Дверь слева от меня распахивается, и внутрь врывается мой водитель. Он бежит к телу мистера Миллера, которое неподвижно лежит на кровати, и кладет свои пальцы на шею мужчины.

"Черт!" - выплевывает водитель и поворачивается ко мне. "Что ты наделала, сука?"

Я игнорирую его. По какой-то причине я не могу оторвать взгляд от тела на кровати. Глаза все еще открыты, и хотя я не могу видеть их ясно, кажется, что они все еще смотрят прямо на меня. Сбоку от моего лица раздается пощечина.

"Проснись, мать твою! Нам нужно уезжать", - кричит водитель.

Когда я не двигаюсь, он хватает меня за руку и начинает трясти. Мгновение спустя я чувствую укол иглы в руку.

Нет!

Этот укол пробуждает во мне все остатки самосохранения. Флакон с таблетками выпадает из моей руки. Я отдергиваю руку, поворачиваюсь и выбегаю в коридор.

Уже глубокая ночь, и внутри это место кажется пустынным. Две широкие желтые полосы, идущие по всей длине ковра, помогают мне сориентироваться, и я следую за ними, пробегая по нескольким коридорам в поисках выхода. Мое зрение затуманивается, и у меня появляется головокружение. Каждый шаг дается мне тяжелее предыдущего, и кажется, что мои ноги отягощены бетонными блоками. Я поворачиваю за угол и продолжаю бежать, пока не вижу дверь в конце. Над ней висит табличка с зеленым светом. Я не могу прочитать буквы, но это может быть только одно слово. Выход.

Как только я добегаю до двери, я хватаюсь за ручку и бросаюсь наружу. Это пожарная лестница. У меня двоится в глазах, голова кружится с каждой секундой все сильнее, но с третьей попытки мне удается ухватиться за перила. Цепляясь за холодное железо, я неуклюже спускаюсь по ступенькам, чудом не падая. Как только мои босые ноги достигают земли, я поворачиваю налево и бегу в темный переулок. Справа от меня раздается автомобильный гудок, и я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть ослепительные огни, светящие мне в лицо, прежде чем темнота поглотит меня.

"Черт!"

Я открываю дверь машины и выбегаю к передней части автомобиля. На дороге, в футе от переднего бампера, лежит абсолютно голая женщина. Я знаю, что не сбил ее. Мне удалось остановить машину, прежде чем я наехал бы н нее, но, похоже, с ней что-то не так. Ее тело дрожит, как будто у нее высокая температура.

Я наклоняюсь и беру ее на руки. Запах мужского одеколона проникает в мои ноздри, когда я поправляю хватку. Кожа женщины необычайно холодная, и она так сильно дрожит, что, если бы я не прижимал ее к груди, она бы выскользнула из моих рук. Повернувшись на пятках, я несу ее к машине. Перекладывая ее небольшой вес на руки, мне каким-то образом удается дотянуться до ручки и открыть заднюю дверь. У меня нет одеяла, поэтому, осторожно опустив ее на сиденье, я снимаю куртку и накидываю ее на обнаженное тело девушки. Она тут же сворачивается в позу эмбриона, а дрожь продолжает сотрясать ее легкие формы. Как только я снова сажусь за руль, я нажимаю быстрый набор на своем телефоне и завожу машину.

"Док!" рявкаю я, как только он отвечает на звонок. "У меня в машине девушка, у которой, похоже, припадок. Должен ли я попытаться что-то сделать или сразу ехать в больницу? Или мне привезти ее к тебе? Я в пяти минутах езды".

"Симптомы?"

"Она очень сильно дрожит, и ее руки и кисти дергаются". Я бросаю взгляд через плечо. "Не выглядит так будто ее связывали".

"У нее пена у рта? Рвота?"

Я снова смотрю на девушку. "Нет. В данный момент нет".

"Привезите ее сюда", - говорит он. "Если ее вырвет, вам нужно остановить машину и убедиться, что она не задохнется. Это может быть эпилептический припадок или передозировка".

"Хорошо." Я бросаю телефон на пассажирское сиденье.

К счастью, движение свободное, поэтому я доезжаю до здания за пять минут, где у доктора есть небольшая клиника на первом этаже, прямо под его квартирой. Поскольку он в основном выезжает на дом к Братве, он пользуется ею, только когда кому-то нужно сделать УЗИ или рентген.

Я паркуюсь у входа и поднимаю девушку с заднего сиденья. Ее конечности все еще неконтролируемо дергаются, но рвоты нет. Держа ее на руках, все еще завернутую в куртку, я бегу к стеклянной двери, которую доктор держит открытой.

"Положите ее на каталку", - говорит он и бросается к медицинскому шкафу. "Почему она голая?"

"Понятия не имею. Она выбежала из здания, дезориентированная, и упала посреди улицы. Я чуть не сбил ее своей машиной".

Док подходит со шприцем, наклоняется над девушкой и оттягивает ей веко. "Передозировка. Отойдите".

Я делаю пару шагов назад и наблюдаю, как он делает ей инъекцию чего-то, затем приступает к подключению капельницы с физраствором к ее руке.

"Я возьму образец крови, чтобы мы знали, что она приняла. Но результаты будут не раньше завтрашнего дня. Я предполагаю, что это был один из обычных препаратов, поэтому я вколол ей противодействующее. Это отменит эффект". Он берет одеяло и накрывает им девушку. "Если она не яростная наркоманка, она должна прийти в себя через пару часов. Просто отвезите ее в приют или еще куда-нибудь и оставьте, чтобы они с ней разобрались".

