Если бы Е Байи не пообещал найти поместье Марионеток, Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин объединились бы, чтобы хорошенько поколотить старого монстра. Они даже обменялись для этого многозначительными взглядами, но Вэнь Кэсин отвлёкся, засмотревшись на лицо Чжоу Цзышу, пока тот с трудом сдерживал гнев. Поневоле залюбовавшись, Вэнь Кэсин неосознанно скользнул взглядом ниже, изучая сквозь одежду фигуру Чжоу Цзышу и представляя его тело. От воображаемой картины у Вэнь Кэсина пересохло во рту: «Старый монстр снова угадал».

Так Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин лишились последнего источника развлечений. После этого им ничего не оставалось, кроме как спонтанно объединиться и переключить внимание на пытки Чжан Чэнлина. Чжоу Цзышу говорил: «Сконцентрируй ци, влей её в нижний даньтянь, омывай потоком энергии меридианы, разверни направление в области головы и позволь течению свободно циркулировать», а Вэнь Кэсин по секрету советовал: «Тебе пока не под силу концентрировать ци! Она быстро рассеивается, потому что нестабильна. Разреши событиям идти своим чередом! Вместо концентрации ци сосредоточься на ощущении потока. Постепенно, шаг за шагом ты будешь развивать своё кунг-фу». 

Оба звучали разумно, и Чжан Чэнлин не понимал, чьим наставлениям следовать. Озадаченный, в одну минуту он концентрировал ци, а следом позволял ей рассеяться; сначала наблюдал за её течением в естественном направлении, а затем разворачивал циркуляцию вспять. Ко всему прочему, особый метод тренировок Чжоу Цзышу никто не отменял — рука учителя, весь день лежавшая на плече Чжан Чэнлина, давила тяжестью в пару даней.^[314] Парнишка не на шутку волновался: «Если шифу будет всё время прижимать меня к земле с такой силой, вдруг это остановит мой рост?». Сознание услужливо подбрасывало Чжан Чэнлину образ оскаленного Фэн Сяофэна, вызывая у мальчика приступ дрожи. 

Чжоу Цзышу не подозревал о переживаниях ученика. Он был озабочен тем, что Чжан Чэнлин, несмотря на прилежание, совершенно не улавливал суть учения. Когда-то Чжоу Цзышу ворчал на Лян Цзюсяо, называя его тупицей, и еле сдерживал раздражение при разъяснении непонятных шиди вопросов. Оглядываясь в прошлое, по сравнению с новым учеником, Лян Цзюсяо был безусловным гением!

Чжан Чэнлину повезло: годы, проведённые при императорском дворе, укрепили терпение и выдержку его шифу. Иначе последнему было бы трудно обуздать желание прихлопнуть юного балбеса одним ударом ладони, чтобы избавить себя от страданий.

По правде говоря, с Чжан Чэнлином поступали несправедливо. Во-первых, Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу изначально следовали различным подходам к кунг-фу. Возможно, мальчик добился бы некоторого прогресса, если бы его тренировал кто-то один. Во-вторых, никто из пары наставников не знал методики обучения и не заботился о том, понятны ли объяснения. Один что-то говорил, другой непременно добавлял замечания, они часто не соглашались друг с другом и начинали спорить. Дошло до того, что старшие удалились выяснять на практике, чей метод правильнее. В итоге оба вернулись с раскрасневшимися лицами, а Е Байи снизошёл до комментария в духе: «сравнение техник — лишь предлог, чтобы улизнуть и заняться непристойностями», оставив непонимающего и в равной степени смущённого Чжан Чэнлина наедине с воображением.

По мере приближения к Шучжуну мальчик чувствовал, что не только не прогрессирует в освоении кунг-фу, а скорее, наоборот. Рука шифу на его плече с каждым днём становилась тяжелее, не давая вдохнуть полной грудью. Вообще-то, изучать и практиковать кунг-фу, следуя противоречивым наставлениям, было чрезвычайно опасным занятием. Если бы Чжоу Цзышу тайно не помогал Чжан Чэнлину регулировать течение энергии, тот давно подвергся бы искажению ци.

Несмотря на пешее путешествие, они довольно скоро достигли Шучжуна. К этому моменту Чжан Чэнлин был совершенно измотан, и каждый шаг давался ему с огромным трудом. Последний десяток ли^[315] мальчик брёл, стиснув зубы, ощущая грохот пульса в висках и трепыхание выскакивающего из груди сердца. Наконец, его силы исчерпались полностью, и Чжан Чэнлин остановился, хватая ртом воздух. Суровый голос Чжоу Цзышу эхом отозвался в его ушах: 

— Так быстро сдался? Шевели ногами!

Вэнь Кэсин, услышав эти безжалостные слова, приподнял брови и обернулся к Чжоу Цзышу, чтобы вмешаться:

— Погоди-ка, А-Сюй… 

— Ты замолчи, — на жёстком лице Чжоу Цзышу не появилось ни капли сострадания, — а ты, малец, продолжай идти дальше, как я велел.  

У Чжан Чэнлина закружилась голова и резко потемнело в глазах. Мальчик хотел заговорить, но не решился: вдруг ци вытекла бы из тела через открытый рот? Тогда тонкая и только на вид хрупкая рука Чжоу Цзышу вогнала бы ученика в землю.

