Глава 17

Индия

Я не планировала начать день с пробуждения в тёмной комнате и пустой постели. Мне приснилось, что меня обнимали руки Джерико, и я надеялась в них проснуться, но его сторона кровати осталась нетронутой.

Где же он спал? Спал ли он вообще? Ему плохо?

Я переворачиваюсь, чтобы проверить время на тумбочке. Уже после полудня. Неудивительно, что его нет в постели. Тот факт, что он позволил мне поспать, кажется таким домашним, и от этого милого жеста меня охватывает тёплое, довольное чувство. Но всё же, мне хотелось бы, чтобы он разбудил меня, чтобы я могла о нём позаботиться. У меня есть сильное подозрение, что этот человек не знает, как притормозить, даже если ранен.

Сделав небольшую остановку в ванной и ещё одну в шкафу, чтобы найти майку и шорты, мысленно делаю заметку, что мне нужно принести сюда остальную одежду. Имеющиеся скудные запасы, довольно быстро стали повторяться.

Раньше было бы неправильно вернуться в свою квартиру и собрать свои вещи, чтобы принести их сюда, но теперь… именно это я и планирую сделать. Это мой дом.

Я выхожу в коридор, намереваясь найти своего мужа, но первой замечаю Дорси.

— Добрый день, миссис Фордж, — говорит она с улыбкой, пытаясь удержать на бедре таз с водой. Холщовая сумка с продуктами соскальзывает с её плеча. — Вам что-нибудь нужно?

— Нет, вам помочь?

Она поправляет сумку и перехватывает воду, качая головой.

— Нет. Я в порядке. Просто несу кое-что для Голиафа. Он решил остаться здесь для выздоровления, вместо того, чтобы послушаться мистера Форджа и куда-нибудь уехать.

— Как дела у Голиафа? Он в порядке? — меня быстро накрывает чувство вины. Я никогда не должна была настаивать на поездке в Прагу.

— Такой же сварливый, как лев с колючкой в лапе, но с ним всё будет в порядке. Врач уже был здесь, чтобы проверить его, и сказал, что он скоро поправится. Мистер Фордж тоже официально здоров, к тому же доктор всегда готов выехать, если Голиафу что-нибудь понадобится. Ещё он позвонил семьям Доннигана, Кобы и Бейтса, — говорит она с грустным выражением лица, отчего вокруг рта появляются морщинки.

На этот раз чувство вины не возникает в спешке, а появляется в виде удара в самое сердце.

— О Боже. Я должна была… Я должна была быть там. Это была моя вина.

Подбородок Дорси напрягается, и она в недоумении смотрит на меня.

— Они делали свою работу, мэм. Они знали на какой шли риск.

— Всё равно… — я обхватываю руками свою талию. — Хотела бы я всё вернуть назад.

— Вы ищете мистера Форджа? — спрашивает Дорси, меняя тему разговора, прежде чем из моих глаз упадут мерцающие слёзы.

— Да, было бы здорово, если бы вы могли сказать, где его найти.

— Он в своём кабинете, мэм.

— Спасибо, Дорси.

Она вежливо кивает мне и исчезает на кухне. Думаю, что она отправилась через заднюю часть дома, чтобы принести Голиафу припасы в его небольшой дом, который является частью жилого комплекса в задней части острова.

Я иду в сторону кабинета и обнаруживаю, что дверь закрыта. Когда я стучу, меня встречает тишина.

Ладно… может, Дорси ошиблась?

Я отхожу, чтобы продолжить поиск, но не успеваю сделать и двух шагов, как позади меня распахивается тяжелая деревянная дверь, и Джерико стоит на пороге. Я оборачиваюсь к нему лицом — не похоже, что он вообще спал. Его глаза налиты кровью, а тёмные волосы в беспорядке, как будто он снова и снова зарывался в них руками.

— Ты в порядке? — тихо спрашиваю я.

— Нам нужно поговорить. — Мрачный тон соответствует внешнему виду Джерико, и у меня сводит живот, когда я следую за ним в его кабинет. Он закрывает за мной дверь со зловещим щелчком.

— Хорошо. Как скажешь.

Он не смотрит на меня, пока обходит свой стол и садится за него, как будто намеренно устанавливает между нами расстояние. Но, почему? У меня в груди зарождается тревога.

Джерико вытаскивает из ящика манильскую папку и проталкивает её по дереву ко мне.

— Что это?

Он кивает на папку.

— Тебе нужно подписать это.

— Хорошо… что это?

Джерико открывает её и поворачивает ко мне лицом.

На трясущихся ногах я делаю два шага ближе и смотрю на документ.

Заявление на развод.

Я трижды моргаю, но название документа не меняется.

Я резко поднимаю голову и смотрю на мужа. Его измождённая внешность принимает совершенно другое значение, чем несколько секунд назад. Меня охватывает неверие, руки становятся липкими, а живот скручивает, отчего кислота жжёт горло.

— Что… Почему…

— Потому что я хочу развода.

Я задыхаюсь от кислого привкуса во рту, когда он произносит эти слова. Этого не может быть. Я всё ещё сплю. Верно? Я щипаю руку, боль говорит мне, что я не сплю.

— Я… Я не понимаю. Почему?

Его взгляд становится твёрдым.

— Я с самого начала никогда не должен был жениться на тебе. Это было ошибкой.

Ошибкой.

Моя нижняя губа дрожит, когда я пытаюсь сказать, но не получается. Но Джерико — нет, Форджу — не нужен мой ответ. Он продолжает:

— Я обещал тебе сто семьдесят пять миллионов, но я удвоил их до трехсот пятидесяти. Половина будет зачислена на твой счёт, как только ты подпишешь. Другая половина, когда всё будет завершено.

