Ты меня съел? — закричала она, или думала, что закричала. Было сложно определить громкость, когда твои слова были скорее впечатлениями, чем звуками. — Так я внутри тебя?

— Да, — сказал Призрак. — Но не впервые. Сюда я забрал тебя, когда спас от Грегори.

Марси вспомнила. Он схватил ее, когда шар огня Грегори летел в нее, и утащил ее в черно-белый мир. Ее голос тогда тоже был странным, как и когда он взял ее в «его мир», когда мертвые атаковали на Земле Восстановления. Но, хоть те два раза были странным, им было далеко до этого.

Почему это изменилось? Когда ты забирал меня до этого, все просто было черно-белым. Тут только черное. Слишком много черного.

— Это твое изменение, — объяснил ветер. — Когда ты была жива, я взял тебя, тело и душу, в свою магию. Потому ты еще видела физический мир, мы оба были в моей магии. Теперь…

Нет тела, — закончила за него Марси, глядя на пустую тьму там, где должна была находиться ее грудь. — Точно.

— Прости.

Не нужно извиняться. Мирон собирался меня убить. Только твоими стараниями я не умерла снова, так что я не буду жаловаться из-за темноты, — она попыталась пошевелить ладонями. — Зато мои руки уже без ожогов. Это бонус.

— Это было глупо, — гневно сказал он. — Я защищал тебя.

Но мы проигрывали.

— Лучше, чем потерять тебя.

Марси попыталась покачать головой. Не было смысла объяснять снова, что было на кону. Он уже знал. Как всегда, больше всего из-за ее смерти боялась сама смерть. Она всегда думала, что это было мило. Теперь, озираясь, Марси поняла, что его желание сохранить ее с ним могло быть глубже, чем она думала.

Тут не так и много, да?

Ветер накренился, будто пожимал плечами.

— Я не просто так назван Пустым.

Она посмотрела на воющую пустоту.

Я вижу, почему ты не хотел, чтобы я бросала тебя одного. А забытые мертвые? Разве они не здесь?

— Здесь, — сказал он. — Но я стараюсь не беспокоить их без повода. Моя работа — принести им покой, и их бывает сложно найти, если они не просят моего внимания, — ветер подул по широкому кругу. — Это место такое большое, даже мертвые не могут его наполнить.

Марси удивлённо подняла голову, глаза расширились.

Погоди, — сказала она. — В этот раз я не внутри твоей магии, да? — она огляделась во тьме. — Это твой сосуд. Впадина нашего страха быть забытым, вырытая в полу Моря Магии, которая наполнилась и стала тобой.

— Можно и так сказать, — с горечью сказал он. — У меня не было названия для этого места. Тут я проснулся, когда до меня донеслись крики забытых, пока я не встретил тебя.

Она медленно кивнула, глядя в пустоту с новым отношением. В другие разы, когда он втягивал ее, было слишком много того, что можно было увидеть. Теперь физическая реальность ей не мешала, и Марси начала понимать впервые, каким большим был ее дух.

Духи сами по себе были большими, но она всегда думала о них как о чем-то размера Алгонквин: большом, но понятном. Великие Озера были огромны, но на них можно было посмотреть с самолета и подумать: «Это озеро».

Призрак был другим. Она знала, что он мог быть больше, чем Алгонквин, с тех пор, как Амелия объяснила концепт Смертных Духов, но до этого Марси не понимала, насколько больше. Если сосуд Алгонквин вмещал Великие Озера, Призрак мог бы вместить США.

Пространство было таким большим, таким широким, что не удавалось увидеть все сразу. Марси знала об этом только из-за того, что ощущала края через магию Призрака. Чем дольше она думала об этом, тем больше понимала, почему Амелия, Рейвен и даже Алгонквин порой звали Смертных Духов «богами». Другого слова просто не было для чего-то настолько большого.

Что ж, — сказала она. — Я хотя бы не расстроена теперь, что никогда не могла тебя наполнить, — теперь она знала правду, и Марси удивляло, что ее магия вообще что-то меняла. Даже огонь Амелии был бы каплей в таком большом ведре.

— Потому что я был близко к краю, когда ты меня нашла, — сказал он бесстрастно. — Капля помогает сильно, когда ты близко к краю.

Не проси меня заполнить остальное, — потрясенно сказала она. — Я не знаю, есть ли так много магии в мире. Это место поразительное.

— Я рад, что тебе нравится, — тихо сказал он. — Мне нет.

Почему?

Ветер стал холоднее.

— Оно слишком большое. Большое, холодное и…

Одиноко?

— Мертвые всегда одиноки, — сказал он. — Одиноки в смерти и одиноки тут. Из общества у них только момент, когда я спасаю их из их рушащихся могил, а потом они боятся моего лица, — ветер, держащий ее, задрожал. — Все боятся меня. И этого места. Все, кроме тебя.

Я никогда не буду тебя бояться, Призрак, — пообещала Марси.

— Знаю, — сказал он, ветер сжал ее сильнее. — Иначе почему я так старался тебя спасти? Я знаю, что твоя работа важна, но у меня есть только ты. Если бы я не был быстр, Мирон порвал бы тебя.

Но не порвал, — твердо сказала она. — Благодаря тебя. Но ты-то должен знать, как меня тяжело убить. А мы вместе? Нас не остановить.

— Не совсем так. Мирон и его крыса подавили нас.

Подавили, — сказала она. — Не убрали. Но, хоть у СЗД больше магии, чем у тебя сейчас, и Мирон мощнее меня, как маг, у них нет того, что есть у нас. У них нет этого, — она провела ментальной ладонью по связи между ними. — Это наша сила, и так мы их одолеем.