Я смотрю вниз на девушку. Длинные темно-каштановые пряди падают на ее лицо, скрывая его от глаз. Она все еще дрожит под одеялом, но подергиваний нет. Ее дыхание также звучит немного лучше. Что, черт возьми, с ней случилось?

"Я заберу ее к себе на ночь", - говорю я, не отрывая взгляда от девушки. "Когда утром ей станет лучше, я заберу ее домой".

"Ты серьезно?"

"Да". Я поднимаю глаза и вижу, что Док смотрит на меня.

"Ты не можешь взять наркоманку к себе домой".

"Я не подброшу ее в приют, как будто она мешок с мусором, Док". Одна из рук девушки свисает вниз. Я беру ее маленькую руку и укладываю под одеяло рядом с ее боком. "И все равно это только на сегодня".

Док вздыхает и качает головой. "Если она наркоманка, а я уверен, что это так, то у нее будет ломка. С лекарством, которое я ей дал, оно, вероятно, начнется сразу же. В зависимости от того, что она принимала и насколько она сильная пользовательница, может пройти от пары дней до двух недель".

"Даже если она голая, ее волосы чистые, а ногти ухоженные. Скорее всего, кто-то накачал ее наркотиками при попытке сексуального насилия, или она сбежала от жестокого партнера".

Док смотрит на меня, затем кивает. "Хорошо. Я посмотрю, есть ли у меня набор для изнасилования. Я также проведу базовый осмотр. Подождите снаружи".

Я бросаю взгляд на девушку, которая, кажется, спит, и направляюсь к выходу. Начался снегопад. Я прислоняюсь спиной к стене и смотрю на улицу перед собой, задаваясь вопросом, что, черт возьми, случилось с этой девушкой.

Через пятнадцать минут док выходит и встает рядом со мной.

"Ну что?" спрашиваю я.

Сначала он ничего не говорит, просто смотрит в ночь.

"Док?"

"Они не "пытались" ее изнасиловать", - говорит он наконец. "Они изнасиловали ее, Павел".

Я откидываю голову в сторону. "Объясни."

"Кто-то разорвал ее; определенно есть следы насильственной травмы. Похоже, что это было не в первый раз. У нее есть старые рубцовые ткани. Я взял образцы для анализа на венерические заболевания и сделал тест на беременность". Он вздыхает и снимает очки. "Я лечил ее как мог, но ей понадобятся обезболивающие. Я проверю, есть ли у меня что-то, не вызывающее привыкания, что не вступит в реакцию с лекарствами, которые я дал ей, чтобы отменить передозировку. У нее также есть синяки, но, похоже, они появились несколько дней назад. На ее предплечье только один след от иглы, и он свежий. Вероятно, они вкололи ей то, от чего у нее была передозировка".

"Пришли мне результаты анализов, как только получишь их", - говорю я сквозь стиснутые зубы.

"Ты действительно заберешь ее к себе?"

"Да". Я возвращаюсь в дом.

"Павел", - зовет меня док. "Я не знаю, в каком состоянии будет ее психика, когда она очнется. Не спрашивайте ее, что случилось, просто отвезите ее к семье. И скажи им, что ей понадобится психологическая помощь".

"Хорошо." Я киваю.

*

Я сажусь в кресло и смотрю на спящую девочку, свернувшуюся калачиком в центре моей кровати. Сначала я подумал о том, чтобы положить ее в одну из двух других спален, но решил не делать этого. Лучше быть рядом на случай, если ее состояние ухудшится.

Кажется, ей лучше. Ее дыхание в норме, а дрожь полностью прекратилась. Я наклоняю голову, наблюдая за ее маленькой фигуркой под толстым одеялом. Она все еще голая под одеялом. Я не хотел рисковать, двигая ее руками и ногами, чтобы втиснуть ее в пижаму. Что, если она проснется и подумает, что я пытаюсь причинить ей боль?

Я ухватился за края кресла и глубоко вздохнул. Какой больной ублюдок мог так издеваться над женщиной? Особенно над такой крошечной. Я закрываю глаза и пытаюсь подавить желание побежать к машине, вернуться туда, где я ее нашел, и искать того ублюдка, который ее обидел. Но я не могу рисковать, оставляя ее одну. Что, если у нее случится еще один приступ? Но я найду того, кто посмел избить и изнасиловать ее, или каким другим пыткам подверг ее этот больной ублюдок. И я заставлю его заплатить. Моя хватка на подлокотниках усиливается, и раздается слабый скрип дерева. Спящая девушка зашевелилась, и я отпустил подлокотники, не желая ее будить.

Не знаю, что на меня нашло, и почему я решил привезти ее к себе. Я мог бы легко оставить ее в больнице и сказать, чтобы они прислали мне счет за услуги. Это бессмысленно, но я не мог заставить себя оставить ее где-то. Прошли годы с тех пор, как я чувствовал какую-то связь с человеком, даже с самым близким. Но вид этой девочки, такой раненой и незащищенной, всколыхнул что-то глубоко в моей душе. Потребность защитить ее от всего, что может попытаться снова причинить ей боль, возникла во мне, но вместе с этим появилось и желание уничтожить. Странно, что спустя столько лет во мне снова поднимается жажда насилия.