Он посмотрел на Боба, словно ожидал, что дракон возразит, но пророк улыбнулся.

— Так все готово?

— Насколько возможно, учитывая обстоятельства, — птица склонила голову, глядя на Боба. — Ты?

Пророк вытащил телефон, идентичную копию древней голубой Нокии, которую он утопил на рисовом поле в Китае, но тут было меньше царапин. Он повернул отливающий зеленым экран, чтобы Ворон видел иконку сообщения в свете солнца. У него накопилось больше сотни сообщений, в основном, от Челси, но новое было важным.

К сожалению — и, наверное, оскорбительно, учитывая источник — сообщение было на китайском. Боб не был в нем силен, не использовал его больше шести веков. Он разглядывал иероглифы пару секунд, сдался и показал телефон Ворону.

Ворон в ужасе посмотрел на него.

— Серьезно?

— Ты говоришь на всех языках, — Боб пожал плечами. — Побудь полезным.

Он снова показал телефон духу, и Ворон утомленно покачал головой, спрыгнул с ветки на плечо дракона, откуда было видно лучше.

— «Мы идем».

Боб моргнул.

— Это все?

— Есть еще обещание смерти тебе и твоему клану, но смысл такой, — сообщил Ворон.

— Чудесно, — Боб убрал телефон в карман. — Да. Я готов.

Ворон встревожился еще сильнее.

— Ты играешь с множеством жизней, Хартстрайкер. Уверен, что это сработает?

— Будущее не определено, — честно сказал Брогомир. — Но я выстраивал эту цепочку домино почти всю жизнь, так что я почти уверен. Но если я не прав, мы все будем мертвы, и я не услышу, как ты скажешь: «Я же тебе говорил».

Ворон склонил голову, на миг Боб ощутил, словно все вороны мира смотрели на него одновременно.

— Не время для шуток, пророк, — буркнул Дух Ворон. — Я сильно рискую, доверяясь тебе.

— Мы все рискуем, — заверил его Боб. — Но мы можем только это. Будущее — движущаяся мишень. Можешь строить тщательные планы, сколько хочешь, но ничего не ясно, пока момент не настал. Даже тогда весь мир может перевернуться за миг. Если будешь следовать моим указаниям дословно — дословно — у нас будет шанс достичь давней мечты.

Ворон моргнул черными глазами.

— Ты — очень странный дракон.

— Чепуха, — сказал Боб. — Я — просто дракон, жадный, беспощадный и нацеленный на результат, как другие. Но поэтому ты можешь мне доверять. Все это для моей выгоды и твоей, что сочетается, как по мне. Кстати о результатах, ты получил приказы, так что пора лететь домой. Я знаю, что у вас, бессмертных, гибкие отношения со временем, но остальные из нас живут по графику.

Ворон мрачно посмотрел на голубку Боба.

— Ни у кого из нас не останется времени, если это провалится.

— Тогда убедимся, чтобы я не отставал от расписания, — сказал пророк, постучал по голому участку на запястье, где могли быть часы, если бы он их носил. — Прыг-прыг, птичка.

Закатив черные глаза, Ворон раскрыл крылья и улетел, пропав мгновенно. Когда он пропал, Боб посмотрел на дракончика, которая весь разговор каталась в земле у его ног.

— И мы пойдем?

Девочка, как обычно, не слышала его вопроса, но вскинула голову, когда шум двигателя машины нарушил тишину пустыни. Она поднялась по дереву, пока шум становился громче, стала драконом, чтобы забраться сквозь спутанные ветки и лучше рассмотреть джип, полный смертных туристов, который появился на холме.

— Вовремя, — сказал бодро Боб, протянул руку к голубке. Когда он устроил ее удобно на плече, Боб пошел по холму. — Идем, милая, — позвал он. — Пора тебе познать радости автомобилей.

Девочка спустилась с дерева, подняла пыль, пока бежала за ним по холму в пустыне к ничего не подозревающим людям и машине, которая вскоре будет их.

* * *

В это время Джулиус Хартстрайкер, самый младший сын Бетезды Хартстрайкер и основатель недавно появившегося Совета, все еще был на самой неприятной встрече в его жизни.

— В последний раз говорю, — прорычал он, хмуро глядя на мать поверх их трехстороннего стола. — Мы не будем голосовать о распечатывании твоего облика дракона, пока ты не поклянешься на крови, что не попытаешься снова подавить Совет.

— В последний раз говорю: я такую клятву не дам, — Бетезда отбросила блестящие черные волосы. — Будущий мятеж — мое право как дракона. Что делать свергнутой главе клана, если не пытается вернуть власть?

— Ничего, — тихо сказал Иен, его карие глаза сияли от едва сдерживаемой жестокости. — Потому бывших глав клана обычно казнят. Но Джулиус проявил милосердие, ты это приняла. Не рыдай теперь, потому что пора платить, — он указал пальцем на клятву на столе перед ней. — Подписывай. Или больше никогда не будешь летать.

Это был жестче, чем действовал Джулиус, но он молчал. Два часа назад они освободили Челси и «Ф», стали обсуждать печать Бетезды, и его желание терпеть причуды матери давно пропало. Он не ожидал, что она просто примет судьбу — он не был уверен, что Бетезда Хартстрайкер знала, как это сделать — но он не думал, что потребуется пятнадцать раз переделывать клятву «пообещай, что не попытаешься разрушить новую систему, и тогда ты получишь облик дракона», чтобы она ее подписала.

