— Когда я сверг мать, я поклялся, что больше никого в моей семье не бросят. Это касается и Боба. Даже если это план, чтобы будущее стало лучше, в чем смысл, если ради этого нужно бросить семью? Даже если я ошибаюсь насчет Боба, Челси разозлилась достаточно, чтобы убить его сейчас, а я не могу это допустить. Я не хочу ничьёй смерти, особенно еще одного Хартстрайкера, так что пожалуйста. Прошу.

Он хлопнул в ладоши перед собой.

— Ты уже далеко зашел ради помощи Челси. Помоги спасти ее сейчас. Дай мне свою удачу, свою магию, самый быстрый самолет — что угодно. Просто помоги сделать что-то, пока еще не поздно.

Он умолял под конец, так бесстыдно, что любой нормальный дракон был бы возмущен. Но Джулиус никогда не был правильным драконом, и он не переживал за свою гордость. Если так он попадет в СЗД быстрее, он упал бы на живот. Он хотел попробовать, но император вздохнул, убрал золотую вуаль с лица, чтобы посмотреть на Джулиуса золотыми глазами.

— Я не могу.

— Почему? — осведомился Джулиус.

— Потому что это не моя проблема, — спокойно сказал Цилинь, поднимаясь с трона. — Если хочешь сдаться, мы можем…

— Как это не твоя проблема? — перебил его Джулиус. — Ты пришел сюда из-за Челси! Как ты можешь бросить ее?

— Я поклялся больше так не делать!

Крик императора еще отражался эхом, когда гора снова задрожала. Но в этот раз была не мелкая дрожь. Тронный зал трясся под ногами Джулиуса, залатанные трещины, оставшиеся после боя с Эстеллой, открывались. Трещины потянулись по потолку, пустые цепи, на которых раньше висел череп Кетцалькоатля, дико раскачивались. Одна не удержалась и рухнула на пол за Джулиусом. Если бы он не двигался быстро, большая металлическая цепь попала бы по нему. Он следил, чтобы не упало еще что-нибудь, когда тряска прекратилась так резко, как началась. Он поднял взгляд и увидел, что Цилинь сжался на троне, держался за голову руками.

Он замер, выглядел как статуя сильнее, чем золотой дракон, на котором он сидел. Он даже не дышал, когда император вдруг обмяк на подлокотнике трона, его тело дрожало.

— Тебе нужно уйти, — выдохнул он, его идеальное лицо было бледным, в поту. — Я не… я сейчас не спокоен.

— Все хорошо, — сказал Джулиус. — Я тоже не спокоен.

— Я заметил, — сказал император. — Но когда ты злишься, ты не устраиваешь это, — он махнул гневно на сломанный пол, но Джулиус мотал головой.

— Плевать, если ты разбил тронный зал. Я просто хочу твоей помощи.

— Как ты еще не понял? — завопил император, вскочив на ноги. — Я хочу тебе помочь. Если бы я был другим, мы уже были бы в пути, но нет. Я — Цилинь, удача Золой Империи и неудача, которая уничтожит ее, если я не справлюсь с долгом. Я научился тяжелым путем из-за твоей сестры ранее. Я не подвергну империю этому во второй раз.

— Тогда зачем ты тут? — спросил Джулиус. — Зачем тратишь время, если не поможешь Челси, когда она нуждается в этом?

— Потому что я не могу! — закричал Сян, его золотые глаза ужасно сверкали. — Я пришел сюда, потому что думал, что нашел способ обмануть систему. Я думал, если я завоюю Хартстрайкеров и помещу Челси под свою удачу, я смогу уберечь ее… не будучи слабым. Но я не могу, это очевидно, — он посмотрел на поврежденный пол, обмяк на троне с поражением. — Я не должен был приходить.

— Но пришел, — прорычал Джулиус, хмуро глядя на него. — Ты прибыл сюда. Ты завоевал наш клан. Ты давил на нас. Ты делал все это, потому что не хотел, чтобы Челси умирала. Теперь она в настоящей беде, и ты отвернешься от нее, потому что боишься?

Император стиснул зубы.

— Да.

— Я не верю тебе.

— А должен, — прорычал Цилинь, хмуро глядя с гневом, какого Джулиус еще не видел. — Я не скрывал любовь к своей сестре, но жизнь императора не принадлежит ему одному. В прошлый раз, когда я был эгоистом, моя империя заплатила за это. Теперь ты говоришь мне сделать это снова, и у тебя хватает наглости сомневаться в моей честности, когда я говорю «нет»?

— Да, — сказал Джулиус. — Потому что я не думаю, что ты говоришь это, чтобы быть хорошим императором, — он прищурился. — Думаю, ты напуган.

— Конечно, я боюсь! — завопил Цилинь. — Ты видел, что я могу!

И кусок поврежденного потолка в этот миг упал на землю между ними. Джулиус отпрянул, но, когда он поднял взгляд, император сжался на троне, побежденный.

— Видишь? — жалобно сказал он, глядя на обломки. — Всегда так. Даже когда я спокоен. Боюсь, из-за того, что я знаю, что, когда я расстроен, я все уничтожу. Когда твоя сестра бросила меня, каждый день в году у нас были землетрясения. Весь Нанкин сгорел. Дважды. Моя тетя по материнской линии, мама Лао, умерла от сердечного приступа, упомянув при мне имя Челси. У драконов не бывает приступов, но я дал ей это. Я все это устроил, катастрофа за катастрофой, снова и снова.

Он уткнулся лицом в ладони.