Я рассматриваю резкие черты его лица в поисках объяснения, как он мог это сделать сейчас, но там ничего нет, кроме его твёрдой челюсти и глаз, похожих на море в полночь. Бездонных. Безграничных. Абсолютно пустых.

— Я не понимаю. Что, чёрт возьми, на самом деле здесь происходит? — я качаю головой, как будто это поможет мне найти рациональную причину. Потом до меня доходит.

Сделка с моим отцом. Джерико нуждался во мне ровно столько, сколько ему потребовалось, чтобы заключить сделку.

У меня скручивает живот, и я спотыкаюсь.

— Ты подписал его, не так ли?

— Да. Теперь тебе нужно подписать. — Джерико толкает бумаги к краю стола и бросает на них ручку.

— Ты использовал меня, и как только получил то, что хотел, ты меня вышвыриваешь. — Я задыхаюсь от слов, и мой голос наполнен слезами. Ледяные пальцы сжали моё сердце и разорвали его пополам. Но моё опустошение не действует на него.

Он смотрит на меня по ту сторону стола, сжимая руками ручки кожаного кресла, как будто я ничто.

— Я же сказал тебе, что совершил ошибку. Я исправляю её.

Я тыкаю в него пальцем.

— Ты мудак. Грёбаный ублюдок. Ты заставил моего отца подписать сделку, а потом просто…

— О чём ты, чёрт возьми, говоришь? — спрашивает он, наклоняясь вперёд. — Я не подписывал сделку с твоим отцом. Мы ни черта не делали по ней со времен Праги.

Кровь ревёт в ушах, когда я пытаюсь сложить вместе кусочки.

— Тогда… тогда почему… — я смотрю на лежащие передо мной бумаги.

Он не подписал сделку, но всё ещё хочет, чтобы я ушла. От этого происходящее становится в сто раз хуже.

— Мы не можем быть женаты. — Его заявление эхом разносится по комнате, и в его словах невозможно ошибиться.

Жгучая ярость поднимается из самых глубин моей души.

Я сгребаю заявление со стола.

— Значит, ты собираешься впихнуть его мне, как будто я ничего не значу? Как будто мы ничего не значим? Что, чёрт возьми, происходит, Джерико?

Он скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула, как будто я не разлетаюсь перед ним на миллион кусочков.

— Ты хотела развода. Я даю тебе то, что ты хочешь.

Я бросаю бумаги ему в лицо.

— Ну, я больше не хочу его!

Часть меня ожидает, что он оббежит стол, обнимет и подхватит меня на руки… но Фордж этого не делает. Потому что он меня не любит. Слёзы жгут глаза, когда он встаёт со своего места, упирается ладонями о стол и наносит смертельный удар.

— Жаль, потому что я хочу.

Я отступаю назад, как будто он ударил меня кулаком в живот. Я никогда не знала, что слова могут вызвать такую сильную физическую боль, но он разорвал мою чёртову душу.

Один удар сердца. Два удара сердца. Три удара сердца.

— Почему? — шепчу я вопрос, как будто он вырван из моего предсмертного вздоха.

— Потому что с самого начала этого никогда не должно было случиться. Всего этого.

— Ты это всё придумал! — кричу я. Моя ярость выплескивается, когда я бью кулаком по столу. — Ты это устроил! Ты манипулировал и вынудил меня выйти за тебя замуж! А теперь ты просто решаешь, что всё кончено? Какого хрена, Джерико?

Я вздыхаю и смотрю на него, но мои слова не действуют. Он неприступная стена.

— Подпиши бумаги, Инди.

О нет. Он не будет использовать моё имя, как будто я что-то для него значу. — Не смей произносить моё имя. Мы не друзья! — я откидываю стоящий рядом со мной стул через комнату.

Джерико отталкивается от стола и смотрит на меня сверху вниз.

— Ты права. Не друзья. Так что подпиши их, и мы оба сможем жить дальше.

Ещё один смертельный удар. Слёзы текут по моему лицу, и я набрасываюсь на него, желая, чтобы он почувствовал ту же боль, раздирающую меня на части.

— Ты втягиваешь меня в это, а затем отталкиваешь, потому что ты не можешь ни с кем сблизиться. Всё, что тебе нужно, это твой долбаный бизнес, твои деньги и твоя месть, и в твоей проклятой жизни у тебя нет места ни для чего другого.

Это как наблюдать за извержением вулкана. Выражение его лица в мгновение ока меняется от стоического к разъяренному.

— Тебе никогда не приходило в голову, что я делаю это, чтобы защитить тебя? И если бы не моя грёбаная месть, ничего бы этого не произошло? Бастиен никогда бы не пришел за тобой! Бейтс, Донниган и Коба были бы живы, и тебя бы никогда не запугивали!

Я отступаю на шаг.

— Если бы тебе было не насрать на меня, ты бы так не поступил.

Его губы сжимаются в твёрдую линию.

— Всё кончено, Индия. Подпиши чёртовы бумаги. Заберай свои деньги и уходи.

Я оступаюсь, моё тело дрожит так сильно, что у меня стучат зубы. Как он мог так поступить со мной? Я люблю его.

Я подавляю это чувство. Как я могу любить того, кто мог так поступить со мной?

— Пошёл ты, Фордж. — Мой голос дрожит так же сильно, как и мои руки. — Пошел ты. Ненавижу тебя. Ты так чертовски сильно хочешь развестись, чтобы избавиться от меня?

Как одержимая женщина, я хватаю со стола лист за листом, пытаясь найти тот клочок, на котором нужна моя подпись. Я замечаю его и хватаю, не заботясь о том, что бумага мнется у меня в руке. Я беру ручку со стола и нацарапываю свою подпись, пока разбитые осколки моего сердца превращаются в пыль.