— Мы были справедливы, — напомнил ей Иен. — Но это кончилось. Совет Хартстрайкер останется, и если ты не хочешь оставаться такой, — он указал на ее человеческое тело, — ты перестанешь быть упрямой.

Бетезда гневно посмотрела на него.

— Это вымогательство.

— Тебе стоит привыкать, — прорычал Иен. — Подписывай, матушка.

Бетезда нахмурилась, а потом схватила бумагу со стола.

— Ладно, — прорычала она, вонзила острый ноготь в подушечку большого пальца. — Хотите купол из бетона над кланом? Он будет на ваших головах.

Она прижала рану к бумаге, запечатывая сделку кровью. После этого магия впилась, как ее острые зубы, и все они охнули. Но, когда это закончилось, Джулиус невольно выдохнул с облегчением и забрал у нее подписанную клятву.

— Спасибо.

— Радуйтесь, пока можете, — прорычала она, слизывая кровь с пальца. — Не важно, что вы заставили меня подписать, эта идея обречена. Кланами драконов управляют страхом и огнем, не советами. Если я не могу бунтовать, это сделает кто-то другой. И когда неизбежное произойдет, последним, что вы услышите, будет мое «Я же говорила». А потом я откушу вам головы.

Технически, она уже не должна была так угрожать, но Джулиусу надоело спорить. Он просто написал свое имя внизу кровавого контракта обычной ручкой, так быстро, как только мог, а потом передал его Иену, который сделал так же. Когда их три имени были записаны, магия снова укусила. Но в этот раз магия Совета, а не Бетезды. Магия клана была сильной, но не могла заставить дракона действовать против его интересов. Только клятвы на крови могли заставить, потому они и проходили через это. Теперь ее кровь и их имена были на одном контракте, и они были связаны вместе. Бетезда теперь не могла подорвать власть Совета ее же огнем, значит, они могли продолжать.

— Вот и закончили, — Иен помахал контрактом, чтобы высушить его, а потом опустил в кожаную папку. — Я предлагаю распечатать Бетезду Хартстрайкер. Все за?

Все подняли руки.

— Принято, — Иен хмуро посмотрел на их мать, когда она вскочила с кресла. — Надеюсь, будущие решения Совета не будут такими мерзкими.

— Зависит от вас, — заявила Бетезда. — Голосование и разговоры были вашей идеей. Теперь, если вы закончили, снимите с меня это проклятие. Вы не поверите, как больно крыльям под печатью.

Она радостно оставила его таким на полтора месяца, так что Джулиус ей не сочувствовал. Но, хоть было бы приятно оставить ее страдать, обещание было обещанием.

— Сходим за Амелией.

Бетезда скривилась от упоминания имени старшей дочери.

— Другого никого нет?

Джулиус пожал плечами.

— Если только ты не хочешь еще сильнее быть в долгу перед Свеной. Печать Амелии на тебе слишком сложная для кого-то еще.

— Если Амелия достаточно трезвая, чтобы справиться, — добавил Иен, взглянув на часы. — Почт пять часов.

— Для Ходящей по измерениям всегда пять часов, — с горечью сказала Бетезда. — Но в чем Амелия всегда была хороша, так это в магии под влиянием. Пока она в сознании, мы будем в порядке.

От этой правды Джулиус скривился. Он хотел вскоре заняться этой проблемой старшей сестры. Сейчас алкоголизм Амелии был меньшей из его тревог.

— Надеюсь, она в состоянии справиться. Когда я видел ее в прошлый раз, она выглядела плохо.

Марси умерла и забрала с собой половину огня Амелии.

— Это ничего, — заявила Бетезда. — Я разрезала Амелию надвое, когда она была чуть старше тебя. Это должно было стать примером для ее кладки, но она испортила все, выжив. Если она смогла пережить это, она может пережить все. Я больше переживаю, как бы она «случайно» не запечатала что-нибудь еще, мерзкая змея.

Джулиус не был бы против, если бы Амелия «случайно» превратила их мать в жабу. Но он не мог ничего поделать, встал и махнул с неохотой Бетезде вести.

— Не верится, что нам нужно идти и самим ее искать, — жаловалась она, пока они шли из тронного зала. — Как Фрида и другие посмели бросить свои места! Теперь ничего не работает.

— Уверен, мы выживем без Ф, — сказал Джулиус. — Нам нужно научиться самим всем управлять. А они заслужили летать свободно. Все они.

Он посмотрел на Клык Челси, который все еще лежал, нетронутый, на балконе, где она бросила его, когда прыгнула к горлу их матери, но Бетезда закатила глаза и не заметила.

— Ты сейчас так говоришь, — прорычала она, распахнула деревянные двери, которые быстро установили, временно заменив резные двери, которые Боб сломал, когда пробивался в тронный зал. — Но когда завтра не будет завтрака, ты запоешь иначе…

Она застыла. Двери тронного зала открылись в Зал Голов, длинный туннель, который служил галереей для голов врагов Бетезды, ведущий к золотому лифту, который соединял вершину с остальной горой, включая комнаты Амелии на первом этаже. Но, хоть они были в пятидесяти футах от другого конца, двери лифта уже открылись, и оттуда вышла нервная Катя.