Глава 22
Полли
Пока я жду, когда Эрик выйдет из душа, я поднимаю руку и любуюсь огромным камнем на своём пальце. Я чувствую себя ужасно, потому что у меня не было большего энтузиазма, когда он сделал мне предложение, но я действительно была в восторге. Моё сердце кричало, чтобы я сказала «да», но мой мозг ставил преграду на пути.
Не то чтобы я думала, что не заслуживаю счастья, но я беспокоюсь, что через некоторое время Эрик поймёт, насколько он лучше. Это то, с чем я боролась уже некоторое время. Но то, как он показывает мне, то, как он говорит мне, как сильно он заботится, просто разрушает мою неуверенность всё больше и больше с каждым днём.
Я сажусь и оглядываю комнату, на осмотр которой у меня действительно не было времени. Мои глаза блуждают вокруг и ни на чём не останавливаются. Эта комната такая неуютная. Пустая. Я даже не заметила, что на стенах не было картин. Ни декоративного столика в углу, ни украшений на комоде.
Была ли это его комната в детстве? Комната его родителей? Всегда ли так было… одиноко?
— О чём ты думаешь, Поллс? — появляется Эрик, и его голос пугает меня, так как я глубоко погрузилась в размышления об этой комнате. Я не хочу оскорблять его, потому что, возможно, ему так нравится. Но, вспоминая о том, как выглядит его дом в Плезант-Вэлли, я не думаю, что это так. Да, я могла бы сказать, что в его доме определённо жил мужчина, но в его доме там, по крайней мере, был небольшой характер.
Я смотрю на него как раз в тот момент, когда он натягивает футболку.
— Ничего.
— Лгунишка. — Эрик хватает свой бумажник и сотовый телефон с пустого комода. — Я не могу понять, злишься ли ты на что-то или всё ещё ошеломлена от оргазмов, которые я только что подарил тебе.
Я хватаю подушку под собой и бросаю в него, но он легко ловит её и смеётся.
— Если хочешь знать, я не злюсь и не ошеломлена.
Когда я встаю, чтобы пойти в душ, он протягивает руку и обнимает меня за талию, притягивая спиной к своей груди.
— Если ты не чувствуешь ни то и ни другое, тогда в чём дело? — его рука скользит вверх по моему животу, и когда он достигает нижней части моей груди, я сдаюсь.
— Чья это комната?
В тот момент, когда слова слетают с моих губ, он опускает руку и отступает назад.
— Иди прими душ, детка. Я приготовлю нам завтрак.
Я хочу заставить его рассказать мне, но я знаю, что он сделает это в своё время. Эрик рассказал совсем немного, но я знаю, что привести меня сюда — это большое дело. Поэтому я иду против своих инстинктов и залезаю в душ, чтобы привести себя в порядок, а затем встречаюсь с ним внизу. Он стоит ко мне спиной, но, когда я захожу на кухню, он поворачивается и смотрит на меня.
— Ты уверен? — его голос низкий, когда он разговаривает с человеком по телефону. — Чёрт. — Его глаза не отрываются от моих, но его слова адресованы человеку на другом конце его телефона. — Я разберусь с этим и дам тебе знать.
Стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть примерно на четыре фута, и Эрик ухмыляется, заканчивая разговор.
— Это просто Крис, он пригнал мой джип. Присаживайся, я сейчас вернусь.
Мужчина выдвигает стул из-за маленького буфетного столика и кивает на него, затем идёт по коридору, где я слышу, как открывается дверь и бормочут два мужских голоса.
Вид завораживает меня, и я подхожу ближе к двери, а не к столу. Я думала, озеро Мичиган было красивым… но у него нет ничего общего с Тихим океаном. Один из домов, в котором я жила у приёмной семьи, находился в паре кварталов от пляжа, и часто я ходила туда пешком, чтобы убежать от хаоса жизни со случайными детьми и группой «родителей», которые на самом деле просто хотели денег от государства.
— Ты голодна? — голос Эрика вырывает меня из моих мыслей, и я направляюсь к столу.
— Да. Что ты приготовил?
— Не так уж много. — Он ставит миску с нарезанными фруктами, миску с яйцами, тарелку с тостами и тарелку с колбасой и беконом на середину стола.
Это занимает почти всю площадь поверхности, и я смеюсь.
— И это всё для нас? Нам даже тарелки поставить некуда.
— Я и не подозревал, что их так много.
— Ты так думаешь? — Я спрыгиваю с табурета, хватаю пустую тарелку и начинаю наполнять её. — Хочешь выйти на улицу?
— Да. Отличная идея. — Эрик тоже загружает свою тарелку, и мы направляемся во внутренний дворик. Мы садимся на ступеньках, и я ставлю тарелку на ноги.
Вдалеке я слышу крики детей и звуки смеха. Я оглядываюсь вокруг, чтобы найти источник шума.
— Ты знаешь своих соседей?
— Вроде того. Достаточно, чтобы помахать рукой, когда мы проходим мимо, но недостаточно, чтобы запомнить имена детей.
— Хм. — Я жую кусочек бекона.
— Мы были в комнате моих родителей.
Не ожидая такого признания, я чуть не давлюсь беконом, но Эрик похлопывает меня по спине.
— Я в порядке, — прочистив горло, я спрашиваю: — Тебе трудно быть там?
— Да. Я убрал комнату и добавил всю новую мебель. Я сделал то же самое со своей детской комнатой, но оставил гостевую комнату такой же. Отчасти ты застала меня врасплох, когда спросила, но я должен был знать, что ты заметишь.