Ветер вздохнул.

— Я знаю, что выбрал тебя из-за решимости, но, думаю, ты перегнула. Мирон тебе сильно навредил. Я едва поймал твою душу до того, как он изорвал ее, и твоя магия еще целая, потому что я ее сдерживаю, оставляя тебя в месте, где у меня полный контроль. Если ты снова пойдешь в хаос Моря Магии, даже с моим защитным ветром, ты будешь очень уязвима. Призрак.

Тогда мы совпадаем, — сказала Марси. — Я не сдаюсь. Ты знаешь, что могло произойти, если бы Мирон пробил путь к Сердцу Мира, если он еще не сделал этого, — она не знала, сколько парила во тьме, но лабиринт Мирона был почти завершен. — Я знаю, это опасно, но мы должны это сделать, Призрак. Если мы не станем Мерлином вместе, нам обоим конец. Полностью. Даже если я смогу вернуться в свою смерть, ты не сможешь меня забрать, когда место рухнет, да?

— Да, — мрачно сказал он. — Без Смертных Духов никто тебя не спасет.

Именно, — сказала она. — Потому мы не можем остановиться. Это не только наши жизни. Я даже не знаю, как описать масштаб того, что на кону, но мы уже столкнулись с выбором «личная безопасность или Мерлин», и мы оба знаем, что я выбрала.

— Да, — смиренно сказал он. — Хорошо, что мы делаем?

Попробуем другой подход, — Марси посмотрела туда, где ощущала края его тьмы. — Мне нужно, чтобы ты перенес меня в сосуд СЗД.

Ветер замер.

Я знаю, что ты можешь, — сказала она, не дав ему возразить. — Вы родились друг над другом. В тени Алгонквин. Думаю, из-за этого ты знаешь, где ее сосуд. Я хочу, чтобы ты отнес меня туда.

— Я знаю, где она, — признал Пустой Ветер. — И ты права, она близко, но…

Но?

— Она не как я, — сказал он, наконец. — Не как я сейчас, по крайней мере. — Помнишь, каким я был сначала? Каким растерянным и злым я был, как хотел тобой управлять?

Как я могу забыть? — Марси закатила бы глаза, если бы они у нее были. — Ты пытался сделать меня своим питомцем. Но у тебя была на то причина. Ты только пробудился, без помощи, а твоя обитель кричала тебе все исправить. Конечно, ты был зол и растерян.

— Как и она, — сказал Призрак. — Только она намного больше, и у нее больше причин злиться. Она не добрый город, Марси.

Я знаю это, — сказала она. — Но она — мой город. Я убежала в СЗД не только для того, чтобы спастись от Биксби. Я всегда хотела жить там, потому что там все возможно. Это мечта СЗД. Это город, где каждый может начать заново, и что угодно может произойти. Мирон не может сковать это цепью. Как бы она ни злилась, если она — все еще СЗД, которую я знаю, я смогу с ней поговорить.

— Уверен, ты сможешь, — сказал он. — Я просто не знаю, послушает ли она.

Нам нужно воспользоваться этим шансом.

Пустой Ветер вздохнул, а потом стал двигаться, потянул ее через тьму на огромной скорости.

— Я просто надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.

Не знаю, — призналась она. — Не могу. Мы на новой территории. Я ничего не знаю. Но нужно попробовать.

Правда была ужасной, но Марси привыкла к этому. С момента, когда она связала себя с Призраком, все было новым, странным и неизвестным. Она справлялась месяцами, но это была цена такого. Она надеялась, что не превратится в кусочки. Но уже не могла развернуться. Призрак уже замедлялся, его ветер мягко нес ее к краю тьмы.

Как все в этом месте, Пустой Ветер заканчивался скалой. Она поднималась из его глубин, как стена. В отличие от дыры на вершине смерти Марси, тут не было перевернутой лужи темной жидкости или какого-то барьера. Это был просто камень, место, где пол Моря Магии падал в пропасть страха людей быть забытыми, а выше в пропасть ниспадал водопад бушующей магии высотой в тысячу миль.

Ого, — Марси восторженно смотрела туда, дух поднял ее над тихим черным морем, льющимся еще более черную пропасть. — Это магия, наполняющая тебя?

— Она пытается, — прошептал он, направляя ее в место над своим сосудом на более медленной скорости. — Она уже долго так течет, а я — очень большая дыра.

Вижу, — она оторвала взгляд от водопада магии и посмотрела наверх. Попыталась. Они летели над полом Моря Магии, но увидеть толком ничего не получалось. Тошнотворные хаотичные волны до этого кружили ей голову, но теперь она едва их видела, они стали маленькими. Она пыталась понять, изменилась магия или она, когда Призрак объяснил:

— Магия тут разрежена, — сказал он, опускаясь к каменному полу. — Море Магии еще наполняется. От этого есть неровные места, особенно, где нужно наполнить много пропастей Смертных Духов. Магия льется нас быстрее, чем заменяется, и возникает мелководье.

Потому мы движемся так медленно?

— Нет, — он опустил их на дно моря. — Мы замедлились, потому что мы тут.

Марси вздрогнула. Опустившись, она ощущала камень под ногами, значит, у нее снова были ноги. Она быстро выяснила, что у нее были и ладони, как и остальное тело. Она все еще ничего не видела в темноте, но ее радовало то, что она ощущала свои физические части или хотя бы их иллюзию. Она повернулась к Призраку, чтобы спросить, было ли это из-за того, что они покинули его владения, или он как-то ее соединил, но вопрос умер, не сформировавшись до конца в ее голове, ведь ее взгляд опустился, и она увидела, где они опустились.