— Не слушай его! Дело в том, что настоящая кожа твоего шифу тоньше бумаги. Когда он снимает маску, становится жутко застенчивым, и…

Прежде чем Вэнь Кэсин успел договорить, Чжоу Цзышу обернулся и с притворной улыбкой вкрадчиво спросил:

— Лао Вэнь, ты что-то сказал?

Вэнь Кэсин отозвался абсолютно другим тоном:

— Я как раз объяснял, что перед лицом опасности ты спокоен и неколебим как скала. Вот уж кого не назовёшь тонкокожим! Да что там, твою шкуру и колом не пробить, ты решительно не ведаешь, что такое стыд. Хоть в глаза плюй!

Неожиданно Чжоу Цзышу протянул руку и прижал ладонь к щеке Вэнь Кэсина. Тот замер, как громом поражённый, а Чжоу Цзышу молча приблизился почти вплотную, устремив на него пристальный немигающий взгляд. Чжан Чэнлин обалдело уставился на них, силясь понять, чем вообще занимаются старшие?

Так они стояли довольно долго. Наконец Чжоу Цзышу едва заметно улыбнулся и отпустил Вэнь Кэсина, легонько щёлкнув его по мочке уха. 

— Ну вот, наконец-то ты покраснел! — усмехнулся Чжоу Цзышу. 

Вэнь Кэсин растерянно дёрнулся вперёд, двинув левой рукой и ногой одновременно. Чжоу Цзышу было расхохотался от души, как вдруг внезапно смолк. Вэнь Кэсин и Чжан Чэнлин проследили за его взглядом и увидели человека в белых одеждах, который стоял неподалёку, бесстрастно наблюдая за ними.

Примечание к части

∾ «Встревоженным лебедем» — «быстра и стремительна, словно встревоженный лебедь» — образное описание грации движений.

∾ «Если кое-кто решит взять в жёны…» — «河东狮», или «Львица с северного берега реки» — взято из анекдота о знаменитом учёном Су Дунпо.

∾ Точка Даньчжун — 膻中, акупунктурная точка посередине груди на уровне четвертого межреберья.

∾ «Облёт девяти дворцов» — реально существующая техника. Для тренировки в квадрат 3 на 3 втыкается 9 шестов, которые нужно непрерывно обходить в определенном порядке, при этом нанося удары по шестам.

∾ Мемориальная арка — Гу Сян говорит, что собирается воздвигнуть пайфанг (牌坊, или мемориальную арку) для Мо Хуайкуна. Это звучит одновременно и хвастливо, так как мемориальные арки - дорогое удовольствие, и нелепо, так как пайфанги обычно не возводят в честь кого-то.

∾ «Исполинами синими горы…» — «Исполинами синими горы, изумрудными водами реки» — строки из поэмы Бо Цзюйи (772—846) «Вечная печаль» (пер. команды younettranslate). В контексте поэмы она означает печаль от разлуки, но Вэнь Кэсин, конечно, издевается. В обиходе фраза используется при прощании и дополняется словами «ещё свидимся».

Том 2. Глава 44. Шучжун

Заметив Е Байи, Вэнь Кэсин помрачнел. А увидев, насколько внимательно тот всматривается в лицо Чжоу Цзышу, насупился ещё сильнее. Чжоу Цзышу лишь слегка удивился и сложил руки в малом поклоне:^[308]

— Старший Е.

Е Байи разглядывал его ещё какое-то время, прежде чем заговорил:

— Ты ли это? Наконец-то выглядишь приличным человеком! Зачем цеплять на себя ужасные маски и одежды? Старая мудрость гласит: «Гордись своим именем и стой на своём».^[309] Внешность даруется небесами и родителями. Тебе знакома фраза: «Будь честен, как яркий день»?^[310]

Чжоу Цзышу поднял голову к лазурному куполу, превозмогая желание расплющить Е Байи в лепёшку. Спустя несколько размеренных вдохов Чжоу Цзышу опустил взгляд, скромно улыбнулся и произнёс обычно неприсущим ему смиренным тоном: 

— Старший вправе упрекать меня.

