трахалась, и мое тело решило, что, поскольку они единственные мужчины вокруг, они подойдут.

Да, вот и все. Сбрось немного напряжения, Рокс, а потом возвращайся к планированию того, как сбежать от гребаных змей.

Ладно, придумай что-нибудь сексуальное. Что-то другое, кроме татуированных, могущественных мужчин в этой квартире…

Но мои мысли возвращаются к Райдеру, закатывающему рукава, всей этой силе… я представляю его в спортзале. Его тело скользкое от пота, его холодные глаза суровы, когда он выжимает из себя все. Чтобы стать лучшей версией себя. Быстрее. Сильнее.

То, как его ледяной взгляд мерцал в раздражении на самого себя. То, как эти худые пальцы сжимали гири…

Просовывая руку в трусики, я стону, прикусывая губу, когда обнаруживаю, что уже мокрая. Погружая пальцы в соки, я обвожу клитор, дразня себя, представляя, что это чья-то другая рука. Прикасается ко мне, потирает, заставляя меня задыхаться, когда работает над моим клитором.

Закрыв глаза, я раскачиваюсь от прикосновения, когда другой рукой задираю рубашку и сжимаю грудь, вращая сосок и представляя, как Райдер засасывает его в рот. Эти холодные глаза остановились на мне, когда он ухмыляется.

Сдерживая стон, я погружаю пальцы глубже, скользя ими туда и обратно. Притворяясь, что это один из их членов, или их пальцы... Что угодно. Ускоряясь, я гоняюсь за оргазмом, который, как я чувствую, уже нарастает. Нужно достичь этой вершины.

Моему телу все равно, что я не должна их хотеть.

Оно хочет их.

Оно жаждет их.

И в моем тумане желания я вижу их, когда прикасаюсь к себе.

Задыхаясь, я сжимаю пальцы, представляя темные глаза Райдера, когда он наблюдает за мной с края кровати. Представляю, как губы Дизеля сминают мои, когда он берет то, что хочет, – меня. Гарретт тоже там, крадучись, обходит вокруг кровати, в кои-то веки наблюдая за мной. Палец Кензо дразняще скользит по моему бедру.

Да, черт возьми.

Они были бы жесткими, они были бы подлыми.

Это было бы грубо и наполнено гневом и ненавистью, все мы не хотели этого, но одновременно нуждались в этом…

Черт!

Оргазм пронзает меня из ниоткуда, и я стону, извиваясь в постели, мои бедра быстро приподнимаются, я достигаю разрядки, пока не падаю, мои пальцы влажные, когда удовлетворение буквально накрывает меня. Как и усталость.

Я чертовски устала сейчас. Вся эта борьба, весь этот стресс и бурные эмоции истощили меня. Соскользнув с кровати на дрожащих ногах, я иду в ванную и привожу себя в порядок, прежде чем забраться обратно под одеяло и свернуться калачиком.

Я могу это сделать.

Мне просто нужно, чтобы Гадюки не узнали, что они меня привлекают… или что мне чертовски любопытно, какими они были бы в постели. Да, именно так. Держаться от них подальше, вести себя спокойно и заслужить свое право на свободу.

Потому что, несмотря на модные подарки и тот факт, что они не причинили мне вреда, не совсем, я все еще хочу быть свободной. Я все еще хочу вернуть свою прежнюю жизнь, жизнь до этих змей. До их холодных взглядов и наглых рук. До того, где люди рассуждают об убийстве кого-то за кусочком пиццы. Я имею в виду, да, это, вероятно, происходит в баре, но я действительно не знаю об этом.

Я всегда ступала в эту чернильную тьму, в подбрюшье города, но это? Это гребаный эпицентр всего этого, а эти четверо командуют парадом.

Гадюки не остановятся, пока не завладеют всеми и всем. Но это не может касаться меня.

Ни сейчас, ни когда-либо.

Нет, если я хочу выжить.