— Замечу что?
— Каким… безжизненным кажется этот дом. — Он пожимает плечами и запихивает в рот последний кусочек своей еды.
— Не весь дом, только ту комнату. Там пусто.
Поставив тарелку на ступеньку у своих ног, Эрик поворачивается ко мне.
— Я хочу сводить тебя кое-куда сегодня. Ну, на самом деле, в два места.
— Хорошо. — Я с нетерпением жду, куда мы пойдём.
***
Когда мы оказываемся на кладбище, я вроде как жалею, что не спросила, куда мы направляемся. Эрик останавливает свой четырёхдверный джип и глушит двигатель. Не говоря ни слова, он выходит и подходит ко мне, затем открывает дверь и помогает мне спуститься.
Его рука в моей указывает путь, и я прикусываю губу, чтобы остановить вопросы, слетающие с моих губ.
— Смит всегда спрашивал меня, куда я уйду, если исчезну. Обычно он думал, что я где-то в запое, что иногда и случалось. Но большую часть времени я был бы здесь. Если бы я не работал, я приходил бы сюда навестить их. — Он останавливается перед двумя большими надгробиями и кивает на них. — Я бы остался в пляжном домике один, — добавляет он. — Потом я бы пришёл сюда.
Он кладёт руку на камень.
Мэй Мари Андерсон
Любящая жена и мать
— Только после Софии у меня хватило смелости подойти и поговорить с ними, — его рука движется к камню чуть большего размера.
Андреас «Эйс» Уильям Андерсон
Преданный муж и отец
— …чтобы попросить прощения. — Он поворачивается ко мне и кладёт свою руку, теперь холодную от цементного блока, на моё лицо. — И когда я встретил тебя, когда я понял, что действительно чувствую к тебе, всё встало на свои места. Я понял последние слова моего отца; я понял, что на самом деле он был разочарован не во мне, а в себе за то, что возложил на меня такую ответственность. Я был всего лишь ребёнком. — Он опускает руку и голову.
— Ты был. — Мне нравится, что он не считает себя ответственным.
— Крис был болен в ту ночь. Наверное, единственный раз в своей жизни он боролся с желудочным гриппом. Я помню, как он вошёл на кухню с пакетом для рвоты в руке. Моя мама бросила на него долгий взгляд; он был бледен, почти казался зелёным, и она прогнала его, но он отказался уходить. — Он смеётся. — Ей пришлось позвонить моему отцу и заставить его приказать Крису уйти.
— Они не собирались убивать мою маму. Всё, чего они хотели, — это украсть её драгоценности и взломать сейф. Они поиздевались над ней, изнасиловали её и угрожали кучей дерьма. Это произошло, когда они отбросили её, и она ударилась головой о кофейный столик. Это и убило её. Когда мой отец застрелился, шум предупредил Криса, что что-то не так. Он нашёл меня. Их. Он нашёл нас всех.
Моё сердце разбивается ещё сильнее каждый раз, когда я слышу его историю. Каждый раз я узнаю всё больше подробностей. Слова ему не помогут. Не имеет значения, что я скажу, ничто не сможет заставить его почувствовать себя лучше. Поэтому я делаю единственное, что умею. Я обнимаю его и прижимаю к себе так крепко, как только могу.
— Каким-то образом они добрались до входной двери, поэтому я предположил, что они уже прошли через охрану у ворот. С моей стороны было глупо открывать им. Я думал, они что-то доставляют. Крис винит себя так же сильно, если не больше, чем я. Мы всё ещё ссоримся из-за этого по сей день, но я надеюсь, что настанет время, когда мы оба сможем думать о моих родителях без того, чтобы первой мыслью была их смерть.
— Я тоже на это надеюсь.
Эрик целует меня в макушку, и мы стоим так некоторое время. Я действительно чувствую себя польщённой тем, что он привёл меня сюда и поделился этим со мной. Вибрация от его телефона прерывает наш момент, и он вздыхает, прежде чем вытащить его из заднего кармана.
— Чёрт. Я должен ответить, детка.
Мужчина отвечает на звонок и отходит на несколько футов, пока я сажусь на скамейку прямо напротив могил его родителей. Я не слышу никаких слов, но я определённо чувствую сердитый тон в его голосе. Когда он возвращается и встаёт передо мной, становится более чем очевидно, что я права. Его челюсти плотно сжаты, и он засовывает телефон в карман с такой силой, что я удивляюсь, как джинсы не порвались.
— Мне нужно ненадолго съездить в «Фирму».
— В «Фирму»? — спрашиваю я, вставая.
— Да. — Он не вдаётся в подробности, но берёт меня за руку и ведёт обратно к своему джипу. Оказавшись внутри, он с лёгкостью ведёт машину, и примерно через сорок минут мы подъезжаем к обветшалому малопримечательному зданию. Нажатие кнопки, и стена здания превращается в две открывающиеся двери.
— Что за чёрт?
— Крытый гараж для парковки.
Он въезжает, а я рассматриваю сталь и металл вокруг. Чёрные машины выстроены по обе стороны, и Эрик паркуется на свободное место. Я подпрыгиваю, когда он открывает мою дверь, слишком занятая, чтобы даже заметить, что он вышел из машины. Он берёт мои руки в свои.
— Ты в порядке?
— Эм. — Я качаю головой. — Где мы, собственно, находимся?