Е Байи принял его ответ с кивком, как само собой разумеющееся, и повелел:

— Следуйте за мной. 

Вэнь Кэсин уже убедился, что бескомпромиссность старого монстра не поддаётся логическому объяснению, и холодно хмыкнул: 

— Я что-то упустил? Мы теперь заодно?

Апатичное лицо Е Байи не выразило ни единой эмоции. Ни досады, ни веселья.

— Разве ты не хочешь понять, что произошло тридцать лет назад? — спросил он, немного помолчав. — Тебе не нужна правда о Жун Сюане, его жене Юэ Фэн и Кристальной броне?

Вэнь Кэсин было развернулся, чтобы уйти, но резко остановился. Так как он опустил голову, выражение лица тяжело было различить. Молчание затянулось, все застыли на месте. Наконец, Вэнь Кэсин медленно повернулся и скептически уточнил:

— Зачем мне… хотеть понять, что случилось с Жун Сюанем и его женой?

Е Байи тяжело вздохнул: 

— Когда достигнешь моего возраста, убедишься, что разгадывать желания людей не так уж сложно.

Поучающее наставление Е Байи с высоты прожитых лет ещё больше рассердило Вэнь Кэсина. Чжоу Цзышу понимающе переглянулся с ним и спросил:

— Достопочтенный старший, вы узнали что-то важное?

Губы Е Байи скривились, хотя по его жёсткому лицу невозможно было отличить искреннюю улыбку от лицемерной гримасы. 

— Откуда мне знать что-нибудь важное? Я всего лишь старый дурак, многие годы проживший в уединении! Сидя на горе Чанмин, ответов не найдёшь, — он развернулся к ним спиной и пошёл вперёд, — но я нашёл человека, который может поделиться правдой о тех событиях. 

— Не отставай! — велел ученику Чжоу Цзышу и без промедления направился за Е Байи. 

Вэнь Кэсин тоже был заинтригован:

— Что же это за человек, скажите на милость? 

Не соизволив оглянуться, Е Байи сжато бросил в ответ:

— Лун Цюэ, хозяин поместья Марионеток. 

— По слухам, поместье находится в Шучжуне^[311] и надёжно сокрыто среди глухих гор, — обеспокоенно предупредил Чжоу Цзышу. — Его хозяин, Лун Цюэ, — мастер ловушек, владеющий техникой Цимэнь Дунцзя и искусством «исчезающей двери». Не исключено, что поместье перемещается. Я неоднократно посылал людей на его поиски. Каждый новый картограф исправлял расположение поместья и клялся, что карта точна. Но, отправившись туда, мои разведчики обнаруживали лишь голые камни. 

— Это потому что ты бездарен, — ответил Е Байи. — Как говорится, «собачья пасть не исторгнет слоновую кость».^[312]

Чжоу Цзышу закрыл глаза, сделал глубокий вдох, разжал кулаки, снова сжал и, не говоря ни слова, стал прожигать взглядом затылок Е Байи. Чем дольше он смотрел, тем сильнее чувствовал, что форма черепа старого монстра идеально подходит для избиения. Чжан Чэнлин осторожно потянул шифу за накидку и пару раз открыл-закрыл рот, не решаясь подать голос. Чжоу Цзышу сердито посмотрел на него, выдернул край одежды из сжатых пальцев и раздражённо отругал мальчишку:

— Тебе не два года! Есть что сказать — говори. Не веди себя, как застенчивая фиалка!^[313]

— Ши… Шифу, мы пойдём пешком до самого Шучжуна?

Чжоу Цзышу приподнял бровь, осознавая все преимущества долгого пути.

