Он обхватывает другой рукой мою щеку, и, очевидно, думает, что то, в чем он признался, сведет меня с ума. Может быть, мне не должно нравится, что тот не может вспомнить их имена, но мне нравится.

— Почему я настолько другая? — спрашиваю я, наклоняясь к его прикосновению.

Он усмехается.

— Не знаю, но я почувствовал это в тот первый день, когда ты со мной столкнулась.

— Может, тебе не стоит стоять на тротуарах, и люди не будут с тобой сталкиваться. — Его улыбка нежная, и я понимаю, что он прав. Для меня в нем тоже есть что-то особенное. Я дразню его, потому что чувствую себя рядом с ним в безопасности. Обычно я прячусь в тени, но мне нравится, что он меня видит.

— Я хотел поймать тебя тогда, но… — Он качает головой. — Никогда не видел, чтобы что-то, чего я так сильно хотел, двигалось так быстро, чтобы убежать от меня. — Я открываю рот, чтобы заговорить, но он качает головой. — Дело не в погоне, не то чтобы я возражал против погони за тобой. У меня такое чувство, что ты всегда будешь держать меня в напряжении. — Он поднимает меня со стойки и заключает в свои объятия. — Но не сегодня вечером. Сегодня вечером ты вся моя.

Возможно, он будет прав, когда наступит утро, но прямо сейчас последнее, чего я хочу, — бежать.