— Мы не можем показать, что поняли, что башня — это отвлекающий маневр, — сказала я. — Я собираюсь сосредоточиться на этом, и, возможно, мы сможем узнать что-нибудь об ифритах. Он все равно думает, что мы с тобой деремся с кем ни попадя. Он не заподозрит никакой изощренной уловки.
Кэрран улыбнулся.
— Ты бы хотела, чтобы я рычал в подходящие моменты и обещал разнести головы на куски?
— Ты не будешь возражать?
— Ну, для меня это может быть натяжкой, поскольку я никогда не делаю ничего подобного.
Я усмехнулась.
— Но если я буду должным образом мотивирован, я смогу сделать все, что в моих силах.
Ох, мальчик мой.
— У тебя есть какая-то конкретная мотивация на уме?
Он наклонился ко мне, в его глазах заиграли крошечные золотые искорки.
— А то.
В дверь спальни раздался приглушенный стук. Кэрран встал, обернул полотенце вокруг бедер (которое не должно было быть горячим, но было) и открыл дверь ванной.
— Да?
— Нам нужно выходить через двадцать минут, — крикнула Джули через дверь спальни.
— Ты не пойдешь, — сказала я ей.
— Я полностью одета и накрасилась.
— Нет, — прорычала я.
— Что, если это хитроумная уловка, и пока вы будете ужинать, придет Хью д'Амбрей и похитит меня?
О, ради всего святого…
— Теперь ты не сможешь выбросить это из головы, — крикнула Джули. — Ты будешь беспокоиться об этом весь вечер.
Кэрран рассмеялся.
Я еще глубже погрузилась в воду.
За что мне это все? За что?
— Кроме того, внизу Асканио, — сказала Джули. — Он говорит, что был очаровательным, а капризного соседа зовут Джастин Томас Роджерс. У Асканио есть его адрес. Дочь мистера Роджерса вчера заявила об его исчезновении. Он получил эту фотографию. Сейчас я подсуну ее под дверь.
Кэрран зашел в ванную и протянул мне фотографию. На меня смотрел мужчина средних лет, лысеющий, худой, несколько обрюзгший. Великан, который бесчинствовал в Гильдии, имел его лицо. Вот оно, подтверждение, которое мы так долго искали.
— Могу я сказать ему, что теперь ты его помнишь? — спросила Джули. — Он пригласил меня на свою вечеринку жалости, и я действительно хочу пойти.