Вокруг безграничными волнами поднимались и опускались гряды гор Шучжуна. Гора за горой, гора за горой. Чжан Чэнлина охватило отчаяние. Казалось, этому путешествию не будет конца! Дрожь в ногах усилилась, мальчик с огромным трудом поднял голову и увидел красивый профиль каменной бесчувственной статуи — шифу даже не смотрел в его сторону, продолжая наставлять: 

— Дыхание непрерывное и нескончаемое, ци течёт по меридианам подобно реке, впадающей в океан. Форма внутренней ци гибкая и подвижная, как водяная змея. Нескончаемый, непрерывный свободный поток…

В голове мальчика эти слова внезапно сложились с впечатлением от горных цепей, повергших его в отчаяние — и Чжан Чэнлина озарило: бесформенное, но единое. Цельное, безграничное, нескончаемое!

Неожиданно его грудь наполнилась энергией. Из-за затуманенного зрения Чжан Чэнлин острее чувствовал изменения: ци присутствовала во всём его теле, просто он до сих пор не умел собирать её и задействовать. Теперь, вместе с пониманием сути, внутри пробудился невероятно мощный поток. Исходящая волна ци откинула руку Чжоу Цзышу с его плеча. 

Изумление на лице шифу — вот последнее, что разглядел Чжан Чэнлин, прежде чем перестал видеть и рухнул на землю.

Примечание к части

∾ Малый поклон: левая ладонь обхватывает правый кулак.

∾ Гордись своим именем и стой на своём — идиома в значении, близком к «Я есть, кто я есть» (и не стыжусь этого)/ «Мне нечего скрывать».

∾ Будь честен, как яркий день — идиома в значении «открытый и честный».

∾ Шучжун — отсылка к царству Шу (Шу Хань) — одно из трёх царств Эпохи Троецарствия Китая, существовавшее в 221—263 гг. Располагалось на современной территории провинции Сычуань.

∾ Собачья пасть не исторгнет слоновую кость — дословный перевод идиомы в значении «грязный рот не может выражаться достойно», т.е. от вульгарного или злого человека нельзя ожидать, что он будет говорить прилично.

∾ «Не веди себя, как застенчивая фиалка!» — метафора, относящаяся к молодой стеснительной девушке.

∾ Пара даней — 100 кг.

∾ Десяток ли — 5 км.

Том 2. Глава 45. Ожидание

Пока Чжоу Цзышу в неверии разглядывал свою руку, только что лежавшую на плече Чжан Чэнлина, Е Байи обернулся и равнодушно прокомментировал:

— Славно. Вот ты и довёл его до смерти. Теперь доволен? 

Вэнь Кэсин казался единственным человеком, сохранившим хоть каплю совести. Наклонившись, он приподнял Чжан Чэнлина, поместил ладонь между лопаток мальчика и начал аккуратно вливать ци. Через пару мгновений Вэнь Кэсин удивлённо воскликнул: 

— С ума сойти! У этого ребёнка меридианы намного шире положенного. Неужели он в самом деле исключительно одарён?

— Так и есть, — подтвердил Чжоу Цзышу. — Я обнаружил это, когда помогал ему стабилизировать течение ци после нападения Цинь Суна Зачаровывающего. 

Когда он забрал бледного Чжан Чэнлина из рук Вэнь Кэсина, между бровей мальчика всё ещё была заметна глубокая складка. Штаны Чжан Чэнлина едва достигали щиколоток: за последние полмесяца он снова прибавил в росте. Единственный сын героя Чжана не должен был оставаться к своим годам такой никчёмной посредственностью! 

Когда Чжоу Цзышу, расправившись с Цинь Суном, помогал Чжан Чэнлину залечить внутренние травмы, он обнаружил у парнишки прочный фундамент внутреннего потенциала. Вот только Чжан Чэнлину не хватало сил привести в движение столь мощный поток ци. Это было всё равно что вручить двуручный меч ребёнку, который и курицу не в силах связать.^[316]

Любопытство Е Байи тоже разгорелось. Протянув руку, он ощупал мальчика с головы до пят и удивлённо отметил:

— Хм, невероятно, что такой человек может существовать: непроходимый болван, феноменально одарённый от природы! Ирония небес? Благословение или проклятие? — повернувшись к Чжоу Цзышу, он прибавил:

— Меридианы твоего ученика широкие и чистые. Есть, с чем работать, но в плане восприимчивости он дурак дураком. Этому мальчишке будет труднее найти свой путь, чем кому бы то ни было… И да, можешь продолжать своё мучительство. В ближайшем будущем это его не убьёт.

К счастью Чжан Чэнлина, он был без сознания и ничего не слышал. Чтобы дать ему прийти в себя, остальные решили заночевать на ближайшем постоялом дворе и отправиться в горы, когда мальчик восстановит силы. 

Как обычно, Чжоу Цзышу проснулся посреди ночи из-за гвоздей. Он свернулся клубочком и прижал руки к груди, но не пытался подавить боль медитацией, а просто лежал, устремив немигающий взгляд на освещённое лунным сиянием окно. Сосредоточившись на своём состоянии, Чжоу Цзышу отметил, что действие гвоздей изменилось. Раньше во время приступов ему казалось, что плоть и меридианы пронзают маленькие ножи. Сейчас острые проявления стали менее болезненными или Чжоу Цзышу просто привык к ним. Но присоединилось новое чувство — будто что-то давило ему на грудь, прерывая поток дыхания. Подобные ощущения стали возникать вскоре после выхода из Дунтина и с каждой ночью беспокоили всё сильнее.