Глава 38
Я закончила уборку на кухне, пока Бернадетт щелкала на своем ноутбуке в другом конце комнаты. Оливии в конце концов надоело шпионить, и она перебралась на диван, где принялась читать «Вестник», пока не задремала.
Меня все еще переполняла энергия, поэтому я отыскала веник и подмела полы. Затем взяла швабру и перемыла их. Прополоскав и убрав швабру, я осмотрелась в поисках другого занятия. Не сказать, что в доме Бернадетты грязно, но занятость всегда успокаивала мои нервы и приводила мысли в порядок. На фоне безумия отца, отравления бабушкой, чуть не утонувшей лучшей подруги и напряженной ситуации с пропавшим подростком, которого удерживает какой-то маньяк-экстрасенс, я постепенно сходила с ума.
Я решила заняться уборкой второго этажа. Обшарив все вокруг, я нашла пылесос и начала уборку в спальне Бернадетт. К тому времени, как я добралась до другого конца второго этажа, запас моей энергии начал иссякать.
Открыв последнюю спальню, я поразилась тому, насколько прекрасна эта комната. Угловое помещение с двумя стеклянными стенами. Две другие стены украшал темно-зеленый орнамент из плюща с крошечными фиолетовыми цветочками. Покрывало на кровати и акцентные подушки были выдержаны в том же темно-фиолетовом цвете и выделялись на фоне глубокого красного дерева рамы кровати и подходящей мебели.
— Тебе нравится? — спросила Бернадетт у меня за спиной.
Я вздрогнула, не ожидая, что кто-то подкрадется незаметно.
— Очень нравится. Это мамина комната?
— Нет, дитя. Но она ее обставляла. — Бернадетт подошла ко мне, оглядываясь по сторонам. — Эмбер сделала ее для тебя.
Сбитая с толку, я повернулась лицом к Бернадетт.
— Почему? Когда?
— Примерно за месяц до смерти, — отозвалась Бернадетт, подойдя к одной из стеклянных стен. — Она ничего не объяснила. Вообще ничего. Только сказала, что когда-нибудь это место станет твоим, и она хотела, чтобы ты чувствовала себя как дома.
Обойдя комнату, я осознала, что невольно потянулась к кулону с лунным камнем, которого больше нет. С легким вздохом я опустила руку и заглянула в ванную комнату, а затем обошла спальню по кругу. Стеклянные двери в белом обрамлении выходили на террасу. Сразу за дверью стояли два огромных горшка с растениями, увитые плющом, который каскадом стелился по бетону.
Я снова посмотрела на двери и резко вдохнула, осознав, что серебряные ручки, рама дверей, прозрачное стекло — все это совпадает с моими воображаемыми дверями.
— Я здесь уже была?
— Нет, — ответила Бернадетт, наклонив голову и посмотрев на меня сбоку. — Как раз это мне и показалось интересным, когда ты выбрала французские двери в качестве механизма перехода к видениям и обратно.
— Но как? Откуда я знала?
Бернадетт пожала плечами.
— Разве это имеет значение?
Полагаю, что с точки зрения общего положения вещей, это и правда неважно. Но очень любопытно.
Оливия вошла в комнату, оглядываясь по сторонам. Она заглянула в ванную, но затем перешла к дверям на террасу. Открыла их настежь, и в комнату ворвался свежий ветерок, подняв многолетнюю пыль.
Оливия чихнула, затем подпрыгнула, махая руками.
— Ой, ой, ой. Больно. Мой нос. Больно.
— Тебе нужно снова приложить лед, — посоветовала я, выходя из комнаты. — Уменьшить отек.
Они последовали за мной вниз. Завернув немного льда в полотенце для Оливии, я снова посмотрела на Бернадетт.
— Нашла что-нибудь полезное в Интернете?
— Пока нет. Но мои друзья попытаются поискать.
— Берни... — поддразнила Оливия, прижимая лед к носу. — У вас есть друзья? Я так горжусь вами.
Бернадетт посмотрела на меня.
— Объясни мне, зачем ты таскаешь с собой эту девчонку. Насколько я могу судить, она бесполезна.
— Она далеко не бесполезна. И она весьма изобретательна, когда к чему-то стремится. Она умная, веселая и общительная.
— О, а еще я верная, решительная и стойкая, — добавила Оливия. — На прошлой неделе я прошла тест на определение своих сильных сторон. К сожалению, результаты показали, что я должна быть юристом. Но я думаю, что одного юриста в семье вполне достаточно, правда? Кроме того, не уверена, что хочу возвращаться в университет еще на три года.
Бернадетт покачала головой, недоумевая по поводу Оливии. Затем она указала на обеденный стол.
— Ты посмотрела «Леджер»? Нашла что-нибудь об экстрасенсорной энергии?
Я бросила взгляд на стол, где оставила книгу.
— Экстрасенсорная энергия?
— А как еще ее можно назвать? Большой белый свет? — с сарказмом проговорила Бернадетт, пересекая комнату и пододвигая к себе книгу. — Каждое поколение записывает важные события и открытия, связанные с экстрасенсорным миром. Рождения. Смерти. Способности. Все это описывается для следующего поколения.
Бернадетт открыла книгу на одной из страниц, расположенных на передней стороне. На левом и правом листе тянулось нарисованное от руки семейное древо, которое я видела сегодня утром. На каждой волнистой линии были указаны имя и дата, образующие ветви.