— Я не могу снова так рисковать. Ты прав, когда говоришь, что я люблю твою сестру, но в том проблема. Любовь опустила меня ниже, чем все до или после, и когда Цилинь падает, он забирает все с собой. Это правда роли Золотого Императора, и потому я не могу помочь тебе сейчас. Потому что, как бы сильно я ни любил ее, я не могу исправить проблему, и я не имею права тянуть свою империю в грязь с собой снова.

Он сказал это так, словно это был конец. Словно ничего больше нельзя было сказать, но Джулиус покачал головой.

— Ты ошибаешься.

Император поднял голову.

— Что?

— Ошибаешься, — печально повторил Джулиус. — Все зовут тебя драконом удачи, но чем больше я узнаю о тебе, тем больше понимаю, что все наоборот. Ты неудачлив. Ты во многом проклят. Вся твоя империя сосредоточена на твоей волшебной удаче, но та удача хороша, когда ты счастлив, а никто не бывает счастлив все время. Ты говоришь, что твой долг — оставаться спокойным и нести удачу своему народу, не замечая факта, что просто безответственно ставить судьбу двадцати кланов драконов, сотен миллионов людей, всей земли Китая, а теперь и Хартстрайкеров, на счастье одного дракона. Особенно, когда ты даже не получаешь справедливой оплаты за это.

— Это абсурд, — фыркнул Цилинь.

— Да? — Джулиус упрямо скрестил руки на груди. — Когда в последний раз ты был счастлив?

Император стиснул зубы.

— Я стараюсь всегда сохранять спокойствие…

Джулиус поднял руку.

— Я не говорил о спокойствии. Я спросил о счастье. Когда в последний раз ты наслаждался жизнью?

— Не помню, — раздраженно сказал Цилинь. — Но смысл не в этом.

— В этом смысл! — завопил Джулиус. — Ты говорил мне с тех пор, как попал сюда, что твой долг — нести удачу. Что твоя всесильная удача накроет нас защитой и радостью, если мы согласимся присоединиться к тебе. Но я заметил не это. Пока я видел из твоей империи то, что все стараются избежать последствий твоего несчастья.

Он указал за плечо на закрытые двери тронного зала, на другой стороне, скорее всего, ждал Лао.

— Твой кузен, твоя мать, те, кому ты должен доверять больше всего, относятся к тебе как к живому ядерному оружию, и они правы. Ты — катастрофа, которая вот-вот произойдет, потому что ничья жизнь, даже Золотого Императора, не лишена страданий. Будучи живым, ты порой недоволен, но вся Золотая Империя построена на идее, что ты — исключение из этого. Вся цивилизация у вас построена на заблуждении! Сам концепт всегда спокойного Золотого Императора невозможен, а ты верил в это. Ты говоришь себе, что ты — ответственный, стараешься быть спокойным, но в реальности ты так боишься своей магии, что предпочитаешь позволить любви твоей жизни рисковать собой в одиночку, чем рисковать своим несчастьем.

Его слова отражались от потрескавшихся стен, но Цилинь молчал. Джулиус не знал, слушал ли император. Он просто сидел на троне, опустив голову, сжав кулаки. Чем дольше Джулиус смотрел на него, тем больше он переживал за Цилиня.

— Я знаю, что заманчиво отбросить свое счастье ради других, — мягко сказал он. — Поверь, я знаю, но это далеко не заводит. Это кажется добрым и благородным делом, но потом самопожертвование становится обязанностью, а не даром, и я думаю, что ты давно прошёл этот переход. Ты так долго старался быть хорошим императором, но это оставило тебя ни с чем. Никакого счастья и надежды. Никакой любви. С тех пор, как ты прибыл, я слышал, что ты — самый сильный Цилинь в истории, снова и снова, но в чем смысл всей этой силы, если ты не можешь ею спасти того, кого любишь?

— Потому что это не моя сила, — Цилинь, наконец, поднял взгляд. — У меня есть обязанности. Драконы, которые полагаются на…

— У тебя есть драконы, которые в состоянии позаботиться о себе, — сказал Джулиус. — Это драконы! Каждый клан в мире выживает без удачи Цилиня. Вполне возможно жить долго и полноценно, не будучи благословленным магическим императором, так что, может, тебе пора перестать так переживать за своих драконов и начать переживать за себя. Чего ты хочешь? Что делает тебя счастливым? И пока ты не списал это на эгоизм, думаю, есть много доказательств, что счастливый Цилинь для империи куда лучше, чем просто спокойный. Ущерб, который ты устроишь сейчас, спасая Челси, будет крохотным, по сравнению с катастрофой понимания, что ты мог ее спасти, но побоялся попробовать.

Цилинь закрыл глаза, вздохнув.

— В твоих словах есть смысл, — признал он. — Но я не знаю, из-за твоей правоты так, или потому что я хочу верить тебе так сильно, что искажаю логику.

— Почему не может быть все сразу? — спросил Джулиус. — Не хочу звучать как типичный Хартстрайкер, но что толку быть императором, если ты не можешь сделать то, чего хочешь?

Все еще бледный, Сян слабо улыбнулся от этого.

— Я соврал тебе раньше, — сказал он. — Когда ты спросил, когда я был счастлив в последний раз. Я помню. Когда я был с твоей сестрой. С Челси, — его улыбка стала шире. — Она тоже не боялась со мной спорить.

Джулиус улыбнулся в ответ.

— Хартстрайкеры известны тем, что не молчат.

— Точно, — согласился император. — Но это мне нравилось в ней. Она не боялась мня злить, ничего не боялась. Я думал, что был безрассуден. Теперь я хочу быть безрассудным. Сколько можно было бы избежать, если бы я вел себя иначе?