Так Чжан Чэнлин единственным вопросом, который не следовало задавать, навлёк на свою голову тысячу бед и страданий. Всю дорогу злой шифу мучил его множеством способов: сначала велел практиковаться в обращении течения ци, потом заставлял идти на руках и, наконец, стал придерживать Чжан Чэнлина за плечо, чтобы юный ученик напрягал последние силы для продвижения вперёд. Это было хуже смерти — всё равно что тащить за собой гору!  

Вэнь Кэсин, как правило, задумчиво шёл в стороне, не вмешиваясь в учебный процесс. Его пристрастие к грецким орехам вызывало у Чжоу Цзышу тошноту. Не в силах выносить звук раскалываемой скорлупы, он старался сосредоточиться на Чжан Чэнлине. Во время одного из уроков, когда учитель и ученик были всецело заняты друг другом, Вэнь Кэсин предпринял редкую попытку разговорить их четвёртого спутника.

— Кем тебе приходился… Жун Сюань? — спросил он старого монстра. — Зачем копаться в истории тридцатилетней давности?

Е Байи коротко глянул на Вэнь Кэсина и пробурчал что-то себе под нос. Вэнь Кэсин уже решил, что не дождётся внятного ответа, когда услышал: 

— Всюду суёшь свой нос, как старая сплетница! Не твоё дело.

Вэнь Кэсин с такой силой сжал пальцы, что ореховая скорлупа громко треснула, а осколки от приложенной энергии далеко разлетелись в разные стороны. Чжан Чэнлин немедленно отошёл подальше, боясь попасть под горячую руку и стать жертвой скрытого оружия. Вэнь Кэсин намеревался ещё помотать нервы старшему и набрал в грудь побольше воздуха, чтобы остроумно возразить, но тут его внимание привлёк яркий блик. Присмотревшись, он обнаружил в длинных волосах Е Байи серебристую прядь. 

— Хм? Е, ты седеешь! — не поверил своим глазам Вэнь Кэсин. 

Вспышка в спокойных глазах Е Байи была такой мимолётной, что могла показаться игрой воображения. Он неосознанно поднял руку, чтобы коснуться своих волос, но остановил движение на полпути и равнодушно ответил:

— Никогда не видел седины? Невежественный человек всё неизвестное находит странным.

Вэнь Кэсин подумал: «В самом деле, странно… Этот древний монстр только выглядит молодо. За годы, что он прожил, обычный человек мог уже прахом обратиться, а этому хоть бы что! Но тогда, что за нелепая белая прядь?». 

В обсуждении этой темы была поставлена жирная точка — Е Байи умел держать людей на расстоянии. Всю дорогу из Дунтина в Шучжун он напоминал ходячего каменного истукана и оживлялся только во время еды. Любую пищу Е Байи сметал с неудержимым напором стихийного бедствия, способного перевернуть тысячное войско, словно бамбуковую циновку.

Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин скучали до смерти. От нечего делать они без конца шумно препирались и подначивали друг друга. Сперва Е Байи оставался бесстрастным слушателем, но вскоре нелепость их обоюдных насмешек переполнила чашу его терпения:

— Вы двое, поищите себе комнату наконец! Докажете свою лихость в постели, почему бы и нет? Стрекочете, как сверчки… У вас не встаёт или вы пара девушек, переодетых парнями? Зачем делать вид, будто вас что-то сдерживает? Это самые неуклюжие взаимные заигрывания, которым я когда-либо был свидетелем, а вы находите их забавными. Заткнитесь уже!

Чжан Чэнлин шёл на руках рядом, одновременно обращая поток своей ци. Это упражнение было тяжёлым само по себе, а шифу дополнительно усложнил задачу, заставив ученика перенаправлять энергию одновременно с ходьбой вверх ногами. Услышав раздражённую отповедь Е Байи, подросток сначала замер, а затем в его сознании что-то щёлкнуло. Лицо Чжан Чэнлина приобрело пунцовый цвет, поток ци прервался, и мальчишка с громким ойканьем хлопнулся на землю.