— Круто, — восхитилась я, изучая страницу и перекладывая книгу в пространство между нами.
В левом нижнем углу страницы я обнаружила ветку с аккуратно напечатанным именем Бернадетт Куэйд. Под ее именем стояли еще три имени. Я с любопытством наклонилась ближе. Всегда считала, что моя мать была единственным ребенком.
Первое имя принадлежало мальчику, который, согласно записи, умер при родах. Рядом с его именем значилась Перл Куэйд, а рядом с ее именем — моя мать, Эмбер Куэйд.
Под именем Перл шла маленькая строчка с пометкой: умерла при родах. Мне стало грустно, но в то же время я растерялась. Перл тоже умерла при родах? Или когда рожала сама? Или и она, и ее ребенок умерли во время родов? Хотя Бернадетт стояла рядом со мной, я не решалась спросить об этом в присутствии Оливии. Реакция Бернадетт меня беспокоила. Я попыталась поставить себя на ее место: родить троих детей и пережить их всех. Впервые я поняла, почему Бернадетт такая раздражительная и отстраненная. За эти годы она пережила много потерь.
Я перешла к строчкам под именем матери и нашла свое имя плюс имя Райны. Рядом с нашими именами в скобках стояли инициалы. У Райны — Ф. Р., а у меня — Л. Д. Под нашими именами значились даты наших рождений. После этого записей больше не было.
Я рассмотрела другие имена на дереве. Примерно у половины из них в скобках рядом с именами стояли инициалы, но я не понимала, что они означают. Не увидев больше ничего интересного, я пролистала еще несколько страниц книги.
— Я пойду осмотрюсь, — сообщила Оливия и направилась к террасе.
— Шнырять в чужом доме — это невежливо, девочка, — скривилась Бернадетт.
— Как и игнорировать гостей, — с легким хихиканьем ответила Оливия, спускаясь по лестнице во двор.
Когда Оливия ушла, я посмотрела на Бернадетт. Я ожидала разъяренного взгляда, но вместо этого она лишь слегка усмехнулась, глядя в ту сторону, где скрылась Оливия.
— Она тебе нравится, — улыбнулась я. — Тебе нравится Оливия.
— Ни капельки, — заявила Бернадетт, отодвигая длинную скамейку, чтобы сесть рядом со мной. — Но в ней есть что-то такое, что напоминает мне твою мать. Беззаботная. Бесстрашная. — Она посмотрела прямо на меня. — Но твоя мать не была такой несносно болтливой.
Я рассмеялась, перелистывая страницы семейного древа.
— Перл Куэйд, твоя дочь. Она тоже умерла при родах или когда сама рожала? Я не могу понять, что это значит.
— Перл и ее безымянный сын умерли во время родов, — ответила Бернадетт, глядя в сторону. — Перл уехала на следующий день после окончания школы. Мы поссорились. Через полгода я получила известие о ее смерти. Я не знала, что она была беременна, когда уезжала из города.
— Ничего себе, — протянула я, положив свою руку на ее ладонь. — Мне очень жаль.
— Не стоит. Это случилось тридцать лет назад.
— Ты выяснила, кто был отцом ее ребенка?
— Нет, но я и не пыталась узнать. Твоя мать, наверное, знала, но я никогда не спрашивала. Эмбер и Перл не были близки, но Перл всего на год старше, так что они общались с одними и теми же людьми.
Я уставилась на семейное древо, пораженная уровнем истории, изложенной на двух небольших страницах.
— Что означают эти буквы после имен? Они есть примерно в половине записей.
— Просто больше истории, дитя. Но если ты хочешь спасти Тауни, у нас есть более важные вещи, на которых стоит сосредоточиться. — Бернадетт перелистнула книгу на другой раздел и вытянула ее перед собой. — Думаю, мы должны попытаться связаться с Тауни еще раз сегодня вечером. После наступления темноты. Если тебе нужно что-то успеть сделать до этого, делай сейчас.
— Если я задержусь допоздна, мне нужно проведать Фрэнсиса. Принести ему ужин.
— Я думала о нем — о твоем отце. Ты можешь объяснить его поведение? Он застрял в своей голове? — спросила Бернадетт.
— Как в видении?
— Да.
Я покачала головой.
— Нет. Он настороже. Всегда наблюдает. Следит за мной, за соседями, за каждым, кто приближается к дому. Он достаточно осознает свое окружение, чтобы красть оружие и бродить по дому по ночам. — Я провела рукой по волосам, размышляя о поведении Фрэнсиса. — Самое странное, что он всегда знает, когда кто-то ступает на территорию дома. Как будто по периметру стоит невидимый забор.
Бернадетт положила ладони на стол привставая.
— Мне нужно его увидеть. Изучить поведение, чтобы понять.
— Это небезопасно. Особенно сейчас. Он возбужден как никогда.
— Мне не нужно подходить близко, дитя. Просто нужно понаблюдать за его действиями. Увидеть своими глазами, как он реагирует.
Я вздохнула, повернувшись лицом к Бернадетт.
— Ты правда не знала? Не знала, что он стал... монстром.
— Нет, я не знала. Я конечно всякая, но не оставила бы тебя с ним, если бы была в курсе.
Оливия поднималась по ступенькам, неся коробку с вещами Тауни.
— Я подумала, что мне, не экстрасенсу, будет безопаснее собрать все это. — Она перевесила коробку на бедро. — Вам еще нужны эти вещи? Если нет, я верну все Далтонам.